Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра Страница 23

Хургинас взял трубку сразу, после первого звонка. Очевидно, это был его прямой телефон. Он сказал что-то по-литовски.

— Добрый день, — поздоровался Дронго, — кажется, у меня возникли некоторые проблемы.

— Что случилось? — напряженным голосом спросил Хургинас. — У вас все в порядке?

— Пока да, спасибо. Мне срочно понадобилась ваша помощь.

— В чем?

— Я не могу выйти на своих друзей в Москве, поэтому хотел бы узнать об одном человеке через ваши каналы. Если это возможно.

— Какого человека? — не понял Хургинас. — Откуда вы говорите?

— Я нахожусь в Москве. Мне нужно узнать, не связывался ли ваш убитый дипломат с кем-нибудь из Германии? Может, ему звонили или к нему приезжали? Или он сам звонил в Германию? У него могли быть знакомые в Германии. Нельзя ли это узнать?

— Конечно, можно. Мы проверим все телефонные звонки за месяц до его смерти. У вас есть еще какие-нибудь просьбы?

— Нет, только эта информация. Когда я могу позвонить?

— Завтра в это время. Я постараюсь все уточнить.

— Спасибо. — Дронго положил трубку на рычаг.

Теперь нужно каким-то образом выяснить, не служил ли в Западной группе войск в Германии офицер с фамилией Савельев. Это можно сделать через Министерство обороны. Ему понадобятся данные по кадровому составу группы войск.

Такая информация уже давно не засекречена, ее не станут скрывать. Просто необходимо правильно сформулировать вопрос и получить ответ через их компьютерную сеть. Но для этого хорошо бы найти кого-нибудь из знакомых в Министерстве обороны, иначе компьютер не выдаст ему даже такую, уже совсем не секретную, информацию, как присутствие в Западной группе войск офицера по фамилии Савельев.

Опять звонить Владимиру Владимировичу? Нет, это не выход. Они могут проследить и выйти на него раньше, чем он сумеет сделать запрос. «Легче работать в Америке», — подумал Дронго. Там любой желающий может войти в компьютер со своим запросом, и, если ответ на поставленный вопрос не является секретным, он получит его почти сразу. А если ответ по какой-либо причине не может быть дан, то компьютер просто составляет соответствующую справку и при попытке обойти запреты блокирует всю информацию. Но подобного стиля общения еще не существовало ни в России, ни на всем постсоветском пространстве, не говоря уж о том, что во многих министерствах обороны новых национальных государств вообще не было единой компьютерной системы.

Оставалось использовать связи самого Потапчука. Когда на следующее утро они встретились у книжного магазина, Дронго спросил у «ликвидатора»:

— У вас не осталось старых знакомых среди военных?

— Нет, — удивился Потапчук, — а почему вы спрашиваете?

— Нужно сделать запрос через их компьютерную сеть, чтобы получить быстрый ответ. Если бы у вас были знакомые…

— Есть один, — сразу вспомнил Потапчук, — как раз то, что вам требуется.

Он работает в пресс-службе Министерства обороны. Майор Стымский Леонид Алексеевич.

— Откуда вы его знаете? — уточнил Дронго. — Надеюсь, он не из бывших «ликвидаторов»?

— Когда КГБ ликвидировали, он еще даже не работал, — ухмыльнулся Потапчук, — это племянник моей жены. Он иногда к нам приходил, очень толковый парень, всегда компьютерами увлекался. Ему еще тридцати нет, а уже майор. Он далеко пойдет с такими знаниями.

— Вы можете с ним связаться? — Дронго боялся поверить в такую удачу.

— Попробую. Но у меня нет его рабочего телефона. Никогда ему не звонил.

— Это я быстро узнаю, — кивнул Дронго, — поехали ко мне в гостиницу, позвоним оттуда. Заодно и пообедаем.

— Вы думаете, он сумеет добыть для нас какие-нибудь сведения о «кузене»

Игнатия Савельева? — удивился Потапчук. — У него может просто не получиться.

Столько лет прошло, войска из Германии давно вывели. Какая разница, кто и когда там служил. У них давно нет таких данных.

— У них есть данные даже по офицерам и солдатам, погибшим во время войны, — прервал его Дронго. — Если не хотите звонить, лучше признайтесь честно.

Только не нужно меня обманывать.

— Почему не хочу? — обиделся Потапчук. — Поехали, я ему сам позвоню.

Уже в гостинице, когда они наконец смогли дозвониться в газету «Красная звезда» и через ее сотрудников узнать телефон пресс-службы министерства, Дронго набрал номер и передал трубку Потапчуку.

— Леонида Алексеевича позовите, — пророкотал Потапчук басом.

— А кто говорит?

— Скажите, Потапчук, его родственник, он знает.

Через минуту трубку взял Стымский.

— Добрый день, Виктор Николаевич, — удивился майор столь неожиданному звонку своего родственника, — что случилось?

— Ничего страшного, Леонид, просто помощь твоя нужна, — сказал Потапчук.

— Какая помощь? Откуда вы говорите?

— Да ты успокойся, ничего страшного не случилось. Мне твоя помощь нужна по личному вопросу, понимаешь, по личному.

— Слава богу, — услышал он голос майора, — а я думал, с мамой плохо. Она болеет в последнее время.

— Нет, с ней все в порядке.

— А какое у вас личное дело?

— Мы с друзьями собрались и былое вспоминаем, — сказал Потапчук, как его научил Дронго, — хотели узнать, где один наш товарищ теперь находится. Он военным был. Ты не мог бы узнать, где он сейчас и что с ним случилось?

— Конечно, могу. Назовите его фамилию, имя, отчество и место службы. Я отправлю запрос, и через полчаса вы получите на него полную информацию.

— В том-то все и дело, — уныло сказал Потапчук, — фамилию мы помним и место, где служил, знаем. А имя, отчество, хоть убей, забыл, из головы вылетело. Главное — он был братом одного нашего сотрудника. Вот мы теперь его и ищем.

— И вы не знаете его имени, отчества? — удивился майор, но ничего не заподозрил. В конце концов, его спрашивали не об офицере в действующей группе войск. Речь шла всего-навсего о бывшем офицере из уже ликвидированной группы войск. — Где он хотя бы служил? — уточнил Стымский.

— Летом девяносто первого служил в Германии, — ответил Потапчук, — его фамилия Савельев.

— Вы бы еще сказали — Иванов, — засмеялся Стымский, — там было столько Савельевых. Это же распространенная фамилия. Как я могу найти, кто именно вам нужен?

— Дай мне список всех, а мы своего сразу найдем, — попросил Потапчук. — Тогда ему было лет сорок — сорок пять.

— Ладно, Виктор Николаевич, сделаем, — пообещал молодой офицер, — раз надо, значит, надо. Вообще-то можно и так узнать. Эти сведения уже не закрытые, ничего секретного нет.

— Поэтому я тебе и позвонил, — нашелся Потапчук. — Уважь старика, узнай, служил ли там Савельев.

— Какой вы старик. Вы здоровее всех нас, — засмеялся Стымский. — В общем, вечером я вам позвоню. Скажите только, куда.

— Я сам тебе позвоню, — начал Потапчук, но, заметив укоризненный взгляд Дронго и его жест в сторону телефона, быстро поправился:

— А впрочем, запиши номер. Я продиктую.

Он продиктовал гостиничный номер телефона Дронго.

— Обещал узнать к вечеру, — произнес Потапчук, недовольно глядя на Дронго.

— Зачем вы дали свой телефон?

— Он и так уже начал подозревать, что это не ваш сослуживец и вообще не ваш знакомый. Вы не знаете ни его части, ни его имени, ни отчества. И не хотели давать телефон. Он может решить, что в таком случае не стоит и искать, — резонно заметил Дронго. — Ничего, теперь мы будем дежурить с вами в этой комнате. Привыкайте к моему обществу, Потапчук, нам еще предстоит вместе совершить путешествие в Германию.

— Только этого мне и не хватало, — буркнул напарник.

В этот день они обедали и ужинали в номере, Дронго сам ходил в буфет за продуктами. Он еще помнил времена, когда в буфетах не торговали ничем, кроме старой сметаны и плохо нарезанной и дурно пахнущей колбасы. «Россия» всегда снабжалась очень неплохо, и в семидесятые годы считалась одной из самых престижных гостиниц Советского Союза. Но после перестройки, как и во всем государстве в целом, ситуация начала стремительно ухудшаться, и к концу восьмидесятых здесь создалось отчаянное положение. Если и раньше в гостинице не соблюдалось особой нравственности и официанты могли послать в номер любую понравившуюся девочку, то с ослаблением бдительности КГБ, когда-то имевшего здесь свою службу, и МВД, откровенно махнувшего на все рукой, в коридорах гостиницы начали работать «поточным» методом специальные девушки-проститутки.

Они просто обходили номер за номером, не задерживаясь больше чем на десять-пятнадцать минут, во время которых умудрялись доставить удовольствие постояльцу и заработать до ста рублей. Разумеется, инфляция постоянно корректировала цены, а сама гостиница продолжала стремительно разрушаться. По коридорам уже бегали крысы, мебель «сыпалась», полки ломались, в ванных комнатах отваливалась плитка. А буфеты напоминали худшие времена «военного коммунизма».

После реформ девяностых буфеты разом наполнились продуктами, в том числе и самыми дефицитными. Правда, цены теперь стали заоблачными, но это уже никого особенно не волновало. С крысами вели малоуспешную борьбу, а на проституток просто махнули рукой. Кто из клиентов хотел, все равно приводил с собой хоть целый легион, заплатив соответствующую мзду швейцарам. «Россия» середины девяностых была уже другой гостиницей.