Лев Прозоровский - Охотники за прошлым Страница 24

Майор неожиданно улыбнулся.

– В самую точку попали! Заграница хитра. Но и мы, как видите, не лыком шиты.

Когда они прощались с понятыми на лестничной площадке, бойкий старичок заговорщически подмигнул майору, придвинулся к нему вплотную и сказал, кивнув на дверь:

– Сынок-то... на маму так орал. Я сам слышал, как она плакала.

«Мама снилась мне в длинном белом одеянии...» – вспомнил Александр Степанович.

Прежде чем вместе с лейтенантом Лактионовым покинуть Ригу, Савин позвонил по междугородному. Служебные часы уже кончились, но полковник Сторожев был у себя.

– Только что вернулся с бюро горкома, – сказал он после обмена приветствиями. – Решил забежать сюда, узнать, какие новости. Начинайте с самых важных.

– Важная новость одна. Нашлись вещи Арвида. Шапка и куртка.

– Где?!

– У Серфика на квартире. Он в таком виде приехал в Ригу к матери. Тогда, в апреле.

– Видимо, «Арвид» было кодовым именем агента для экипажа шхуны. Сам Серфик мог этого имени и не знать. «Евангелист», не желая раскрывать «бородача», назвал Бергманису это имя...

– Виталий Иннокентьевич, как он, дурак, не уничтожил улики-вещи?

– Ну что ж. Ответ тут может быть только один: стопроцентная уверенность в том, что он, ловкач и хитрец, сделает свое дело прежде, чем мы нападем на его след. Вы едете поездом?

– Да.

– Жду с докладом утром.

Утром майор Савин, захватив с собой лейтенанта Лактионова, явился на доклад. Виталий Иннокентьевич расхаживал по кабинету, довольно потирая руки. Он был в хорошем настроении.

– Ну, что у вас еще?

– Вот что интересно, товарищ полковник, мать Серфика упомянула имя адвоката Шервуда Джерри...

Полковник усмехнулся.

– Любопытная личность. Человек ЦРУ, и не скрывает этого. Официально Шервуд Джерри – адвокат одного бостонского благотворительного общества. Основное же поле деятельности – скандинавские страны, где, по его утверждениям, адвокат следит за правильным использованием пособий, полученных нуждающимися студентами. Живет он в Бостоне. В Европе постоянного адреса не имеет.

– Если вспомнить, что тренер Бергманиса тоже был американец, тогда... – начал по своей привычке размышлять вслух майор Савин.

– ...тогда, – подхватил полковник, – есть основания думать, что операцию готовила главная империалистическая разведка, то есть ЦРУ. Кое-что по этому поводу может сообщить агент Дерякин. Но он знает немногим больше, чем Бергманис. Попробуем утвердиться в нашем предположении, исходя из собственных данных. Будем опровергать! Как говорил Оскар Уайльд: «Чтобы утвердиться в истине – опровергайте ее!»

– Что-то уж очень мудрено, товарищ полковник.

– Ничего мудреного! Вы предполагаете, что переброску агентов через границу организовало ЦРУ? Докажите, что это не так!

– Мое первое возражение – очень далеко от США, – сказал майор Савин.

– Отклоняется. Известно, что ЦРУ стремится проникнуть во все уголки планеты.

– Операция для ЦРУ слишком малозначительная, – заметил Алеша Лактионов, вспомнив «бородача» в компании на пляже.

– Отклоняется. Заполучить в свои руки списки чужих агентов – заветная мечта всех капиталистических разведок и, конечно же, ЦРУ.

– Далеко не все страны разрешают американцам хозяйничать на их территории, – нашел еще одно возражение майор.

– Отклоняется, – отрезал полковник. – Такие эмиссары, как Шервуд Джерри, разрешения не спрашивают.

Вся картина представляется мне следующим образом, – продолжал полковник. – О гитлеровских списках в Янтарном спецслужбы скорее всего знают давно. Знают истинную цену спрятанных там документов – не в долларах, а в душах. Но по каким-то причинам планы изъятия документов остаются в замороженном состоянии. Люди «адвоката Шервуда Джерри» узнают, что живущий на одном из скандинавских островов эмигрант побывал в гостях у сестры в том самом районе СССР, который их интересует. Эмигрант Бергманис подвергается соответствующей обработке. Его сравнительно легко удается опутать. Однако при этом выясняется, что доверить операцию Бергманису нельзя: начисто отсутствует необходимая лютость, и вообще он серый человек. На время Бергманиса оставляют в покое.

Вскоре в поле зрения попадает невозвращенец – а разведки интересуются каждым таким субъектом, – который охотно становится агентом. Новый агент молод, изворотлив, нагл, корыстолюбив. Сбежал только в прошлом году, и в его памяти свежи названия улиц, учреждений, фамилии людей, он еще не потерял ощущения контакта с тем миром, который бросил. Это чрезвычайно ценно. Но вот беда: его тоже еще не успели забыть! У людей еще свежи в памяти обстоятельства, при которых он остался за границей. Несмотря на это, агента номер два не бросают. С ним возятся, его здесь же, в Европе, в «частной спортивной школе» обучают нескольким зверским приемам из арсенала «кожаных воротников», или, иначе, «дубовых загривков», – так на жаргоне ЦРУ зовется морская пехота.

Оружия агенту не дают. На случай провала сочиняют душещипательную легенду: сын, совершивший ошибку, не вынес разлуки с горячо любимой матерью и тайком вернулся, чтобы повидаться с нею. Мы с вами наверняка еще услышим о слезных статьях, которые появятся в западной печати, когда спецслужбы узнают, что их ловкач арестован. Эти статьи, обвиняющие большевиков в «душевной черствости», я уверен, уже написаны и только ждут своего часа.

Словом, все было продумано, подготовлено. Осталось нерешенным одно: с какими документами появиться агенту в СССР?

И тогда авантюрист Макс Дерякин пришел на помощь своим хозяевам, сказав, что месяц-два может жить по паспорту своего сводного брата, имеющего с ним большое внешнее сходство. Он же предложил, видимо, и свой вариант «ухода» из СССР после осуществления «блицоперации» – на паромном теплоходе, с помощью школьной подруги-экспедитора.

Таким образом и была создана группа «Бергманис – Серфик». Группа, в которой один агент был строго законспирирован, а другой «обрекался на заклание». Данный способ переброски агентов через советскую границу не нов: к нему в свое время несколько раз прибегал небезызвестный Борис Савинков. Границу переходит вооруженный отряд. Завязывается бой, во время которого агент уходит вперед, а остальные откатываются назад или гибнут.

В Янтарном у агента номер два неожиданно возникает осложнение. Проворовался и сидит тот, кто должен был обеспечить адрес. Но осложнение благополучно – с точки зрения агента! – ликвидировано. Адрес женщины, у которой находится ящик с документами, – в руках. В ту же ночь агент навещает вдову. Предлагает ей большие деньги. Неудача: списки переданы Бронниковой. Агент, конечно, здесь применяет кое-какие приемы: вдова Маркевиц не хочет раскрывать Бронникову, но ей приходится это сделать. Больное сердце Маркевиц не выдерживает.

Агент спешит к Бронниковой. И у Бронниковой неожиданная удача! Ну, а дальше закономерные провалы. Уж больно спокоен и нагл «бородач» – прямо-таки непрофессионально.

Вообще на всем этом деле лежит печать этакого «арапства». Операция, сразу видно, была построена в расчете на быстроту и нахальство. Она была авантюрной в самом неприглядном значении этого слова.

«...Подонок, именно подонок, корыстолюбивый, наглый и жалкий человечишка», – вдруг отчетливо подумал майор Савин.