Питер О'Доннелл - Серебряная воительница Страница 24

— Что? — спросил Квинн.

Модести, улыбнувшись, сказала ему:

— Мы увлеклись. Размышляли вслух.

— Это я понял. Я очень проницательный…

Модести подошла к Квинну, положила руки ему на плечи.

— Нам с Вилли надо уехать на несколько дней. Какие у вас планы?

— Сейчас я предаюсь досугу и живу на проценты с капитала. У меня нет семьи, и потому я скитаюсь себе по белу свету. Мой единственный план в настоящий момент — заставить вас объяснить, что, черт побери, происходит.

— Может, вы хотите побыть здесь? Кроме того, у меня есть очень симпатичный коттедж в Уилтшире. Я могу устроить вам и охрану…

— Охрану? Ну конечно. Я ведь слишком много знаю. Хотите сказать, что я сообщил вам нечто крайне важное?

— Я не могу пока ничего сказать. Это и для меня — большая загадка.

Он встал и обернулся к Модести.

— Не надо водить меня за нос, дорогая Модести, — сказал он. — Я уже все понял. Мой приятель с Флит-стрит упомянул Тарранта, когда рассказывал о ваших подвигах в качестве рыцарей плаща и кинжала. В той серой машине, что упала с обрыва, был Таррант, так? Вернее, его там не было, потому что вы полагаете, что его умыкнули. Ради какой-то информации, связанной с шантажом. А теперь вы помчитесь сломя голову освобождать его? Ну, может, это не в самую точку, но, по крайней мере, я заработал бронзовую медаль за усердие, а? Когда в следующий раз начнете думать вслух, то помните, что я рядышком…

Модести чуть обеспокоенно посмотрела на него, а Вилли шумно вздохнул:

— Лучше рассказать ему. Принцесса. Если он будет знать все, то меньше шансов, что он опять помчится выпивать с этим типом с Флит-стрит. Потому как тогда уж Тарранту точно несдобровать.

— На моей совести и так три жизни, — возбужденно заговорил Квинн. — И я больше не хочу брать грех на душу. Можете на меня положиться.

— Ладно. Тогда присядьте.

Три минуты спустя Квинн спросил:

— Итак, вы хотите посетить этот самый замок Лансье в Пиренеях и вызволить его?

— Да.

— Но почему не попросить французов сделать это? У вас, кажется, там неплохие связи.

Модести глянула на Вилли, который только пожал плечами, потом перевела взгляд на Квинна и пояснила:

— Нам кажется, у нас это получится лучше. Я имею в виду вызволение Тарранта. Французам придется действовать с соблюдением всех параграфов закона. Это будет слишком медленно, и Таррант может погибнуть.

— Что же вы задумали? Проникнуть в замок, перестрелять противников и забрать Тарранта?

— Нет, если нам удастся проделать все тихо, без лишнего шума, французы потом уже доделают дело сами.

— Так, вы предлагали мне остаться здесь или переехать в ваш загородный коттедж. Но меня запросто могут там убить. Может, для моего же блага, мне поехать с вами?

— Нет. Извините, но это исключено, — сказала Модести.

— Я могу оказаться полезным. Переоденусь монахиней и пойду в замок просить подаяние. А сам проведу разведку.

Модести удивленно покосилась на него, и он махнул рукой.

— Ладно… Это я так. Но как вы собираетесь проникнуть туда?

— Пока не знаю. Сначала надо оказаться на месте и осмотреться. Потом уже что-то придумаем.

— А тем временем Тарранта пытают горящими спичками или чем-то в этом роде, да?

— Кончайте, Квинн, — перебил его Вилли. — Мы зря времени не теряем. — Он обернулся к Модести. — Может, мне связаться с Джеком Фрейзером и поставить его в известность?

— Да, Вилли, если можно…

Он посмотрел на часы.

— Джанет появится в три. К этому времени я уже вернусь. Что мы скажем ей, Принцесса?

— Похоже, то же, что сказали Квинну, — ответила она, растерянно разводя руками. — Еще немного, и мы устроим пресс-конференцию. Но она видела Тарранта и вроде бы знает, кто он такой…

— И еще она умеет держать язык за зубами.

— Ладно. Давай к Фрейзеру, а я достану карты и путеводитель Мишлена.

— Ты только посмотри на трещину на потолке, папочка, — проворковала Люси Страйк. — Этому замку, наверно, лет сто!

Полковник Джим, приподнявшись над голой и влажной супругой, посмотрел ей в лицо и сказал:

— Мамочка, ты отвлекаешься. Нужно сосредоточиться.

— Я и так сосредоточилась, — хихикнула Люси, чуть задыхаясь под тяжестью мужа. — Просто ты так долго возишься… Я уже кончила полчаса назад. А ты слишком ненасытный. Может, тебе в твои годы надо поберечься?

— Папочка не любит такие разговоры, — сухо напомнил полковник Джим. — Если мамочка начнет думать о молодых бычках, то…

— Боже, я и в мыслях такого не держала!!! — Она обняла его и прижала к себе. — А ну-ка, давай. Вперед. Покажи-ка мамочке свою удаль.

— Если мамочка не может отвести глаз от потолка, то ей лучше прикрыть глазки или повернуться…

— Ну ладно, давай-ка поверни меня. Вот так. Какой ты сегодня суровый, папочка.

— А ты как думала? Если ты считаешь, что старенький папочка для тебя в тягость, я придумаю, как тебя развеселить.

— Устроишь бедной мамочке порку ремешком по голой попке? Но только не отдавай меня этому ужасному мистеру Секстону…

— Об этом и не мечтай… Хм, даже мысль о нем тебя как-то оживила. Да, придется, видно, тебя…

В дверь постучали. Полковник Джим чертыхнулся, потом громко спросил:

— Ну, в чем дело?

— Извините, если помешал отдыху, — раздался из-за двери жизнерадостный голос мистера Секстона. — Но нам поступило интересное сообщение из Лондона.

— Через пять минут я буду в кабинете, мистер Секстон. Нет, лучше через десять.

— Хорошо, — сказал мистер Секстон. — Десять так десять.

— Пяти хватит за глаза, — сказала Люси. — Ты ведь знаешь, стоит мамочке взяться за дело…

Когда полковник Джим в халате поверх пижамы вошел в кабинет и сел в кресло за письменный стол, мистер Секстон стоял у окна.

— Вы, кажется, говорили про интересное сообщение из Лондона, мистер Секстон.

— Да. Для страховки я попросил Стенмора, нашего человека в Лондоне, последить за Модести Блейз.

— Правильно сделали. Итак?

— Ему повезло. Под разными предлогами он несколько раз звонил в ее квартиру, а потом ему посчастливилось оказаться в вестибюле ее дома, когда к ней заявился пьяный молодой человек. Он назвался Квинном. Наш агент слышал, как он сказал швейцару: «Если она не поймет, кто такой Квинн, напомните, что это тот самый, кого она вытащила из ущелья».

Полковник Джим побарабанил пальцами по столу и медленно спросил:

— Думаете, он может что-то ей рассказать?

— Кто знает? Но мы ведь хотели убрать его на всякий случай. От греха подальше.

— Да. Но даже если этот Квинн что-то такое и видел, сильно сомневаюсь, что он сможет вывести ее на нас. Но береженого Бог бережет. Пусть этот самый Стенмор последит за ней как следует. Если она куда-то двинется, я хочу знать куда.

— Он уже получил от меня именно такие инструкции. Кроме того, я связался с Ферраном в Тулузе и велел ему быть начеку, если она вдруг объявится там и двинется в наши края. Ну и, конечно, если с ней будет Вилли Гарвин. — Мистер Секстон усмехнулся и добавил: — Ферран сказал, что он не собирается воевать с этими двоими и пехоту не пошлет, но, безусловно, тотчас же сообщит нам, если они возникнут.

— Я полагаю, мы обойдемся без их так называемой пехоты, мистер Секстон.

— Мне тоже так кажется. — Мистер Секстон радостно улыбнулся. — Я очень надеюсь, что они все-таки появятся. Они знают свое дело, а мне давно уже пора поразмяться как следует.

Глава 8

Модести говорила по телефону по-французски. Вилли стоял на коленях, всматриваясь в карту и время от времени работая циркулем.

Квинн сидел в кресле и курил, глядя на женщину, не спускавшую глаз с Вилли, которая прибыла час назад: на год-другой постарше Модести, такого же роста, с каштановыми, коротко стриженными волосами, светло-ореховыми глазами. На ней был брючный костюм из верблюжьей шерсти, и она чуть прихрамывала. В ее интонациях и выражениях угадывалось что-то шотландское.

Леди Джанет Гиллам. Квинна несколько смутил ее титул. Она была дочерью графа Стратлана и Инвердалла, а кроме того, что уже вовсе не укладывалось в представления Квинна, подругой Вилли Гарвина. Надо сказать, что Квинну давно не было так любопытно. Оказавшись в мире Модести Блейз, он испытывал невероятное возбуждение и от часа к часу получал новые сюрпризы. Если что и мешало ему полностью насладиться ситуацией, это человек, которого он знал лишь понаслышке. Сэр Джеральд Таррант.

Квинн отличался живым воображением. Мысли о пытках, способные испортить настроение любому нормальному человеку, повергали его в самое настоящее недомогание. Он помнил, как еще в детстве пулей вылетел из комнаты ужасов галереи мадам Тюссо. Вид дыбы и тисков для пальцев наполнил его сознание жуткими образами, а сердце неукротимой ненавистью.

Он старательно изгонял из головы все мысли о Тарранте. Это было нетрудно. Его распирало одно невероятное желание, и он лишь ждал удобного момента сообщить о нем. Модести говорила по телефону с человеком, который, судя по всему, занимался какой-то незаконной деятельностью в районе Пиренеев в те годы, когда она руководила Сетью, международной преступной организацией, о которой Квинну также рассказал его приятель Дагган. Модести положила трубку и сказала: