Алексей Кудашин - Левый берег Страница 24

— Не нравлюсь тебе? — вдруг осведомился Десятый, иронично глядя на командира.

— С чего ты решил?

— Так… Показалось, наверное…

Денис оценивающе и задорно смотрел в глаза парню. Тот не отводил взгляда с еле заметной хитрецой.

— Не то, чтобы не нравишься, — протянул, наконец, Денис. — Просто, думается мне, в прошлой жизни мы с тобой, наверное, были, как бы это получше выразиться, в разных тусовках…

— Наверное, — подтвердил тот.

— Но сейчас это не имеет ровно никакого значения. Нам ведь и не нужно с тобой дружить, чтобы делать дело.

— Согласен, — спокойно подтвердил тот.

— На том и порешим, — резюмировал командир. — Так как же тебя звать, уважаемый?

— Карпун, Анатолий Валентинович, семьдесят девятого года, коренной Киянин, — парень иронически слегка наклонил голову, представляясь остальным. — Но можно просто — Червонец.

— Тебе, я смотрю, "кликуха" понравилась… — тощий, ухмыляясь, подкурил сигарету и сделал глубокую затяжку.

— Не обращаю внимания на такие мелочи, — спокойно ответил Толик. — Просто привык за год. А привычка — дело, разума не касающееся. Забыли лекции? Именно поэтому у нас имена настоящие. Человек подсознательно может отозваться на свое настоящее имя, и провалится…

— Ну понятно, короче… — прервал его Денис. — А ты кто такой будешь, весельчак?

— Бурченки мы, из Богдановской области… А звать меня — Левонтий Палыч, двадцати восьми лет от роду…

Парни повеселели. Положительный все-таки был человек этот двадцать восьмой. Он буквально излучал хорошее настроение.

Левонтий Павлович… Худющий веселый "кепконос". Так его прозвал про себя Денис. Двадцать восьмой всем своим существом напоминал какого-нибудь мелкого мошенника или хулигана из старого советского кино. Этакий представитель московской или питерской шпаны. Только кепки клетчатой не хватает. Глаза задорные, нагловатые, с "искринкой-хитринкой". Но не крысиные, не пугливые глаза. Плещется в них некая внутренняя сила. И, вроде бы, трудно себе это объяснить, но не хочется подсознательно связываться с таким человеком, а хочется только одного: при встрече с ним в темной подворотне безропотно отдать кошелек. Вот такие у Левы были глаза. А в остальном, не считая худобы, вполне себе обычный парень. Чуть ниже Дениса, длиннее среднего нос, карие глаза. Подстрижет коротко, но не "под насадку". Темные волосы слегка вьются…

— А ты, случаем, не еврей ли, Левонтий Палыч? — бесцеремонно поинтересовался командир.

Обычные джинсы с курткой, белые кроссовки, наплечная сумка…

— Наполовину, — невозмутимо сообщил Лева. — Отец еврей. А ты чего, антисемитизмом занимаешься?

— Понемногу, — как-то даже грустно подтвердил Денис.

Антисемитом он не был. Просто хотел понаблюдать за реакцией бойца. Национальный вопрос, как и религиозный, обычно трогает человека за живое.

— Это называется — бытовой антисемитизм, — Лева поднял вверх палец и изобразил на лице гримасу, которая должна была означать напряженную работу мысли. — Не переживай, он лечится.

— Да я и не переживаю. Пошлю тебя просто на передовую, и всего делов…

Оперативники расхохотались в голос. Между ними понемногу начинала появляться та необъяснимая и не изученная никакой наукой энергия, которая возникает между близкими по духу людьми. Людьми, объединенными одной целью, одним делом. Людьми, которым предстоит пройти вместе неизведанный путь, полный опасностей и неожиданностей. Людьми, которые должны доверять друг другу, потому что от этого зависит не только их жизни, но и успех дела. А это зачастую бывает даже важнее, чем жизнь. Денис почувствовал это. И ему показалось, что другие члены группы тоже.

— Кошак, — прервал вдруг веселье плотный и немного застенчиво оглядел переставших смеяться товарищей. — А зовут — Володя.

Пятьдесят третий… Владимир. Володя. Вова. Вован. Так вот как тебя, оказывается, зовут. Здоровый парняга. Ростом с Дениса, но широк, блин, широк. Кулаки — как две гири. Килограмм под сто. Стрижен под "три миллиметра", над правой бровью заметный шрам. Взгляд спокойный, уверенный, фундаментальный. Сразу видно, цену жизни парень знает. И тут никаких рассказов не надо было. И так видно — военный. "Спец" какой-нибудь. Причем вряд ли офицер. Это Денис так про себя решил. Непонятно почему, но вот так ему думалось. Не было в Кошаке этой самой "офицерскости". Вот Толян — другое дело. А Володя — сержант скорее. Или старшина. Контрактник. Семьи нет.

Впрочем, ее ни у кого из курсантов нет. Это было непременным условием участия в проекте. Об этом им как-то сказал Учитель. Ни с того, ни с сего. Просто так сказал. Нарушил свое же правило о категорическом запрете на распространение сведений о курсантах. Зачем сказал? Денис долго об этом думал. И решил, было, что просто так. Вырвалось. Или еще что…

Но потом, пялясь в телевизор в очередное воскресенье, похожее как две капли воды на все воскресенья на "Ферме", он узрел сцену из старого и любимого им детективного сериала "Коломбо". Убийца доказывал всем, что он обладал экстрасенсорными способностями, а придурковатый и обаятельный следователь пытался доказать, что это не так, чтобы раскрыть преступление. В процессе расследования Коломбо обратился за помощью к мальчику, начинающему фокуснику. Он объяснил ему, какое действо проводит мнимый экстрасенс, чтобы доказать свои способности.

"Это — трюк, — уверенно заявил малец. — Я его разгадаю. Мне нужно время и шоколадные коктейли".

— "Ты уверен? — поразился сыщик.

— "Надо просто помнить, что это — трюк", — поучительно и даже слегка надменно сообщил юный фокусник.

И разгадал, таки… И простой оказался трюк, до безобразия простой. Денис тогда неизвестно почему вспомнил эту фразу Учителя:

— "Надо просто помнить, что он не мог сказать это просто так. У него должна была быть цель", — заявил он себе.

Стал думать. И понял, причем достаточно быстро.

"Это для того, чтобы легче было людьми при необходимости жертвовать", — отчетливо произнес он себе тогда…

— Что "Кошак"? — не понял Лева.

— Мельниченко Владимир Михайлович, — терпеливо и рассудительно пробасил тот. — Восьмидесятого года рождения, уроженец Червоновской области, холостой. — Он остановился и еще раз обвел взглядом собеседников. — Кошак. Прозвище у меня такое. С детства.

— Кошак?! — изумился Денис. Лева хохотнул, Червонец весело лыбился. — Почему — "Кошак"?

— Ну, так получилось… — простодушно подав плечами, ответил оперативник. — Я как-то привык….

— Ну ладно, — командир сдерживал улыбку. — Кошак так Кошак. Желание клиента для нас — закон.

Только со временем все трое начали понимать, почему товарищ заработал такое странное прозвище. Все дело было в улыбке. Вернее, не совсем так. Володя внешностью напоминал кота и без всякой улыбки. Если присмотреться, конечно. Но только если присмотреться, и при этом знать, с кем сравнивать. Известно ведь, что многие люди похожи на животных, и ни для кого секретом это не является.

Денис, кажется, где-то читал или слышал о том, что на этот счет существуют даже теории о схожести черт характера человека с повадками зверя, на которого тот походил. Оспаривать сии научные концепции командир не стал бы за незнанием предмета спора. Но одно он мог утверждать определенно: характером и манерой поведения Кошак на кошака совсем не походил. Это однозначно. А если в чем то и походил, то не больше, чем на любое другое животное.

Но улыбка… Она не оставляла Володе никаких шансов. Парень улыбался широко и довольно, не показывая при этом зубы. В сочетании с темно-зелеными глазами и формой лица сходство с котом становилось таким поразительно-очевидным, что "погоняло" напрашивалось само собой.

— Червонец, Лева и Кошак, — задумчиво проговорил Денис, оглядывая свою команду.

— И д`Артаньян, — вставил Лева.

— Надо тебя, Владимир Михайлович Кошак, как-нибудь еще раз в шахматишки выиграть, — рассудительно вымолвил Денис, не обращая внимания на остроты Левы.

Володя, в свою очередь, не счел нужным реагировать на это замечание. Это особенно нравилось командиру в Кошаке. Отсутствие реакции на шутки и подколы далеко не всегда означает отсутствие у человека чувства юмора. То, что у Володи оно, это самое чувство, было, Денис знал точно. Еще по "Ферме". Но Кошак никогда не смеялся над теми остротами, которые казались ему неудачными. А это — признак сильной воли. Да-да, как это ни нелепо может показаться на первый взгляд. Это — признак того, что человек не боится иметь свое мнение, не боится его демонстрировать. Не нравится мне твоя шутка, вот и не смеюсь. Хочешь — обижайся, хочешь — нет. Дело твое. А я буду смеяться тогда, когда мне действительно смешно. Вот так то…

— Телефонами то обзавелись? — спросил командир. — Давайте номерами обменяемся…