Чингиз Абдуллаев - Рождение Люцифера Страница 25

– Прошу вас, господин Дронго. – Очевидно, хозяин дома предупредил этого типа о возможном появлении гостя.

Они вошли в дом. В просторной гостиной было прохладно и темно. Сопровождающий Дронго незнакомец включил свет и пригласил гостя к столу. Затем молча и торжественно удалился. Почти сразу в гостиную вошел мужчина невысокого роста, с несколько вытянутой головой. У него были правильные черты лица, большие темные глаза, тонкие губы и тяжелый подбородок. Мухамеджанов был одет в черную рубашку и черные брюки. Он пожал руку гостю, пригласил к столу и сам сел напротив, внимательно глядя на прибывшего.

– Прежде всего позвольте принести вам мои соболезнования, – начал Дронго.

– Это случилось больше шести месяцев назад, – напомнил Мухамеджанов.

– Да, я знаю.

– Что еще вы хотите мне сказать?

– Я хотел поговорить с вами об этой аварии, если вы разрешите.

– Что можно сказать об аварии? – нахмурился Мухамеджанов. – Мой сын возвращался в город, когда на встречной полосе оказался грузовик из Можайска. Столкновение произошло почти лоб в лоб. У моего мальчика шансов не было. Ни одного. Но он еще жил некоторое время.

– Извините, что причиняю вам боль, но водителя так и не нашли?

– Я живу с этой болью уже шесть месяцев, – ответил Мухамеджанов, – а убийцу так и не нашли.

– Что говорят в полиции?

– Его ищут. Убийца – какой-то молдавский гастарбайтер, который сразу после аварии исчез. И его до сих пор не могут найти.

– Простите еще раз, что задаю такие вопросы… Вы не думаете, что эта авария была специально подстроена?

Мухамеджанов молчал. Долго молчал, секунд тридцать или сорок.

– Не знаю, – наконец сказал он, – я не знаю.

– Меня попросили расследовать эти события, – напомнил Дронго, – и мы проверили случаи с вашими бывшими сослуживцами. Почти в каждом имело место вмешательство неизвестного лица, который представлялся Николаем Алексеевичем Моисеевым. Вы случайно не знаете такого человека?

– Нет.

– В истории с Кродерсом Моисеев нанял некоего Звирбулиса, выплатил ему очень большую сумму денег и купил землю, только для того, чтобы она не досталась вашему знакомому. И как только они купили землю, сразу ее и продали.

Мухамеджанов молча смотрел на Дронго. Эта история его не удивила.

– Затем кто-то пытается отнять клинику у Старовских, не брезгуя никакими методами, – продолжал Дронго. – Кроме того, по заданию Моисеева сначала устроили наблюдение за семьей Максаревых, а затем подставили Игоря Максарева с помощью несчастного наркомана, который уже не отдает отчета в своих действиях. В результате грубой провокации уволили Охмановича. По-моему, более чем достаточно.

– Кто это сделал?

– Пока мы знаем только об этом Моисееве, который успел побывать повсюду, и пытаемся его вычислить.

– За рулем грузовика сидел явно не Моисеев, – убежденно произнес Фазиль, – там была экспертиза, и они все проверили. В кабине грузовика находился только этот молдаванин. Будь он проклят! – внезапно сорвался он, и стало понятно, что, несмотря на всю свою сдержанность, Фазиль до сих пор переживает смерть своего сына.

– Кродерс попросил нас все проверить и найти возможного организатора этих преступлений.

– И вы собираетесь его найти?

– Мы будем стараться.

– Кто это – мы?

– Я, мой напарник и мой помощник.

– Не очень большая группа.

– Не очень, – согласился Дронго, – но я привык работать с людьми, которым безусловно доверяю.

– Это правильное решение, – согласился Мухамеджанов. – Наш управляющий Бурхон, который встречал вас у дома, работает со мной уже много лет. Раньше Бурхон был моим водителем. Сейчас ему уже далеко за шестьдесят. Он работал со мной еще тогда, когда родился мой сын. Иногда я думаю, что он единственный человек, которому я могу доверять.

– Вы никого не подозреваете из вашего окружения?

– Если бы подозревал, лично бы все проверил, – твердо сказал Фазиль, – но в нашем окружении таких людей просто нет. Мы были счастливой веселой группой, которая встречалась раз в год, иногда даже чаще. Мы ведь жили вместе, ни у кого не было машины, электрички ходили и почти все оставались в Орехове Зуеве. Обычно собирались на квартире у Охмановича. Он жил в отдельном двухэтажном доме на окраине города у пожилой учительницы, и нам было удобно у него собираться.

– Может, там был какой-то недоброжелатель или соперник, о существовании которого вы даже не подозревали?

– Не думаю, что такой мог существовать в восьмидесятые годы, – ответил Мухамеджанов.

– Почему именно в восьмидесятые? – спросил Дронго. – А в наши дни такой человек мог появиться?

– Конечно, – бесцветным голосом согласился Фазиль, – сейчас другое время. Все дозволено и все можно. Нет ни Бога, ни совести, ни веры, ни уверенности в завтрашнем дне. Ничего нет. Ничего не осталось.

– У этого человека должны быть большие деньги, если он позволяет себе выкидывать на примитивную месть сотни тысяч долларов, – заметил Дронго.

– Тогда круг подозреваемых серьезно сужается, – сказал Мухамеджанов. – Среди тех, кто работал с нами, не было миллионеров, можете не сомневаться.

– Кроме банкира, – неожиданно произнес Дронго.

Фазиль, кажется, впервые изменился в лице. Он нахмурился:

– Что вы этим хотите сказать?

– Среди вашей шестерки был еще один человек, банкир Райхман, который сейчас живет в Санкт-Петербурге, – напомнил Дронго.

– Я уже понял, кого именно вы имеете в виду. Но бедный Борис совсем не тот человек, который мог бы замыслить и осуществить подобные операции. Вы с ним встречались?

– Пока нет.

– Тогда советую встретиться, и вы сразу откажетесь от этой мысли. Он явно не тот человек, которого вы ищете.

– Если отпадет и Райхман, у нас просто не останется других кандидатов, учитывая, что прошло уже столько лет, – задумчиво протянул Дронго. – Послушайте, господин Мухамеджанов, вы же умный человек и пережили страшную трагедию. Помогите нам, постарайтесь вспомнить, кто еще мог знать о вашей шестерке? Кто мог так сильно вас ненавидеть?

– Почему вы так уверены, что нас обязательно должны были ненавидеть? – спросил Мухамеджанов.

– А вы полагаете, что неизвестный нам Моисеев делает все это от сильной любви к вам?

– Я ничего не полагаю, – начал уже злиться Фазиль, – просто не хочу даже разговаривать на эту тему. Неужели вы этого не почувствовали?

– Мне было необходимо с вами увидеться, – возразил Дронго. – Еще раз простите, что побеспокоил вас. У меня последний вопрос – вы знали о неприятностях у Ставровских и у вашего друга Райхмана до того, как погиб ваш сын?

– Знал, – ответил Фазиль и тяжело поднялся со стула. – У вас больше нет вопросов?

– Нет. Больше нет, – ответил Дронго, тоже поднимаясь. Его угнетала сама атмосфера этого мертвого дома.

Глава 14

Вечером к нему приехал Эдгар, и Дронго рассказал ему о своих встречах. Это были тяжелые встречи. Откровения заместителя министра, который не скрывал сложности ситуации и своей слабости, разговор с Фазилем Мухамеджановым, который все еще переживал смерть своего сына.

– Нужно посмотреть, что можно найти по факту этой аварии, – предложил Дронго, – хоть какую-нибудь зацепку. Особенно насчет водителя, скрывшегося с места происшествия. Авария была на Минском шоссе, недалеко от Можайска.

– Мы проверим, – пообещал Вейдеманис.

– А у тебя какие новости?

– По Кокоревой ничего нового, но ты знаешь, о ней все отзываются достаточно положительно. Она не карьеристка, не стерва, никого не подсиживает, всем помогает.

– А ее внедорожник?

– Она его действительно недавно купила. И у них действительно есть большие долги по взятому кредиту. Это абсолютно точно. Муж у нее – доктор физико-математических наук, работает первым заместителем директора института. Две дочери-школьницы. Между прочим, ее родители тоже из академических кругов. Отец – известный врач, профессор, а мать – доцент кафедры иностранных языков. Кстати, ее дед со стороны матери был адмиралом флота.

– И она подставила Охмановича под увольнение, – задумчиво произнес Дронго, – и поэтому купила себе внедорожник на деньги, которые ей дал Моисеев. И еще вспомни, что нам сказал Охманович. Даже после увольнения он не верил в злой умысел Кокоревой. А это большое плюс к ее характеристике.

– А купленный внедорожник? – напомнил Эдгар.

– Нужно все еще раз проверить, – решил Дронго и неожиданно сказал: – Знаешь, мне позвонил Вахтанг Георгиевич; по его мнению, Моисеев, скорее всего, выходец с Северного Кавказа. А он в таком вопросе не мог ошибиться.

– Понятно, – согласился Вейдеманис. – Я ведь сразу определяю, кто разговаривает со мной, даже когда человек говорит по-русски, – латыш, литовец или эстонец. Так и кавказцы сразу узнают, кто перед ними.