Патрик Ларкин - Зеленая угроза Страница 25

– Как вы насчет скоча? Это двадцатилетнее «Каол айла», солодовое виски с острова Айлей. Один из тех сортов, которые особенно нравились вашему отцу.

Номура опустил глаза, очевидно, встревоженный эмоциями, разбуженными последней фразой хозяина. Но тут же он нагнул голову в быстром поклоне.

– Вы оказываете мне честь.

Наливая виски, Кастилья взглянул на сына своего старого друга, отметив, что он заметно изменился со дня их последней встречи. Хотя Хидео Номуре было уже под пятьдесят, его коротко подстриженные волосы были все еще черны как смоль. Он был очень высок для японца своего поколения, настолько высок, что мог легко смотреть большинству американцев и европейцев прямо в лицо. Его подбородок был все еще тверд, и вокруг уголков глаз и рта можно было заметить лишь несколько крошечных морщинок. На первый взгляд Номуре можно было дать лет на десять, а то и пятнадцать меньше его настоящего возраста. Только внимательно вглядываясь, можно было разглядеть на его лице следы от прожитых лет, скрываемой печали и сдерживаемого гнева.

Кастилья вручил один из стаканов Номуре, а потом сел и отхлебнул сам. Жидкость с резким запахом дыма растеклась по его языку, оставив лишь легкий привкус дуба и соли. Он заметил, что его младший собеседник отпил из стакана без всякого удовольствия. Сын – не отец, печально напомнил он себе.

– У меня была и еще одна причина для того, чтобы пригласить вас сюда сегодня вечером, – сказал наконец Кастилья, нарушив тишину, в которой уже начала улавливаться напряженность. – Хотя я думаю, что это может иметь какую-то связь с трагедией в институте. – Он очень тщательно подбирал слова. – Мне необходимо спросить вас о Дзиндзиро… и о Лазаре.

Номура выпрямился на диване.

– О моем отце? И о Движении Лазаря? Ах да, понимаю, – пробормотал он и поставил стакан на столик. Стакан оставался почти полным. – Конечно. Я расскажу вам все, что мне известно.

– Вы выступали против участия вашего отца в Движении, не так ли? – с еще большей осторожностью продолжал разговор Кастилья.

Японец кивнул.

– Да. – Он смотрел прямо на президента, не отводя глаз. – Мой отец и я – мы никогда не были врагами. Но при этом я не скрывал от него мои взгляды.

– Которые заключались… – продолжал направлять разговор Кастилья.

– В том, что цели Движения Лазаря были высокими, даже благородными, – мягко произнес Номура. – Кто не хотел бы видеть нашу планету очищенной, безопасной от новых загрязнений и мирной? Но его идеи? – Он пожал плечами. – Безнадежно нереалистичные в лучшем случае. Бред сумасшедшего – в худшем. Мир балансирует в буквальном смысле на лезвии ножа. С одной стороны – массовый голод, хаос и варварство, а с другой – потенциально возможная утопия. Технология позволяет поддерживать это неустойчивое равновесие. Откажитесь от наших передовых технологий, как этого требует Движение, и вы, несомненно, швырнете всю планету в кошмар смерти и разрушения, от которого она уже никогда не сможет пробудиться.

Кастилья кивнул. Подход собеседника к этой проблеме практически полностью совпадал с его собственным.

– А что на это отвечал Дзиндзиро?

– На первых порах отец со мной соглашался. По крайней мере, частично, – ответил Номура. – Но он считал, что темп технологического прогресса слишком велик. Массовые работы в области клонирования, генетической инженерии и нанотехнологии очень беспокоили его. Отец боялся ускорения прогресса, считая, что он дает несовершенным людям слишком большую власть над самими собой и над природой. Однако когда он участвовал в основании Движения Лазаря, то рассчитывал использовать Движение как средство для того, чтобы затормозить научный прогресс, а вовсе не останавливать его полностью.

– Но затем его подход изменился? – спросил Кастилья.

Номура нахмурился.

– Да, – признался он как бы через силу. Он поднял стакан, с секунду рассматривал мутноватую янтарную жидкость, а потом снова поставил стакан. – Движение начало воздействовать на него. Его взгляды становились все более радикальными. А слова – все более ожесточенными.

Президент внимательно слушал, не говоря ни слова.

– По мере того как другие основатели Движения умирали или исчезали, мысли моего отца становились мрачнее и мрачнее, – продолжал Номура. – Он начал утверждать, что на Лазаря идет наступление… что Движение стало объектом тайной войны.

– Войны? – резко переспросил Кастилья. – Кто же, по его мнению, вел эту тайную войну?

– Корпорации. Некоторые правительства. Или элементы из их разведывательных служб. Возможно, даже кто-то из вашего ЦРУ, – ровным голосом произнес японец.

– Помилуй бог.

Номура печально кивнул.

– Тогда я считал, что эти параноидальные опасения являлись лишь еще одним свидетельством прогрессирующего умственного расстройства отца. Я просил его обратиться к врачам. Он отказался. Его риторика начала приобретать оттенок призыва к насильственным действиям и казалась мне все менее адекватной.

А потом он исчез, когда отправился в Таиланд. – Лицо Номуры-младшего сделалось мрачным. – Он исчез, не сообщив ни слова, не оставив и следа. Я не знаю, был ли он похищен или скрылся от всех по собственной воле. Я даже не знаю, жив ли он или мертв.

Номура посмотрел в лицо Кастилье.

– Однако теперь, после того как я увидел, как убивали мирных демонстрантов около Теллеровского института, у меня возникло другое опасение. – Он понизил голос. – Мой отец говорил о тайной войне, которая развязана против Движения Лазаря. И я смеялся над ним. Но что, если он был прав?

Немногим позже, как только Хидео Номура ушел, Сэм Кастилья подошел к двери своего личного кабинета, один раз стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в полутемную комнату.

На стуле с высокой спинкой, стоявшем совсем рядом с дверью, спокойно сидел бледный длинноносый мужчина в помятом темно-сером костюме. Сквозь стекла очков в тонкой металлической оправе сверкали яркие, очень умные глаза.

– Доброе утро, Сэм, – сказал Фред Клейн, руководитель разведывательной службы, известной очень немногим под названием «Прикрытие-1».

– Вы все слышали? – спросил президент.

Клейн кивнул.

– Почти все. – Он держал в руках пачку бумаг. – И еще я прочитал расшифровку стенограммы вчерашней встречи Совета по национальной безопасности.

– Так, – сказал Кастилья. – И что вы думаете?

Клейн откинулся на спинку стула и провел обеими ладонями по своим изрядно поредевшим волосам, собираясь с мыслями, чтобы ответить на вопрос старого друга. Каждый год его лоб становился выше на добрый дюйм. Это была цена непрекращающегося стресса, причиной которого служила необходимость руководить самым тайным ведомством из всех, какие только имелись в распоряжении американского правительства.

– Дэвид Хансон далеко не дурак, – сказал он наконец. – Вы изучили его отчет, как и я. Он обладает чутьем на неприятности, он очень сообразителен и достаточно настойчив для того, чтобы пройти всюду, куда поведет его это чутье.

– Я знаю это, Фред, – сказал президент. – Черт возьми, именно поэтому я и поставил его начальником разведки. Могу добавить, что сделал это, невзирая даже на энергичные и постоянные возражения Эмили Пауэлл-Хилл. Но я спрашиваю о вашем мнении по поводу последнего приступа его безумия. Вы тоже думаете, что эта заваруха в Санта-Фе на самом деле работа Движения Лазаря?

Клейн пожал плечами.

– Он привел довольно убедительные аргументы. Но вы прекрасно понимаете это и без меня.

– Да, понимаю. – Кастилья тяжелыми шагами пересек комнату и опустился в кресло, стоявшее рядом с камином. – Но насколько теория ЦРУ совпадает с тем, что вы узнали от полковника Смита?

– Не полностью, – признался глава «Прикрытия-1». – Смит говорил совершенно определенно. Кем бы ни были эти нападавшие, они являлись профессионалами – хорошо обученными, хорошо снаряженными и хорошо информированными профессионалами. – Он покрутил в руках трубку из верескового корня, борясь с искушением закурить, справился с искушением разжечь ее и сунул, от греха подальше, в карман пиджака. Не так давно было во всеуслышание объявлено, что курение во всем Белом доме крайне нежелательно. – Если откровенно – это не очень-то вяжется с тем немногим, что мы знаем о Движении Лазаря…

– Продолжайте, – потребовал президент.

– Но нельзя сказать, что это невозможно, – закончил Клейн. – Движение располагает деньгами. Возможно, оно наняло нужных профессионалов. Ни для кого не секрет, что в последнее время по миру болтается очень много наемников, прошедших высочайшую специальную подготовку. Эти люди могли служить в Штази – службе старой Восточной Германии или у русских – в КГБ или спецназе. А также и в каких-нибудь других спецслужбах стран бывшего Варшавского договора, Балкан или Ближнего Востока.