Адам Холл - Девятая директива Страница 26

Многие по-прежнему пребывали в состоянии шока. Плачущие женщины, утешающие их мужья попадались мне то тут, то там. Те, кто видели случившееся собственными глазами, забудут это нескоро. Повсюду сновали фотографы, брали интервью вездесущие репортеры.

Вблизи списанного здания никого не было, всех прохожих непреодолимо тянула к себе толпа на повороте, все желали видеть и знать, что случилось, поэтому я спокойно вошел в здание и поднялся на верхний этаж. Жара стала липкой и тягучей.

Встав у окна, я попробовал представить картину происшедшего с точки зрения геометрии.

Цель Куо заключалась в том, чтобы правильно выбрать огневую позицию. Мы с Ломаном это знали. Вся операция крутилась вокруг выстрела. Но после того как позиция была выбрана, а снайпер получил задание, ход операции Куо радикальным образом изменился, и вот об этом-то мы и не догадывались. Куо — профессионал, способный на гораздо большее, нежели только умелое обращение с винтовкой. И вот он, так же точно и тщательно, как собирается из многих составных частей боевое оружие, собрал воедино и подогнал друг к другу наши две операции. Каждое его действие было связано с каждым моим, как если бы они были соединены винтами. Я послушно занял отведенное мне место в его схеме и сделал все так, словно выполнял его указания.

Операция Куо увенчалась полным успехом. Я же, после нескольких недель тяжкого труда, мог похвастаться только обезображенным покойником в храме Пхра-Чула-Чеди, трупом того самого седьмого человека, о котором нас предупреждал Пангсапа, мертвецом, вовсе не похожим на Куо. У него не было золотых запонок, а дешевый карабин «юнгчоу» был просто недостойным настоящего мастера самопалом, до использования которого профессионал — такой, как монгол Куо, — никогда бы не опустился. Я должен был поразить приманку, и я это блестяще исполнил, а Куо сделал то, что хотел.

Впадать в ярость от собственной глупости было, разумеется, совершенно бесполезно, но тем не менее, несмотря на одуряющую жару, я стоял и чувствовал, что меня бьет озноб.

Избавившись от бесполезных инструментов своей профессии, я немедленно позвонил Варапхану на Сой-Суэк-3.

— Мой гелиотроп готов?

— Простите, но было так мало времени, а все так торопятся. Впрочем, если будете проходить мимо, можете заглянуть. Спросим у гранильщика.

Ярость во мне еще не утихла, а до встречи с Ломаном ее надо было обуздать, и я решил прогуляться пешком. Холодно и трезво все обдумать — другого противоядия в данной ситуации я не видел.

Перед посольством стояли пять фургончиков прессы. Чтобы благополучно миновать полицейских и журналистов, пришлось предъявлять пропуск. Защелкали затворы фотокамер — «а вдруг этот человек окажется важной фигурой?» — и у меня перед глазами встал заголовок: «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СЛИШКОМ МАЛО ЗНАЛ».

Меня снова закрыли в офисе атташе по культурным связям, и через некоторое время вошла она. Я ее едва узнал. Вроде бы все было как и прежде: сногсшибательная походка, отличные шмотки, странная неподвижность левой части лица, но в глазах появилась тревога, а голос лишился уверенности. Впервые она не напоминала мне механическую богиню, а походила на обыкновенную женщину.

Возможно, я тоже изменился. Она отрешенно смотрела на меня, очевидно собираясь с мыслями. Мы стоя прислушивались к телефонным звонкам, хлопанью дверей — к жизни посольства, благодушного, спокойного организма, потрясенного до основания.

— Номер шесть, — сказал я.

— Да. — Она не двигалась, но и не отводила взгляда. Все слова, которые ей хотелось произнести, все вопросы, что замерли на губах, я прочитал в тревожно поблескивающем взгляде.

— Что-нибудь сделать ты смогла? — спросил я.

Когда я позвонил из бара на Линк-роуд и попросил соединить с «номером шесть», мне ответил ее голос.

— Да… да, — она говорила отрывисто, но мягко, — организовали немедленный розыск — об исчезновении «скорой» было доложено за несколько минут до того, как отъехал кортеж, — пришлось приложить усилия, чтобы убедить их, — но я убедила.

Она не могла даже стоять спокойно — нервничала так, что дрожала всем телом. Ломан сказал, она из Эм-Ай-6 — да-а, таким школьницам в их организации делать нечего, есть вещи, от которых они ломаются. Эта ломалась у меня на глазах.

— Вертолеты будут? — спросил я. — Привлекаются ли армейский части?

— Сказали, решат сами, что делать. Я особенно подчеркнула важность наблюдения за портами, доками, аэропортами и всеми наземными маршрутами, ведущими в Лаос…

— Лаос?

— Кратчайший путь в Китай.

Ломану должно быть известно, в чем тут дело. Спрошу у него.

— Что ты сказала Ломану?

— Ничего.

— А он тебе?

— Ничего.

— Где находится «номер шесть»?

— Я покажу тебе.

Чтобы отвести взгляд, ей потребовалось видимое усилие. Я вышел за ней в коридор, и мы увидели посла, окруженного преданной челядью, — высокого крупного мужчину в парадном мундире. Награды, золотые эполеты, пепельно-серое лицо. Он почти кричал:

— Скажите всем, это временный запрет на информацию. В связи с чрезвычайной ситуацией. Пусть немедленно очистят крыльцо. И заблокируйте коммутатор — только исходящие звонки. Макмэхон, за мной. И прихвати Стрейкера. — Сэр Коул-Верити открыл дверь, и они отпали, как чешуя.

Ломан приближался с противоположного конца коридора. Выражение лица у него было такое же, как и у девицы. До меня вдруг дошло, в чем тут дело. Я понял, что с ней, и почувствовал — ярость возвращается.

— Черт вас всех подери! Но ведь кто-то же должен делать эти вещи!

Ломан взял меня за руку, мы вошли в «номер шесть», он запер дверь, и я сказал:

— Наконец-то. Какое облегчение, что она ушла.

Они все одинаковы; им не нравится знать, что произошло убийство. Даже после двух мировых войн они смотрят на тебя так, будто раньше никто этого не делал; даже если эта мерзость была в их же собственной программе, а ты оказался самым вшивым, потому что взялся за это, — ты в их глазах хуже паршивого кота, только что выбравшегося из канализации.

— Откуда ей стало известно, Ломан? Что ты ей рассказал? Откуда в Эм-Ай-6 такие шлюхи и зачем она суется к нашей мясорубке?

— Сядь, Квиллер. Успокойся.

— Ты так от нее и не избавился. Не смог, что ли, а? Или она в твоем вкусе?

Полный желудок адреналина. Адреналина и кислоты. И потный, как зараза — неужели я уже стар? Груз прожитых лет за плечами, огромная ответственность, неудача. Это поражение. Наверное, я действительно стар.

Опершись рукой на подоконник и разглядывая носки собственных ботинок, Ломан ждал. Я дважды пробежался по комнате, ничего не видя, ни на что не глядя, лишь лихорадочно подбирая в уме то единственное слово, которое бы в полной мере выразило все мои чувства, мое отношение к нему и его способностям направляющего директора; а еще мне хотелось выразить, что я думаю о собравшейся на Линк-роуд толпе, где машина струями воды смывает кровь с тротуара, и о задании, которое лопнуло и воняло теперь, как гнойный чирей, потому что мы ничего не смогли поделать с обезьяноподобным косоглазым ублюдком, который любому Ответу на любой вопрос предпочитает пулю.

Слова не нашлось.

— Успокоился? Готов?

Самообладание Ломана помогло. Вокруг нас и под нами ходуном ходило все посольство, Ломан же был спокоен.

— Ты на Линк-роуд ходил? — спросил я. Мне показалось, что я говорил нормальным голосом. Но, может быть, это только показалось, и я на самом деле кричал.

— Да.

— И что видел?

— Я не мог подобраться. Поэтому дал тебе сигнал срочно явиться сюда. И вот жду.

— Значит, ничего не знаешь?

— Нет. Надеюсь, ты расскажешь.

— Они его выкрали.

Ломан отошел от окна. По лицу и глазам я понял: он действительно ничего не знает.

— То есть… ты хочешь сказать, он еще жив?

— Говорю же тебе, его выкрали. И никто в него даже не целился. Стреляли в водителя.

Его изумление сделало меня хозяином положения. В первый раз с момента, как мы вошли, я внимательно осмотрелся. Пора было сориентироваться, найти опору и ознакомиться с обстановкой. Комната понравилась мне: белая краска на стенах, украшенный фресками потолок, синий ковер, стол для заседаний, стулья, телефон, пепельницы, — очень светлая и по-больничному чистая. В такую приятно быть доставленным после несчастного случая. Отчасти так оно и было.

— Рассказывай, — кивнул он.

— Я начал действовать сразу же, как только понял. Объяснять что-либо Рамину и его шайке было бы все равно, что головой об стенку биться, поэтому я побежал к телефону, спросил «номер шесть». Ответила она. Я сказал, что надо расставить посты и ловить «скорую». Здесь любой имеет больше авторитета, чем я. Посольство могло забить тревогу, начать розыск…