Станислав Гагарин - Три лица Януса Страница 26

Пока крейсер находился в море, Герману Краузе было совершенно нечего делать, а чтоб оставили голову мрачные мысли, он пил и пил без просыпу…

Из Киля крейсер «Тюрингия» вышел, держа курс вокруг Ютландского полуострова к датским проливам. В Скагерраке фон Шлезингер вскрыл пакет и узнал дальнейшее направление пути своего корабля. Таких пакетов пришлось вскрыть еще два, чтобы войти наконец в один из небольших норвежских портов.

Здесь «Тюрингию» уже ждали. Не менее роты эсэсовцев окружило причал, пока с него на корабль доставлялся неведомый груз. В ценности этого груза командир крейсера не сомневался, памятуя об атмосфере сугубой секретности, окружавшей операцию.

Погрузка окончилась довольно быстро, и крейсер «Тюрингия» взял курс на Гамбург. Но уже в море штурмбанфюрер Герман Краузе вручил командиру пакет, предписывающий идти в Киль датскими проливами. Через час после изменения курса крейсер еле ушел от эскадрильи английских самолетов. «Тюрингию» спасла полоса тумана, куда она еле успела добраться. Герман Краузе в тот день напился — в первый раз за все время пребывания на корабле — и с тех пор пил не переставая. Вот тогда, в тот самый день, он и разболтал командиру, что именно хранится в стальном брюхе крейсера «Тюрингия».

— Впереди земля! — крикнул помощник.

— С нами бог, — сказал командир. — Это Пиллау… Запросите разрешение на проход через боны.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль до поры до времени не верил в атомную бомбу. Не верил поначалу в нее и президент Соединенных Штатов Франклин Д. Рузвельт, которому Альберт Эйнштейн направил 7 марта 1940 года второе письмо, в котором снова предупреждал о ядерной опасности со стороны нацистов. И именно Черчилль некоторое время спустя убедил Рузвельта развернуть широкие ядерные исследования и предпринять конкретные практические шаги по созданию атомного оружия.

Еще в 1939 году английский физик Чедвик изучил статью Уиллера и Нильса Бора о разных свойствах изотопа урана и авторитетно сообщил британскому правительству: можно со всей уверенностью считать, что при осуществлении цепной реакции неизбежен ядерный взрыв.

Именно в этот период Уинстон Черчилль, тогда еще не ставший главой правительства Великобритании, обратился с письмом к военному министру, в котором с изрядной долей скептицизма написал следующее: «Есть основание полагать, что по мере обострения международной обстановки нас попытаются запугать россказнями об открытии нового секретного оружия, с помощью которого якобы можно стереть Лондон с лица земли… Возможно, ядерное оружие и в самом деле не уступает взрывчатым веществам сегодняшнего дня, но вряд ли оно приведет к чему-либо опасному».

Когда же молодые физики Калифорнийского университета Филипп Абельсон, Эдвин Макмиллан, Глен Сиборг и Эмилио Сегре открыли два трансурановых элемента, источником которых оказался уран-238, которого почти в сто сорок раз больше, нежели чем урана-235, стало ясно, что можно создать бомбу не только из урана. Выяснилось, что уран-238 поглощает один нейтрон и превращается в трансурановый элемент нептуний. Этот последний существует только несколько дней и переходит в плутоний. А сам плутоний, как и уран-235, поглощает один нейтрон и распадается на два осколка, выбрасывая при этом три нейтрона в среднем. Вот и еще один материал для быстрой цепной реакции, иначе говоря, атомного взрыва…

А немцы тем временем захватили в целости урановые рудники в Чехословакии, запасы катангской руды в Бельгии, единственный в мире завод тяжелой воды в Норвегии. Накопить несколько тонн ее — и Вернер Гейзенберг запустит урановый реактор!

И тогда прозревший наконец Черчилль отправил в Америку физика Маркуса Олифанта с личным своим поручением: убедить своих заокеанских коллег в реальной атомной угрозе, которая не по дням, а по часам растет в Германии.

Президент США, который в свое время заразился недоверием Черчилля к физикам, получив новую информацию от него, усомнился в резкой смене позиции «Дабл-Ю» и послал на острова собственных экспертов — Джорджа Пеграма и открывшего десять лет назад эту самую тяжелую воду Гарольда Юри, нобелевского лауреата.

Вывод посланцев Рузвельта был безапелляционен: если не принять своевременных мер, Гитлер получит атомную бомбу раньше союзников.

А немцы после взрыва на заводе в Веморне восстановили разрушенный норвежскими патриотами цех высокой концентрации и возобновили производство тяжелой воды. Когда же 16 ноября 1943 года полторы сотни «летающих крепостей» устроили тройной полет на Рьюкан, немцы приняли решение демонтировать завод, хотя он и почти не пострадал от бомбежки, чего нельзя сказать о мирном норвежском населении.

20 февраля 1944 года норвежские диверсанты нанесли еще один жестокий удар германской атомной промышленности. Они взорвали паром «Гидро», на котором нацисты перевозили через горное озеро Тинсье тридцать девять барабанов с четырнадцатью тоннами тяжелой воды разной степени концентрации. Несмотря на тщательную охрану, норвежцы так удачно провели свою акцию, что паром затонул точно на середине озера, в самом глубоком месте.

Вернер Гейзенберг и его коллеги потеряли в пересчете на последнюю степень концентрации целую тонну тяжелой воды.

Теперь крейсер «Тюрингия» доставил последние ее норвежские запасы, а также технологическое оборудование и секретные материалы. Подстегиваемые неумолимым временем, которое перестало на них работать, нацисты не теряли надежды запустить урановый котел, создать атомную бомбу и повернуть ход истории, когда на стрелках часов будет без пяти двенадцать.

Данные о начальнике порта, полученные от Фишера, заставили Вернера фон Шлидена принять решение. Транспорты с никелем беспрепятственно проходили в Кенигсбергский порт; драгоценная руда доставлялась из Пруссии в центральные и западные земли Германии, а он, такой надежный и находчивый Янус, от которого ждали график движения пароходов, бездельничал и пил шнапс со всякими подонками, не представляющими для его главного дела никакой ценности!

Но вскоре Вольфганг Фишер сообщил Янусу, что в молодости начальник порта баловался демократическими идеями и даже принимал участие в некоторых выступлениях против правительства. Было это в незапамятные времена, еще до прихода Гитлера к власти, но эти грехи начальника порта в гестапо известны. Правда, тайная государственная полиция не трогает его. Фридрих Грау не однажды доказал свою лояльность и преданность делу фюрера, даже вступил в нацистскую партию, но до сих пор чувствует себя неуверенно. Страх перед неминуемым арестом постоянно висит над ним как дамоклов меч.

На этом страхе начальника порта перед гестапо и решил построить свою игру Вернер фон Шлиден.

…Начальник Кенигсбергского порта был один, семью он отправил к родителям жены в Баварию, дома оставалась лишь старуха-экономка.

Сегодня начальник порта поздно вернулся домой, поужинал, отослал спать старую Луизу и закурил сигарету, сидя у камина, где тлели угольные брикеты. День был ветреным и зябким. Начальник порта продрог и сейчас наслаждался теплом, исходящим от углей в камине.

Внезапно он вздрогнул. В дверь забарабанила нетерпеливая рука. Хозяин дома выбежал в переднюю. На его вопрос из-за двери ответили:

— Гестапо!

Дрожащими руками Фридрих Грау отодвинул щеколду. Дверь распахнулась, едва не ударив его, в комнату стремительно вошел офицер в шинели с меховым воротником, в фуражке с низким козырьком, закрывающим половину лица. В руках он держал пистолет.

— Вы?..

Гестаповец назвал фамилию начальника порта.

Тот, клацая зубами, утвердительно кивнул.

— Собирайтесь немедленно.

Начальник порта заметался по комнате, хватаясь за вещи.

На нем были только халат и брюки, но поздний гость подал мундир, лежащий на одном из кресел, снял с вешалки и сунул в руки пальто, нахлобучил на голову фуражку и, подталкивая в спину пистолетом, повел к выходу.

На крыльце начальник порта споткнулся и едва не упал. Гестаповец поддержал его за плечо и негромко проговорил:

— Осторожно! Не сломайте себе шею. Она вам еще пригодится… Вперед!

Начальник порта уловил в этих словах зловещий смысл и окончательно пал духом.

Перед калиткой особняка, в котором жил начальник порта, стоял длинный легковой автомобиль. Конвоируемый гестаповцем хозяин дома вдруг неожиданно подумал, что погода улучшается, появились звезды на небе, и светят они ярче, чем прежде, так бывает обычно к похолоданию. Дверь автомашины распахнулась, и, оборвав его такие праздные в подобную минуту мысли, гестаповец приказал ему садиться.

Они сели на заднее сиденье, впереди за рулем высился шофер. Лица его не было видно, но военного образца шапку начальник порта рассмотрел. Не успела захлопнуться задняя дверца, как машина сорвалась с места и умчалась в слепую ночь затемненного Кенигсберга.