Евгений Иванов - Записки опера особого отдела Страница 27

— Вы принесли мне то, о чем мы договаривались? — официально начал разговор Гайлюс.

— Конечно, — ответил Лобанов и протянул собеседнику пакет с документами.

Хозяин кабинета взял в руки тетрадь и стал читать ее содержимое. Увидев неуверенный, но красивый почерк, каким была написана копия, он усмехнулся, но промолчал. Его предположение о том, что командир полка не имеет понятия о судьбе свой работы, уже не вызывало сомнений. Но это уже было и не важно. Прочитав несколько страниц, он был теперь также уверен, что труд подлинный. Судя по специфическим терминам и оборотам, было видно, что работу писал профессионал в этой области. Гайлюс почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Его надежды оправдались. Однако, не выражая своего восторга, он безразлично закрыл тетрадь, а затем, посмотрев на Лобанова уставшим взглядом, произнес:

— Эту писанину я отдам своим технарям, если здесь действительно есть что-то ценное, то наши прежние договоренности останутся в силе. Если это бред, то нам лучше больше не встречаться. Я очень дорожу своим временем, чтобы тратить его попусту.

— А как я узнаю, о вашем решении? Мне послезавтра нужно возвращаться в часть, — спросил Лобанов.

— О том, что я тебя хочу видеть, тебе сообщит твой друг. Но запомни: наша встреча состоится только в том случае, когда ты появишься здесь со второй половиной работы. В противном случае тебя охрана даже не пустит в офис.

— Я это понимаю, — ответил парень.

— Ко мне еще есть вопросы? — откинувшись в кресле, спросил руководитель фирмы.

— Да, мне нужно расчеты по диссертации перенести на дискету, — не столько попросил, сколько констатировал Лобанов.

— И, конечно, на нашу дискету, — язвительным тоном уточнил Гайлюс.

— Если вас не затруднит, — улыбнувшись, ответил посетитель.

Вечером того же дня первая часть диссертации полковника Шкилева лежала на столе военного атташе посольства Норвегии в Москве. А через три дня матрос Лобанов вернулся в часть и, нарушая все представления о субординации, первым делом направился в кабинет командира полка.

— Товарищ полковник, матрос Лобанов из отпуска прибыл, — доложил он и сразу протянул командиру дискету и медицинскую справку.

Полковник бросил удивленный взгляд на вошедшего матроса, затем вновь опустил глаза в папку с документами, уже не глядя на него, произнес:

— Лобанов, тебе не кажется, что докладывать ты должен не мне, а своему старшине? Если бы я не был заинтересован в твоем приезде, то отсюда ты вышел бы прямиком на гауптвахту. Поэтому спасибо за дискету и ступай с глаз моих. Солохе я передам указание, чтобы перед дембелем вплотную занялся с тобой изучением уставов, а то распустил тебя Бондаренко в вычислительном центре.

Лобанов вышел из кабинета полковника Шкилева в подавленном состоянии. Изменение отношения командира к себе он воспринял как утрату дальнейшей надобности, а для завершения успеха ему не хватало лишь завершающей части работы.

Глава 16

Невероятно долго тянулись дни ожидания для Игоря Чернова. Он занимался своей обычной повседневной работой, но при каждом докладе Можайскому как бы между прочим интересовался судьбой запросов в отношении Шкилева и Лобанова. И вот наконец настал долгожданный час, когда начальник сам позвонил подчиненному и потребовал срочно прибыть в отдел.

— Итак, коллега, — Можайский пожал руку вошедшему капитану Чернову и предложил присесть, показывая на свободный стул, — наконец-то пришли ответы на наши запросы. Что касается Шкилева, то по всем местам службы он характеризуется положительно. Хоть к Звезде Героя представляй. По академии имени Гречко тоже ответили, что тему диссертации он заявил, но саму диссертацию по сей день никто не видел. Видимо, поэтому он не «всплыл», когда информацию об утечке наши товарищи проверяли по учебным заведениям. Можешь взглянуть, — Можайский протянул Чернову шифртелеграммы из Москвы.

— Теперь, что касается нашего матросика. Ты хорошо сидишь? — сохраняя интригу в голосе, обратился он к Игорю.

— Судя по вашему тону, мне нужно бежать в магазин, — в ответ пошутил капитан.

— Теоретически да, но для начала послушай, — Можайский разложил бумаги на столе, видимо, по степени значимости. Затем, продолжая загадочно смотреть на Игоря, продолжил: — Наш медалист-отличник, по данным Информационного центра МВД, привлекался к уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков, однако решения по делу нет.

— Что это значит? — уточнил Чернов.

— Это стандартная фраза для ИЦ МВД. Означает она, что решения суда по делу нет ввиду отсутствия состава преступления или события преступления. Следовательно его или «отмазали», или использовали втемную. Но то, что он был замешан в криминал, — это факт.

Этот факт подтверждается ответом из 5-го отдела Управления КГБ СССР по городу Москве и Московской области. Однако их негласными источниками он характеризуется положительно. Дальше — больше. 6-м отделом оперативно-технического управления в ходе перлюстрации корреспонденции было перехвачено письмо Лобанова некому Глазову Андрею, в котором идет речь о какой-то второй части диссертации, видимо, имеется ввиду диссертация Шкилева. Учитывая мою личную просьбу, мои бывшие сослуживцы по прежнему месту работы проверили и этого персонажа. Так вот, Глазов Андрей проходит по учетам 7-й службы того же управления как связь некого Лукаса Гайлюса, 1954 года рождения, гражданина Норвегии, подозреваемого в причастности к спецслужбам Норвегии. Сам он этнический латыш, его родители эмигрировали в 1940 году сначала в Финляндию, а потом, во время войны, — в Норвегию. В настоящее время он постоянно проживает в Москве и возглавляет там офис советско-норвежского совместного предприятия «Хорет». Согласно учредительным документам, фирма занимается коммерческой деятельностью, но, по материалам наших коллег, причастна к промышленному шпионажу. Теперь все.

Подполковник собрал все документы в папку и испытующее посмотрел на Игоря.

— Что скажешь? — довольный произведенным эффектом, спросил он.

— Где-то так я и предполагал, но, признаться, не до такой степени, — ответил обескураженный Чернов, — надеюсь, сейчас мы сможем уведомить в отношении Лобанова военную прокуратуру и провести изъятие документов в его каморке.

— Нет, — спокойно ответил Можайский, — сейчас мы должны сделать то, о чем я говорил ранее. Во-первых, необходимо срочно получить образец почерка Лобанова, для того чтобы подтвердить, что копия диссертации написана его рукой. Во-вторых, нужно на время изъять эту копию из комнаты Лобанова и получить официальное заключение о степени секретности ее содержания. Но самое главное, нужно все сделать так, чтобы никто ни о чем не догадался. И в первую очередь, чтобы ничего не заподозрил сам матрос. Если ты его спугнешь и он все перепрячет или, что еще хуже, уничтожит, то вместо ожидаемого «майора» ты сможешь опять начать карьеру с самого начала. А я думаю, что носить погоны старшего лейтенанта повторно — не очень приятная перспектива. Так что, Игорь, принимай решение на месте сам, на то ты и опер. В гарнизоне я уже ничем не смогу тебе помочь. Можешь не ставить меня в известность о своих действиях. Я готов на все закрыть глаза, цель оправдывает средства. Для меня важен конечный результат.

Он по-отечески посмотрел Игорю в глаза, улыбнулся и протянул руку, давая понять, что время для разговоров закончено и пора действовать.

Чернов вышел из кабинета начальника в приподнятом настроении. За окнами был май, и в воздухе чувствовалось приближение весны. Конечно, по календарю весна была в своей завершающей стадии, но здесь, в Заполярье, только кое-где начинал таять снег. Игорь не стал ждать автобус в сторону гарнизона, а решил пройтись пешком, чтобы спокойно обдумать свои дальнейшие действия. Он шел, наслаждаясь майским воздухом и весенним солнцем. Дело по Лобанову казалось ему практически закрытым, если не считать технических мелочей. Получить образец почерка проблем не составляло, достаточно взять у Солохи автобиографии всех матросов. Старшине не обязательно знать, чье именно личное дело интересует особиста. Тем более что к концу дня он сможет вернуть документы обратно. С получением копии диссертации особых сложностей тоже не должно возникнуть. Достаточно предложить капитану Бондаренко выпить после работы, так он сам отправит Лобанова в казарму. Там можно будет выждать момент, когда тот выйдет в туалет, и вытащить тетрадь из-под дивана. Времени на это уйдет максимум минута, а на следующий день можно будет по ходу что-то придумать, чтобы вернуть копию на место.

Однако уединиться со своими мыслями и насладиться природой Чернову не удалось. Стоило ему выйти на трассу, как минут через пять рядом с ним остановился «УАЗ» инженера полка.