Чингиз Абдуллаев - Опрокинутая реальность Страница 27

— Что вы от меня хотите? — Мальгасаров не скрывал своего нетерпения. Его губы кривились в усмешке, но глаза внимательно наблюдали за собеседником.

— Ваш президент владеет семьюдесятью процентами акций, — напомнил Дронго, — по нашим сведениям, среди акционеров была и погибшая. Сколько процентов акций клуба у нее было?

— Немного. Мне кажется, процентов десять или двадцать. Я точно не знаю. Это просто не мое дело.

Врет, подумал Дронго, но не стал уличать собеседника. Вместо этого спросил:

— А какое отношение «Орфей» имел к нефтяному бизнесу? Почему клуб «Орфей» решил приобрести пять процентов акций компании Салима Мурсаева?

— Ах вы и это знаете, — усмехнулся Мальгасаров. Он чуть расслабился, ослабил широкий узел своего галстука.

— Президент клуба «Орфей» Георгий Шенгелия был близким знакомым семьи Мурсаевых, — улыбнулся Мальгасаров, — я думал, что вы об этом знали. Шенгелия выделил часть акций «Орфея» супруге Мурсаева, а тот в свою очередь уступил часть акций своей компании. Вот такой обмен.

— Это неравнозначный обмен, — возразил Дронго, — оборот нефтяной компании исчислялся в десятках миллионов долларов, а оборот вашего клуба в лучшем случае миллион долларов в месяц. Если Мурсаев был в своем уме, то почему он согласился на подобный обмен?

— Такие вопросы меня не интересуют, — снова разозлился Мальгасаров, — я рассказал вам все, что я знал. И больше того, что было нужно. Вы не официальные следователи, а я не обязан вам все рассказывать.

— Вы ведь прекрасно понимаете, что факт обладания акциями скрыть было невозможно, — возразил Дронго, — достаточно проверить списки акционеров в нефтяной компании и в вашем клубе. Это не секрет. Секрет в том, почему Мурсаев и Шенгелия пошли на подобный обмен?

— Не знаю, — резко ответил Мальгасаров, — я ничего больше не знаю. Я вас принял, ответил на все ваши вопросы, рассказал все, что знал. Больше я ничего не знаю, — он первым поднялся из своего кресла, нависая над гостями, — я думаю, нам не о чем больше разговаривать.

— Да, — согласился Дронго, поднимаясь и оказываясь гораздо выше Мальгасарова, — спасибо за ваш прием и ваши откровенные ответы.

— До свидания, — Мальгасаров поправил галстук и протянул руку. Такие ладони бывают у борцов, подумал Дронго. И уже направляясь к выходу, спросил:

— Вы раньше борьбой не занимались?

— Занимался, — усмехнулся Мальгасаров, — я даже был чемпионом Москвы.

Дронго и Кружков вышли из здания клуба. Леонид озадаченно смотрел на своего наставника.

— И вы ему поверили? — тихо спросил Кружков. — Вы думаете, он говорит правду?

— Насчет акций — да. Врать не имеет смысла. Всегда можно проверить список акционеров. А вот насчет обмена… Я не верю в дружеские чувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто так предлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, был конкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только о Сушкове, но и об этом Шенгелия.

— Мне теперь заниматься этим грузином? — поинтересовался Кружков.

Дронго остановился. Строго взглянул на своего молодого напарника.

— Значит, так, — серьезным тоном сказал он, — если хочешь со мной работать, запоминай мои принципы. Первый, и самый главный принцип — это абсолютная порядочность. По отношению не только к другим людям, но и к себе самому. С этим у тебя, кажется, проблем нет. Второй принцип, не менее важный, уважение всех людей независимо от их имущественного положения, национальности или религиозной принадлежности. Чтобы я никогда не слышал от тебя таких слов — «про этого грузина». У грузина есть имя и фамилия. Как у каждого человека. Мир для нас с тобой делится на порядочных людей и подлецов, против которых мы боремся. Но ни в коем случае ни на русских, грузин, евреев или азербайджанцев. Ты меня понял? Кстати, еще немного о принципах. Ты ведь сейчас работаешь на меня. А я получил аванс, который мне выдала Мурсаева. Десять тысяч долларов. Значит, часть из них — твой гонорар. Справедливо?

— Не очень, — выдавил Кружков, — я пока ничего не сделал.

— Ты дурака не валяй, — строго сказал ему Дронго, — сейчас поедешь со мной и получишь свои деньги. И давай договоримся раз и навсегда. Пока ты работаешь со мной, я сам решаю, сколько и когда тебе платить. Не понравится, можешь увольняться. Договорились?

— Да, — улыбнулся наконец Леонид, — только я согласен с вами работать и просто так. Вы такой человек…

— Все, — прервал его Дронго, — и давай без подхалимажа. Поехали ко мне. А насчет Шенгелия можешь не беспокоиться. Я сам постараюсь проверить его досье через свои каналы.

Глава 13

После того как уехал Кружков, Дронго сел к телефону. Ему нужно было получить как можно больше сведений о Георгии Шенгелия, владельце клуба «Орфей». У Дронго было много знакомых не только среди руководителей преступного мира, но и среди бывших сотрудников ФСБ и СВР. Через час он уже знал некоторые подробности жизни владельца клуба «Орфей». Шенгелия было тридцать восемь лет, он родился в Тбилиси, закончил Московский институт радиоэлектроники и автоматики в восемьдесят пятом году. Учился в аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию в восемьдесят восьмом. Полтора года работал в научном институте, затем ушел в бизнес. В девяносто втором занимался продажей алюминия, в девяносто четвертом стал одним из крупнейших поставщиков металла в Прибалтику. В девяносто восьмом потерял брата, которого убили неизвестные в Санкт-Петербурге. Акции клуба «Орфей» перешли к Георгию Шенгелия от его убитого брата, и он стал фактическим владельцем клуба весной девяносто восьмого года. Один из знакомых Дронго вспомнил, что Шенгелия был родственником самого Рашковского. А это уже было очень серьезно. Рашковский был королем преступного мира, своего рода «каппо ди тутти капи», настоящим «крестным отцом», о влиянии которого ходили легенды.

Тем не менее самого Шенгелия в преступных связях никто не обвинял. Хотя клуб «Орфей» был местом, в которое, кроме известных людей, любили приезжать и некоторые главари преступных группировок. Получив все эти сведения, Дронго заодно узнал, что сам Шенгелия был не только владельцем клуба, но и совладельцем престижного модельного агентства, в котором отбирались девушки для работы на Западе.

В десятом часу вечера позвонила Эльза Мурсаева.

— Я только недавно приехала домой, — призналась она, — меня вызывала следователь, которая ведет дело о гибели Аллы.

«Кажется, Валентина Олеговна достаточно рьяно взялась за это дело, — подумал Дронго, — она сегодня провела на работе больше двенадцати часов. Интересно, почему она так торопится. Ведь могла перенести разговор с Мурсаевой на завтра. Неужели хочет устроить со мной негласное соревнование? Первой найти преступников. Иногда бывает трудно понять логику женщины. Напрасно феминистки считают, что мы одинаковые. Мы все-таки разные. Для нее важно найти преступника, чтобы самоутвердиться и доказать мне свой профессионализм. Для меня важно найти убийцу, чтобы убедить прежде всего себя в своем профессионализме. Вот такие разные подходы».

— О чем она вас спрашивала? — устало спросил он.

— Обо всем, — ответила Мурсаева, — о наших отношениях, о их жизни с Салимом, о их совместных доходах. Вы знали, что Алла имела акции клуба «Орфей»?

— Нет, — ответил Дронго.

— Пять процентов, — сообщила Мурсаева, — следователь уже успела все проверить.

Мальгасаров говорил про десять-двадцать. Значит, он сознательно завысил проценты. Понимал, что даже двадцать процентов акций «Орфея» не равнозначны пяти процентам, нет, даже одному проценту акций нефтяной компании Мурсаева.

— Вы тоже об этом не знали? — поинтересовался Дронго.

— Откуда? Я думала, она поэтому и продает дачу, что у нее нет денег. А она, оказывается, еще имела акции. И мне ничего не говорила. Да мне и Салим ничего не говорил. Я даже не могла представить себе такое.

— Зато «Орфей», в свою очередь, имел пять процентов акций компании вашего брата. Вернее, не «Орфей», а его президент Георгий Шенгелия. Вы знаете такого человека?

— Знаю, — чуть помолчав, ответила Мурсаева.

— Почему вы мне о нем не говорили?

— Что говорить? Он обычный бизнесмен. Кажется, он еще владеет каким-то модельным агентством, где работал этот Головин. Они были хорошо знакомы с Салимом, но я не думала, что нужно перечислять всех знакомых моего брата.

— У вас есть его телефон?

— Это так важно?

— Мне нужно будет с ним встретиться, — сказал Дронго, — да, это очень важно.

— Подождите, я сейчас посмотрю. У меня где-то записан его номер… — она отошла от телефона, и через некоторое время снова послышался ее голос.

— Запишите. У меня два номера, один, очевидно, мобильный.