Алексей Зубов - Вне игры Страница 27

— Вы не расстраивайтесь. Мне кажется, что ваш вариант попроще. Посмотрим наши картотеки, попытаемся отыскать…

Сколько картотек, архивных документов переворошили люди Викина, сколько разных запросов сделали, как его сотрудник вел поиск в том районе, где орудовал упомянутый Рубиным господин Брайткопф, — все это осталось «за кадром». А в «кадре» — лаконичная справка, представленная через три дня: в районе, интересующем Бутова, фашистами был схвачен командир партизанского отряда Строков Сергей Николаевич, 1908 года рождения, бывший секретарь райкома партии.

В июле 1941 года ушел по заданию обкома партии в подполье. Есть основание полагать, что он жив. Партизан Иван Шутов, участвовавший в налете на автомашину, в которой Строкова, едва живого после допроса, везли в лагерь, здравствует поныне. Бутов имеет возможность с ним побеседовать. Автор записки, подававшей тревожный сигнал: «Берегитесь, доктор Захар — предатель», видимо, тот же Строков. Предположительно. Слово это Викиным подчеркнуто дважды. В архиве сохранились документы, написанные Строковым собственноручно. Почерковедческая экспертиза установила, что несколько букв записки и этих документов — идентичны. Возможно, что совпадение случайное, но может быть, Строков — кто знает — писал записку, стараясь изменить почерк…

К Ивану Шутову полетел Михеев. Шутов, теперь уже глубокий старик, сохранил прекрасную память. И со всеми подробностями нарисовал картину смелого налета партизан на тюремную автомашину. В небольшой деревянный мостик через речку вбили остриями кверху гвозди. А для полной гарантии доски посыпали битым стеклом. Расчет оказался точным: машина на мосту застряла. Место это было сравнительно глухое. Вся операция заняла три минуты. Без единого выстрела — в ход пошли ножи. Окровавленного, до полусмерти избитого Строкова партизаны доставили в свой лагерь. Только на вторые сутки он открыл глаза.

Сергей Строков находился в партизанском отряде, пока не настал радостный день встречи с наступающими частями Советской Армии. Как потом сложилась его судьба, Иван Шутов не знает. Только помнит, как в мае сорок восьмого Строков приезжал сюда, в разоренные войной партизанские села. Это было в День Победы. И на митинге выступал…

После митинга бывшие партизаны собрались в своем узком кругу. Во дворе у Шутова. Минутой скорбного молчания помянули павших, а потом пили за здоровье тех, кто до Победы дожил. И жены их за тем столом сидели. Радостные, счастливые. А Строков смотрел на них и все хмурился.

— Не понял я спервоначалу, чего он куксится. Все не по себе ему. А потом ясно стало. Муторно на душе у человека… Он мне сам про те горести свои поведал. Когда кончилась война, встретил Строков товарища из того же района, где секретарем райкома был. Тоже жинку свою на восток отправлял. В первые же дни войны. Так вот… Эшелон тот разбомбили. И будто среди погибших была жена Строкова. Так оно или нет, товарищ точно не знал, но рассказывали, будто видели ее труп… И все же Сергей Николаевич надежду не потерял. Вдруг жива! Три года искал ее… Запросы посылал. Не нашел. Родных у нее, считай, нету. Отец умер, когда дочери пятнадцать лет исполнилось. А мать не родная. Строков и фамилию-то ее запамятовал. Чужие люди. Родную сестру ее искал. Знал — есть такая. Но опять же фамилия у ней по мужу, а какая — неведомо. Так и не нашел жинкиных следов. Рассказывал и чуть не плакал… «Видать, Семеныч, она от бомбы фашистской погибла. Да ведь не одна… Ребенка ждали… Мы с ней, Семеныч, только год вместе прожили. Планы какие строили!»

Михееву удалось в соседнем районе найти человека, который прошел со Строковым весь путь до Праги. И опять о том же разговор пошел: жену разыскивал.

— Говорил командир, будто нет у него родных. Из детдомовцев… Одна только жена… Часто вспоминал ее. Все беспокоился — успела ли от немцев уйти… Запросы посылал в разные края. Да только без ответа остались. Куда подался Строков после войны — ведать не ведаю, а думать — думаю. Был у него в полку дружок, сибиряк, все к себе в гости звал…

…Уже из пяти сибирских городов и сел, где проживают Строковы Сергеи Николаевичи, 1908 года рождения, пришли в КГБ ответы: ни один из них не партизанил.

И вот шестой адрес. И тоже Сибирь. Работает в областном центре — заместителем председателя комитета народного контроля. Сейчас находится в длительной командировке в райцентре, на нефтехимическом комбинате. Адрес сообщили. Тот же райцентр, тот же комбинат, о котором собирается писать очерк Сергей Крымов. Михеев обрадовался — приятное совпадение! И попросил товарищей из областного управления КГБ дать знать в райцентр об интересующих контрразведку лицах.

СТРАННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ

На аэродроме Михеева встретил старший оперуполномоченный местного отделения КГБ. Когда они шли рядом, казалось, что шагают Пат и Паташон. Высокий, худющий, длиннорукий, длинноногий Никанор Михайлович Михеев и широкоплечий толстяк, все время забегающий вперед Шалва Исидорович Задгенидзе. Он в шутку уверял, что из Грузии ему пришлось ретироваться только потому, что ростом не вышел: «Таких у нас не держат».

За семь минут ходу от самолета до так называемого аэровокзала Шалва успел выдать несколько длинных «очередей» информации: и о ходе стройки комбината, и о красотах будущего города. Даже в номере гостиницы Шалва все еще продолжал свое «путешествие» в завтра.

— Через пять лет, дорогой друг, прилетишь к Шалве в гости на сверхзвуковом самолете. Без пересадки на «Аннушку». Гостиница будет такая, что москвичи от зависти лопнут… Почему улыбаешься?..

А Никанор Михайлович действительно улыбался, но совсем по другому поводу: ему, конечно, приятно в первые же минуты пребывания на сибирской земле получить информацию о будущем города, но он предпочел бы в первую очередь получить информацию о Крымове, Строкове. Михеев деликатно «приземляет» Шалву и погружает его в мир сиюминутных забот.

— Так как, товарищ Задгенидзе… Сейчас десять ноль-ноль. Смог бы ли я, скажем, в одиннадцать ноль-ноль встретиться с интересующим меня журналистом?

Затянувшийся розыск Сергея Крымова несколько тревожил и Бутова и Михеева. Почему о Крымове ничего не знают в дирекции, парткоме стройки? Где он? Вот Михеев и теребит Задгенидзе. Тот, конечно, знает, почему так настойчив коллега, но старается отшутиться.

— Дорогой друг, зачем спешить? Завтракать надо, отдохнуть надо. Сколько часов в полете был…

— Я попросил бы вас ускорить встречу с журналистом. Надеюсь, вам уже известны его координаты?

По несколько растерянному выражению лица Шалвы Михеев догадался, что с «координатами» пока не все в порядке и экскурс в будущее — небольшая хитрость, так сказать, отвлекающий маневр.

— Все будет хорошо, дорогой друг. — С лица Шалвы растерянность словно ветром сдуло. — Координаты в данный момент уточняются. Пока гость немного закусит с дороги, наши люди найдут его. Он какой-то странный товарищ, ваш московский корреспондент.

— А именно? — встрепенулся Михеев.

— Фантомас, — отшутился Шалва. — В гостинице не проживает, в парткоме, завкоме, дирекции, редакции газеты не появлялся.

— Может быть, он и не прилетал сюда? — неуверенно спросил Михеев.

— Зачем так говоришь?.. Здесь он… Имеем такие сведения.

В это время зазвонил телефон, и Шалва взял трубку. Михееву еще никто звонить не мог.

— Слушай, Петрович, как же так… Скандал! Из-под земли найди мне его. Человек не иголка. Куда уехал? Зачем уехал? Почему глупости говоришь — врача повез. Он, что — шофер?

Вскоре, однако, кое-что прояснилось. Крымов решил лететь прямо на стройку — в Москве он узнал, что группа научных сотрудников из интересующего его института сейчас находится на комбинате. А прилетев на строительную площадку, Сергей позволил себе приятно провести несколько дней в обществе своего друга Игоря Крутова, прославленного водителя самосвала. Не очень еще искушенный в требованиях «протокола» корреспондентской деятельности, Крымов решил, что дней пять он поживет у Игоря в общежитии — есть свободная койка, — и никому не дал знать о себе. А потом уж собирался явиться в дирекцию, партком и переехать в гостиницу. Иначе бы он не настаивал в редакции на командировке в Сибирь, а поехал бы в Ереван: кто откажется встретить весну в горах Армении? Была лишь одна притягательная сила, побудившая Сергея отказаться от столь заманчивой поездки, — Игорь Крутов.

В общежитии Крымова не оказалось. Ночью на самосвале он отправился к «Якову» — так назывался находящийся километров за сто от райцентра крохотный поселок экспедиции разведчиков нефти. Во главе экспедиции Яков Трофимченко, и поселок — пять палаток — так и окрестили «Яков». В полночь от «Якова» в райцентр поступил сигнал тревоги: «Срочно требуется хирург». Из дирекции позвонили на автобазу — немедленно снарядить самосвал, так как машина «скорой помощи» к «Якову» не-проберется — и без того плохую дорогу теперь еще и размыло…