Операция «Феникс» - Прудников Михаил Сидорович Страница 28

— Я пошёл за ним, — виноватым тоном рассказывал Максимов, — но он затерялся в толпе.

— Как же ты упустил его? — искренне удивился Петраков.

— Сам не могу понять. Он вышел за ворота кладбища, и тут как в землю провалился.

— Наверное, он заметил, что за ним следят?

— Не думаю. По-моему, он скрылся просто из предосторожности.

Петраков осуждающе покачал головой.

— А как он хоть выглядел? Описать его сможешь?

— Конечно. Высокий, горбоносый, слегка сутуловатый, родинка на виске.

— Странно… — пробормотал Рублёв. — С родинкой, говоришь?

— Да, т- подтвердил Максимов. — Родинку эту я запомнил хорошо. А в чём дело?

— А в том, — прищуренным взглядом обвёл Рублёв присутствующих, — что тот самый шофёр, который приезжал к Кухонцеву, тоже высокий, горбоносый и главное — с родинкой на виске.

Какое-то мгновение все молча смотрели друг на друга.

— Но, может быть, это простое совпадение? — проговорил наконец Максимов.

— А может быть, и нет, — возразил Петраков. — Во всяком случае, нам нужно срочно установить, кто этот ваш Горбоносый. Тут, вероятно, нам может помочь ваш участковый, — обратился Петраков к Сергею Николаевичу.

— Но где гарантия, что он опять появится у подъезда дома Смелякова? Нет, Анатолий Васильевич, тут нам может помочь Кухонцев. Ведь он-то наверняка знает, кто этот Горбоносый и где работает.

— Но Кухонцев может и не сказать, — возразил Максимов.

— Надо, чтобы он сказал. И думаю, что особых хлопот он не доставит. Кухонцев, насколько я понял, ведёт широкий образ жизни, а стало быть, нуждается в деньгах. Допустим, что у меня есть иномарка, и я прошу его достать мне какую-нибудь деталь…

— Нет, — возразил Петраков, — этот вариант отпадает. Он вам достанет деталь, но где гарантия, что он познакомит вас с Горбоносым. Кроме того, здесь какая-то примесь провокации. Судя по всему, у него широкий круг знакомств среди иностранцев. И не обязательно Горбоносый достаёт ему запчасти. Возможно, они связаны валютой или импортными тряпками. У меня другое предложение. Вы говорите, что в милиции лежит заявление?

— Совершенно верно, — подтвердил Рублёв.

— Пусть милиция даст ему ход. Я думаю, что Кухонцев и сам всё расскажет. Такие, как он, обычно словоохотливы. Конечно, передавать дело в суд не стоит, главное — узнать от него фамилию Горбоносого. Кстати, Сергей Николаевич, поговорите с ним вы сами. А с начальником милиции я обо всём договорюсь.

Они встретились у метро «Фрунзенская» в начале седьмого. Катя пришла в лёгком цветастом платье, перехваченном в талии узким пояском. Сергей Николаевич видел её в платье только второй раз, джинсы и мужские рубашки были её постоянным нарядом. Сейчас она показалась ему необычайно привлекательной, женственной. Под пристальным взглядом Сергея она смутилась.

— Что, не нравится?

— Наоборот. Если можно, ходи в платьях.

Она засмеялась.

— Так и быть. Но только для тебя.

— Ты любишь джинсы?

— Да нет. Просто в них удобней. И сборы не занимают много времени.

— Практичная женщина!

— Нет. Скорее, лентяйка. Но буду воспитывать в себе трудолюбие. Куда сегодня двинемся? — И прежде чем он успел ответить, предложила: — Давай махнём куда-нибудь поужинать!

— Тебе надоела моя квартира? — спросил Сергей.

— Что ты! — Она прижалась к нему плечом. — Просто хочется с тобой где-нибудь показаться. Я тщеславная. Хочу, чтобы мне немного позавидовали.

Сергей засмеялся.

— Нечему завидовать.

— Ты ничего не понимаешь. Я обратила внимание, что девчонки так и стреляют в тебя глазами.

— Жаль, что этого не заметил я. Ну хорошо, тогда давай за город. Скажем, в Архангельское. Как?

Она кивнула головой.

Через несколько минут они уже сидели в такси и обменивались взглядами, которые были понятны только им одним и которые для них были полны значительного смысла. Никогда ещё Рублёв не чувствовал в себе такого прилива сил, такой внутренней лёгкости, такой доброты к окружающим. Он всегда боялся громких слов и сдержанность считал главным достоинством мужчины.

Даже про себя, наедине не осмелился бы произнести он слово «счастье», но на самом деле он был счастлив. И если бы завтра вдруг по какой-то причине Кати не оказалось рядом, действительность потеряла бы для него свои самые яркие краски.

В ресторане «Архангельское» было прохладно и не очень людно, сидевшие в зале мужчины проводили Катю долгим оценивающим взглядом. Но странно: Рублёва эти взгляды даже не раздражали. Он видел, что Катя их даже не замечает. А когда они сели за отдельный столик и она посмотрела на него счастливыми, сияющими глазами, то он и вовсе почувствовал себя уверенным и спокойным. Рублёву показалось, что официантка — пожилая полная женщина — обслуживает их с какой-то особой предупредительностью и даже удовольствием.

Странно, что Сергей Николаевич почти не говорил Кате о своих чувствах. Да она и не спрашивала. Просто бежала к нему по первому звонку, а по утрам расставалась неохотно. Но по её просветлённому лицу, по той готовности, с какой она шла навстречу каждой его просьбе или предложению, он видел, что Катя переживает период радостного подъёма. Как-то он спросил её о родителях. Она небрежно ответила, что «мама сидит дома», папа — учёный, работает в «ящике».

Сейчас в ресторане Рублёв решил, что он должен сказать о своём отношении к ней. Но с чего начать разговор? Когда официантка принесла им цыплят табака и бутылку «Ркацители», она вдруг сама пошла ему навстречу.

— Иногда я просыпаюсь по ночам и думаю, а вдруг всё это кончится. И мне страшно.

— Но всё ведь зависит от нас, — возразил Рублёв.

— Конечно, но человеческие отношения — хрупкая вещь… А вдруг я тебе надоем?.. — Это вырвалось у неё неожиданно. Она, видимо, и сама испугалась этих слов.

Поспешно сглотнув, Сергей Николаевич прерывисто прошептал:

— Нет, Катя, нет… Знаешь что, если ты ничего не имеешь против… будь моей женой. — Он произнёс эти слова и вдруг почувствовал всю серьёзность сказанного. Он не отрывал взгляда от её лица, такого прекрасного!

Она молчала, комкая салфетку.

— Ты это серьёзно? — спросила она почти шёпотом.

— Вполне!

Она отстранилась от стола, скрестив загорелые руки на груди.

— Считаешь, что после всего… ты, как честный человек, должен на мне жениться?

— Катя, что ты говоришь!

— Я говорю дело, Серёжа. Ты прекрасный парень, и я с тобой счастлива… Но ведь женитьба — это совсем другое…

— Да, но…

— А ведь ты даже ни разу не сказал, как ты ко мне относишься.

— Наверное, просто потому, что не умею об этом говорить. Но разве ты не чувствуешь?

— Да, ты внимателен, ты нежен… Но разве это всё…

— Катя, ты мне нужна! Я без тебя не могу.

Ресницы её вдруг вздрогнули, глаза налились слезами. Она поспешно отвернулась, щёлкнула сумочкой, достала платок.

Рублёв мягко коснулся её руки.

— Что с тобой?

Она по-детски шмыгнула носом и виновато улыбнулась.

— Ничего… Просто слишком счастлива… Никогда не надеялась от тебя этого услышать…

Рублёв взял её руку и, перегнувшись через стол, поднёс к губам.

…Они вернулись из ресторана счастливые, возбуждённые. Всю дорогу, перебивая друг друга, болтали, строили планы. Договорились, что поженятся, как только Катя разведётся с мужем. Она объявила, что завтра же обо всём расскажет маме.

— Наверно, она очень расстроится? — спросил Сергей.

Катя вздохнула.

— Вероятно. Мама очень консервативна. Она приходит в ужас, когда кто-нибудь из наших знакомых разводится. Она считает, что брак — это навсегда, что если и ошибся, то должен нести, свой крест с достоинством и терпением.

— В чём-то она права.

— Да, но если нет сил? Если ничего, ровным счётом ничего тебя не связывает с. этим человеком? Зачем нести крест? Кому это нужно? Я понимаю, дети… Ради них…

Хотелось спросить Катю, почему её семейная лодка дала течь, но он счёл это неудобным.