Хайнц Хене - Пароль: "Директор" Страница 29

2 7 4 0 5 3 6 9 1 8

4 D O K U M E N T A R

6 B C F G H I J L P Q

1 S V W X Y Z

Теперь Пунтер мог кодировать свое послание. Он сократил его до самой краткой телеграфной формы: «Hitlerstandarte in Warschau» (Гитлершдандарт в Варшаве), перевел это в цифры, указанные ключевым словом, и расположил группами по пять. В результате получилось следующее:

56369 49634 84219 41464 24148

49434 36644 11484 21765 61404

Затем настал черед повторного кодирования. Пунтер записал все предложение: «Документальные съемки приостановлены, но вскоре будут возобновлены снова» и перевел его в цифры, но по системе, отличавшейся от первоначального кодирования, которая использовала однозначные цифры для обозначения букв, а не двузначные. Вторая цифра просто опускалась. Таким образом А становилась единицей, В — двойкой, С — семеркой и т. д. Наконец Пунтер складывал числа первого и второго кодирования. Теперь послание было закодировано дважды.

В конце сообщения Пунтер добавлял последнюю группу, предназначенную для адресата в Москве, который, безусловно, знал, где искать в книге Свена Хидина кодовое слово. Последняя группа в послании о «Leibstandarte» была «12085», обозначавшая — «страница 12, строка 8, слово 5».

Дважды зашифрованные таким образом, советские кодированные шарады почти не поддавались разгадке. И все же у них было одно слабое место: попади в руки противника ключевое слово или даже сама книга, и вопрос расшифровки становился делом времени.

Именно это шифровальщики Фу III пытались делать в начале 1942 года, когда начали разбираться с бумагами, захваченными на Рю де Атребайтес. Служба безопасности связи на Маттейкирхплац тем временем собрала группу шифровальщиков, которую возглавил человек исключительного ума, доктор Вильгельм Ваук, лейтенант резерва, по гражданской специальности — школьный учитель, который впоследствии стал преподавателем математики, физики и химии в Высшей школе Вильгельма фон Поленца в Баутцене. Он являлся одним из самых ценных специалистов «ОКХ/Ин 7/VI/12». Эти иероглифы указывали на радиослужбу инспекции связи высшего армейского командования, и его только на время одолжили службе безопасности связи.

Ваук отобрал команду из студентов-математиков и филологов, призванных на военную службу в армейские и авиационные подразделения связи, а затем собрал их в своей новой шифровальной группе при управлении безопасности связи. Эти молодые интеллектуалы в солдатской форме, специалисты по составлению сравнительных таблиц и вероятностным расчетам, по своей молодости и горячности не учитывали, что противник может подслушивать каждое их слово, а один из сотрудников Ваука — капрал Хорст Хайлманн из службы связи Люфтваффе — сотрудничал с главным советским агентом Шульце-Бойзеном, который и внедрил его в подразделение шифровальщиков в качестве специалиста по расшифровке английских, французских и русских радиограмм.

У лейтенанта Ваука не возникало повода для подозрений, поскольку его молодые сотрудник работали под высоким покровительством. Беглый взгляд на улов Пипе убедил его, что на этот раз действительно удастся расколоть советский код.

Среди захваченных документов оказались полусгоревшие листки, которые полицейский обнаружил в камине дома № 101 на Рю де Атребайтес. Совершенно очевидно, что их бросил туда радист Макаров, когда пытался спастись бегством. На уцелевших клочках можно было разобрать колонки цифр. Ваук сразу заподозрил, что на этих полусгоревших листках записана кодировочная таблица Макарова, а поскольку русские агенты продолжали хранить молчание, Ваук решил заняться ими самостоятельно.

За шесть недель шифровальщики перепробовали для разгадки кодовой системы Макарова все известные математические комбинации, но без особого успеха. Им удалось прочитать только одно слово: «Проктор». И теперь проблема состояла в том, чтобы найти этого «Проктора». К тому времени немцы уже знали, что русская разведка берет свои ключевые предложения из художественной литературы, поэтому это слово могло появиться в романе или пьесе. Но в какой?

Капитан Карл фон Ведель, один из старших офицеров Фу III и руководитель группы оценки информации, отправился в Брюссель с целью выяснить, какими книгами пользовалась группа Макарова. Ведель допросил Риту Арнольд, единственную обитательницу дома 101, которая пошла на сотрудничество.

Рита смогла вспомнить, что видела на столе Софьи Познанской несколько книг, но Пипе забирать эти безобидные романы не стал. Ведель обыскал дом, но безрезультатно. Рита ломала голову, пытаясь вспомнить названия столь важных книг. Некоторые из упомянутых ей фон Ведель смог найти в Брюсселе. Он сразу прочитал их, но ни в одной имя «Проктор» не упоминалось.

Последней надеждой Веделя оставался роман французского писателя Ги де Терамонда «Чудо профессора Волмара», опубликованный в 1910 году. Ведель отправился в Париж и стал искать в букинистических магазинах. Эта книга никогда не поступала в свободную продажу, а бесплатно распространялась среди читателей парижского журнала «Ле монд илюстре». Фон Веделю повезло, и 17 мая 1942 года он сумел найти один экземпляр, в котором специалисты по шифрам нашли своего «Проктора».

С этого момента люди Ваука смогли расшифровывать сообщения Макарова, но работа продвигалась медленно. Теперь в их руки попала действительно нужная книга, но каждый раз им приходилось исследовать каждую из двухсот восьмидесяти шести страниц, чтобы найти отрывки, соответствовавшие ста двадцати радиограммам (именно столько захватили конрразведчики с передатчиком Макарова). К июню дела у шифровальщиков пошли немного поживее: каждый день они расшифровывали по два-три сообщения Макарова. Шифровка за шифровкой раскрывали перед Вауком истинные масштабы советской разведки. Это была информация о военных предприятиях, статистике вооружений, секретных дипломатических сообщениях и оснащенности дивизий.

Однако успех шифровальщиков не принес лейтенанту Вауку большого удовлетворения. Москва уже давно сменила коды, так что расшифрованные сообщения «Кента»/Макарова теперь представляли лишь исторический интерес. Гораздо важнее, чем их прочтение, было то, что в них не было ни намека, кто из агентов стоял за этой информацией. Поэтому Ваук начал работать в другом направлении и взялся за расшифровку всех радиограмм из Москвы в Брюссель. Возможно, здесь удастся найти какой-нибудь ключ к сети советских агентов?

Дело это для интеллектуалов Ваука все ещё было опутано тайной, когда на помощь снова пришли Пипе и Гиринг. Их станции радиоперехвата в Брюсселе и Париже вновь стали принимать радиограммы советских разведчиков.

Первым, кто получил подтверждение, что шпионская сеть, разгромленная в Брюсселе, продолжает свою работу во Франции, был майор полиции Шнайдер. На одной из ферм поблизости от Гарша, к западу от Парижа, работал полицейский пеленгатор, который засек неизвестный передатчик в парижском пригороде Мезон-Лафит. Шнайдер предположил, что он принадлежит русским, и направил туда своих радиосыщиков. 10 июля 1942 года он предупредил Боймельбурга, главного представителя гестапо в оккупированной Франции, а тот поднял на ноги своего специалиста по борьбе с коммунистами, криминалкомиссара Райзена.

Шнайдер сообщал, что «несколько дней они следили за вражеским передатчиком, который должен находиться к северу или северо-востоку от Парижа. До сих пор определить точное его расположение не удавалось, но в тот день они почти смогли решить эту задачу. Теперь они сузили круг поисков и стали работать с передвижным пеленгатором». Шнайдер сказал Райзену, что «тому лучше приехать лично, если он хочет поймать этих людей».

Райзен взял пару своих подчиненных, переоделся в штатское и поехал за грузовиком с пеленгатором Шнайдера. «Он был похож на небольшой, неприметный снаружи фургон. Наша машина также была хорошо замаскирована». Так описывал он операцию в своем донесении.

Грузовик неожиданно остановился на центральной улице Мэзон-Лафита. Из полицейской машины выскочил связной и указал на две виллы по обе стороны улицы. Люди Райзена бросились к обоим зданиям, а сам он с револьвером в руке прорвался в дом по левой стороне и даже вытащил из постели какого-то человека, но понял, что ошибся.

— Они у нас в руках! — раздался крик из виллы с другой стороны улицы.

В мансарде этого дома гестаповцы схватили темноволосого человека, который в тот момент как раз вел передачу; другой полицейский привел женщину, пытавшуюся ускользнуть с пакетом документов через сад. Это были Херш и Мира Сокол, радисты французской сети «Большого шефа».

Налет на Мезон-Лафит принес Вауку неплохие результаты: удалось захватить документы, дававшие новые ключи к кодам «Красной капеллы». Окончательно прояснить последние вопросы могла бы чета Сокол, но поляки категорически отказывались говорить.