Чарльз Вильямсон - Любовь и шпионаж Страница 3

– Ее трудно забыть, если в жизни она так же привлекательна, как и на сцене.

– Какая жалость, что мы не приехали сюда в то время, когда она еще играла в Лондоне, в театре Джорджа Эллендэйла! Похоже, каждый приглашал ее тогда в свой дом. Ивор сказал мне, что впервые он ее встретил именно здесь и что ему очень приятно вспоминать об этом, когда он бывает у Маунтстюартов. Полагаю, это – одна из причин, почему он приходит сюда так часто.

– Без сомнения! – сказала Ди резко.

– Он был так увлечен разговором о ней, – продолжала я, – что чуть не пропустил свой танец с миссис Эллендэйл. Конечно, Максина произвела на него большое впечатление, но тогда она еще не была так знаменита, как сейчас, и не имела ничего, кроме жалованья. Зато сейчас она – звезда Парижа, имеет свой театр и, наверное, уже скопила кучу денег. Мне думается, что Ивор сделал бы ей предложение, когда она была в Лондоне, если б был уверен в том, что ей успех на сцене обеспечен…

– Чепуха! – прервала меня Ди с сильно порозовевшими щеками. – Ивор не такой человек, чтобы думать об этих вещах… о деньгах.

– Как сказать. Он не слишком богат, но очень честолюбив; было бы скверно для него жениться на бедной девушке, не имеющей никаких связей в обществе. Он должен был думать об «этих вещах»!

Я попала в цель и наблюдала за эффектом моих слов полузакрытыми глазами. Дело в том, что Диана унаследовала весь капитал своей покойной матери – двести тысяч фунтов стерлингов, – а через лорда Маунтстюарта и свою тетку, выданную за министра иностранных дел, познакомилась со многими влиятельными людьми Англии. Кроме того, король и королева отнеслись к ней особенно милостиво, когда она представлялась ко Двору, так что она пользуется всеми привилегиями.

– Ивор Дандес может не зависеть ни от кого, – возразила она. – Он и сам имеет достаточно связей и должен получить вскоре какое-то наследство от тетки или, кажется, от крестной матери. Во всяком случае, между ним и мадемуазель де Рензи не было ничего, кроме легкого флирта; это сказала мне тетя Лилиан. Она рассказывала, что Максина гордилась ухаживаньем Ивора, потому что он всем нравился и потому что о его путешествии в Лхассу и о его книге тогда много говорили. Естественно, он восхищался ею: она красавица и вдобавок известная актриса…

О, твоя тетя Лилиан, леди Маунтстюарт, преуменьшает события, – засмеялась я. – Она сама флиртует с ним напропалую.

– Но, Лиза, тете Лилиан – за сорок, а ему только двадцать шесть!

– Сорок лет – еще не конец для женщины в наше время. Она недурна и аристократка, а Ивор всегда выбирает лучшее. Я замечала, как она кокетничает с ним.

Ди рассмеялась, но только затем, чтобы показать, как мало это ее интересует.

– Ты бы лучше не говорила этих глупостей при дяде Эрике, – сказала она, пристально рассматривая лепные украшения на потолке. – Какие забавные фигурки здесь наверху, я никогда их раньше не замечала… Но… да, насчет мистера Дандеса и Максины де Рензи: я не думаю, что он все еще беспокоится о ней, потому что на днях я… мне случилось спросить его, что она сейчас играет в Париже, и он не знал. Он сказал, что не ездит смотреть ее игру, потому что это чересчур далеко, и притом когда он не слишком занят, то делается ленивым.

– Он сказал это тебе, разумеется. Но когда он проводит время от субботы до понедельника в Фолькстоне с тетушкой, собирающейся оставить ему свои деньги, – разве трудно перескользнуть через Канал[2] к прекрасной Максине?

– Отчего же ему и не перескользнуть, переплыть или перелететь на аэроплане? – засмеялась Ди, но невесело. – Ты выглядишь сейчас совсем неплохо, Лиза. У тебя отличный цвет лица. В состоянии ли ты подняться теперь наверх?

– Я лучше побуду немного здесь, раз ты уверена, что лорд Маунтстюарт сюда не придет, – сказала я. – Эти подушки так удобны. А потом вернусь в нашу приемную и буду опять наблюдать за танцами. Сегодня я хочу подольше не ложиться спать, потому что знаю, что не засну и ночь покажется мне такой длинной!

– Хорошо, – сказала Ди ласковым голосом, хотя, думаю, ей хотелось бы стукнуть меня. – Но, к сожалению, я должна сейчас убежать, иначе мой партнер сочтет меня неучтивой. Как насчет ужина?

– О, я ничего не хочу, – перебила я. – Я сама уйду наверх до ужина. Ты мне больше не нужна. Уходи и гаси свет!

– Позвони и пошли за мной, если почувствуешь себя опять плохо.

– Да, да! Иди же!

В это время она была уже возле двери и обернулась ко мне с выражением раскаяния на лице, вероятно, сожалея о том, что была резка со мной. Опять эта жалость!

– Если даже ты не пришлешь за мной, я сама приду наверх, как только освобожусь: посмотреть, как ты себя чувствуешь, – сказала она.

Затем она вышла, погасив свет и прикрыв за собой дверь, а я поглубже устроилась на софе; моя голова так отяжелела, что, казалось, давила на подушки как камень.

«Она испугалась, что пропустит тринадцатый номер с Ивором! – подумала я. – Ладно, она как раз успеет к нему; однако не думаю, что этот номер принесет много удовольствия ей или Ивору. Я надеюсь, они поссорятся!.. Мне бы хотелось, чтоб Ди вышла за Роберта, он так обожает ее! Может быть, тогда Ивор обратит внимание на меня… О, Боже, как я ненавижу ее, – и всех красивых девушек, ломающих жизнь таким, как я!..»

Тут я лихорадочно вздрогнула, так как грянувшая в зале музыка возвестила, что тринадцатый танец начался. Значит, они уже вместе. Что, если вопреки всему тому, что я им наговорила, Ивор признается ей в любви и они обручатся?.. При этой мысли у меня бешено заколотилось сердце. Казалось, оно вот-вот разорвется… Ну и пусть! Если по окончании бала они найдут меня мертвой, это все же омрачит их счастье!

Я придержала дыхание и прижала руку к сердцу, чтобы лучше чувствовать его биение. Не знаю, сколько времени пролежала я в такой позе, без движения и звука. Темнота действовала на меня успокаивающе, и я почти задремала.

…Но внезапно дверь кабинета открылась, я услышала чьи-то тихие голоса.

Глава 2. Лиза подслушивает

Кто-то зажег неяркий настольный свет.

– Оставляю вас наедине, – сказал лорд Маунтстюарт. И дверь закрылась.

«Что это значит? – подумала я. – Кто эти двое, кого он оставил наедине? Неужели он устроил тет-а-тет между Дианой и Ивором?»

Эта догадка словно ледяной рукой сдавила мне горло. Если это так, я непременно должна подслушать все, что они скажут!..

«А вдруг они обнаружат меня? – мелькнула тревожная мысль. – Ерунда, притворюсь спящей!»

Не раздумывая больше, я тихонько отодвинулась к стене и завалилась в узкое пространство между низкой спинкой софы и подушками, осторожно потянув за собой складки моего шифонового платья. Затем я замерла неподвижно, хотя кровь билась в моих висках и отдавалась в ушах. Из моего убежища я не могла видеть ничего, кроме части софы и кусочка потолка с теми лепными украшениями, о которых упомянула Ди, когда хотела показать свое равнодушие к теме нашей беседы.

Но я напрягла слух, как только могла.

– Лучше заприте дверь кабинета, мистер Дандес, будьте добры! – негромко произнес голос, который был мне хорошо знаком. Я чуть не вскрикнула от удивления: это был голос не Ди, а министра иностранных дел.

– Мы не должны подвергаться риску быть подслушанными, – медленно продолжал он четким, безупречным выговором, присущим большинству оксфордцев, особенно тем, которые окончили колледж Бэллиоль. – Я сказал Маунтстюарту, что мне нужно иметь частную беседу с вами… Кроме этого, он не знает ничего. Вы понимаете, что наш разговор, к каким бы последствиям он ни привел, будет совершенно конфиденциален. Я хочу сделать вам одно предложение. Можете принять его или нет – дело ваше. Но если вы не примете, то позабудьте о нем и обо всем, что я могу вам сказать.

– Я весь в вашем распоряжении, – отозвался Ивор веселым, счастливым голосом, который доказал мне, что он уже переговорил с Дианой и что она не оттолкнула его, несмотря на все мои уловки. – Чрезвычайно польщен тем, что вы удостаиваете меня своим доверием!

Я по-прежнему неподвижно лежала за грудой подушек и усмехнулась этим словам. «Конечно, – сказала я про себя, – ты готов сделать для министра иностранных дел все что угодно, раз твои грандиозные жизненные планы зависят от этого человека!»

– Откровенно говоря, я нахожусь в затруднении, и обстоятельства складываются так, что вы можете вывести меня из этого затруднения лучше, чем кто-либо другой, кого я знаю, – сказал тот же размеренный голос. – Это – небольшое дипломатическое поручение, которое вам надлежит выполнить завтра для меня… конечно, если вы согласитесь оказать мне добрую услугу.

– Я возьмусь за него с огромным удовольствием и приложу к этому все свои старания.

– Не сомневаюсь, что вы выполните его блестяще, – сказал министр иностранных дел, все еще медля. – И для вас это было бы весьма полезной практикой, если б оно вам удалось, – полезной для любой должности в дипломатической карьере, которая открывается перед вами.