Чингиз Абдуллаев - Одноразовое использование Страница 3

Казалось, что все кончено, никаких надежд просто не оставалось. Но через полгода его взяли на работу в небольшую компанию. Еще через восемь месяцев он перешел в другую компанию на более высокую должность. После одиннадцатого сентября две тысячи первого года цены на энергоносители пошли вверх. Сеидову предложили работу в создающейся новой компании «Южнефтегазпром», и он перешел в нее уже летом две тысячи второго года.

В марте две тысячи третьего года американцы вторглись в Ирак, и цены на энергоносители, уже перешедшие всякие разумные пределы, начали расти в геометрической прогрессии. Всякий следующий кризис, политический или экономический, только увеличивал цену нефти и газа. Олигархи, владевшие нефтяными и газовыми компаниями, становились не просто миллиардерами, их счета исчислялись уже не только миллиардами, а десятками миллиардов долларов. В этих условиях нужны были хорошие специалисты — геологи и нефтяники, оплата которых росла соответственно их опыту и знаниям. Переехавший из Баку в девяностом году бывший сотрудник «Газпрома» Фархад Сеидов был не просто одним из лучших специалистов в области геологодобычи. Он разрабатывал свою докторскую диссертацию именно по проблемам добычи нефти в залежах нефтяных пластов, которые уже считались выработанными. Защитил он ее в двадцать пять лет. Как давно это было. В восемьдесят пятом. Тогда казалось, что весь мир у него в кармане. Московские специалисты, приехавшие на защиту, дали самую высокую оценку его научной работе. Ему предложили работу в Ираке, куда он поехал сразу после защиты докторской в качестве заместителя руководителя группы советников. За три года, проведенные в этой стране, он не только выучил местные обычаи и язык, но и стал одним из самых авторитетных специалистов в области нефтегазодобычи в Ираке. В восемьдесят восьмом его вернули в Баку руководителем управления в компании «Азнефть». Ему было только двадцать восемь лет, и многим не понравилось подобное назначение. Перед отъездом из Ирака его даже наградили почетной медалью за выдающиеся заслуги перед иракским народом. В Баку его сразу сделали начальником управления. Многие считали, что он слишком молод для подобной ответственной работы. У него появились правительственный телефон и персональная машина, что, по меркам Советского Союза, считалось признаком устойчивого положения большого чиновника. А потом все сразу изменилось.

В восемьдесят восьмом началось противостояние азербайджанцев и армян в Нагорном Карабахе. Местные стычки переросли в настоящую войну между двумя соседними народами. Армяне, составляющие большинство в Нагорном Карабахе, потребовали присоединения области к Армении. Верховный Совет Армении дал на это согласие, фактически законодательно аннексировав территорию соседнего государства. Верховный Совет Азербайджана в ответ на это вообще решил упразднить статус автономной области. Противостояние решалось в Москве. Президиум Верховного Совета СССР принял решение о сохранении области в составе Азербайджана. Здравомыслящие люди понимали, что пересмотр существующих границ в рамках такого государства, как СССР, грозит глобальной катастрофой и развалом всей страны.

Так все и произошло. Большой пожар начался в Карабахе и перекинулся в другие республики Советского Союза. Ошская, Ферганская области, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Северная Осетия, Ингушетия, Чечня… Тысячи убитых, десятки тысяч раненых, сотни тысяч беженцев. И при этом находились политики, которые всерьез убеждали мир, что развал Советского Союза обошелся без большой крови. Только в Азербайджане был зафиксирован миллион беженцев, а сколько миллионов людей просто покинули большую страну из-за экономических и политических катаклизмов, сколько их бросили свои дома, кардинально меняя свою прежнюю жизнь.

В конце восьмидесятых начались массовые депортации обоих народов из соседних республик. Из Армении изгнали около двухсот тысяч азербайджанцев, которые прибывали в Баку, создавая опасную обстановку в самом городе. В конце восемьдесят девятого власть в Азербайджане была фактически отдана в руки радикалов. В начале января девяностого в Баку начались погромы. Тысячи жителей города выходили на улицы, защищая своих соседей и друзей, но спасти всех не удалось. И только тогда, когда объединенными силами местной милиции, наиболее порядочных представителей Народного фронта и сумевших остаться на своих местах редких представителей власти удалось остановить эту вакханалию безумства, в город по приказу Президента страны Михаила Горбачева были введены войска.

Пролилось еще больше крови. На этот раз танки и бронетранспортеры давили зазевавшихся людей на улицах, стреляли в любого движущегося прохожего. Среди погибших были представители многих национальностей — азербайджанцы, армяне, евреи, русские, грузины, лезгины. Старики и дети, женщины и девушки. Абсолютно очевидно, что не все были экстремистами, как потом передавали по центральным каналам. Но подобная трагедия сказалась и на семье Фархада Сеидова. Ему тогда было тридцать лет, а его супруге Карине Газарян двадцать восемь. Они были уже шесть лет женаты. Свадьбу сыграли, когда Карина оканчивала медицинский институт, в восемьдесят четвертом, когда интернациональные браки в Баку были самым обычным явлением и за общими столами привычно собирались представители многих народов, населявших этот полифоничный и космополитичный город у моря.

В восемьдесят пятом они вместе уехали в Ирак. Там, в Багдаде, у них родилась дочь Марьям. Арабы традиционно называли Деву Марию, мать Христа, — Марьям, поэтому выбор имени местным жителям понравился. На самом деле так звали мать Фархада, и он назвал девочку в честь своей мамы. Тогда им казалось, что все будет хорошо. В восемьдесят восьмом они вернулись в Баку, и он сразу получил новое назначение. Молодой начальник управления «Азнефти», доктор наук, вернувшийся из своей зарубежной командировки, он казался перспективным сотрудником. Журналисты и телевизионщики охотно приглашали его в свои передачи, проводили с ним большие интервью. Число недоброжелателей увеличивалось после каждой передачи, после каждого репортажа.

Уже в девяностом, после трагических событий, стало очевидно, что Карине нужно уезжать. И хотя сотни и тысячи женщин-армянок, вышедших замуж за азербайджанцев, оставались в городе, сама Карина больше не могла выдерживать подобного давления. Слишком часто некоторые тайные и явные завистники стали использовать фактор супруги Сеидова, чтобы помешать карьере ее мужа. Вспоминая Толстого, можно смело согласиться с классиком. Слишком много людей находили в национализме последний довод, чтобы опровергнуть научные разработки Фархада Сеидова, не имеющие никакого отношения к тому, на ком именно он был женат. Но когда нет очевидных доводов, чтобы помешать карьере ближнего, используются любые доводы, даже такие чудовищные, как национализм и ксенофобия.

И хотя в массе своей его окружали порядочные люди и настоящие профессионалы, он понимал, что им лучше переехать в Москву. Весной девяностого он принял предложение о переезде в Москву на работу в «Газпром». Им отчасти повезло. Они переехали еще до августовского путча девяносто первого и декабрьского развала страны, когда можно было устроиться на работу и даже решить свои жилищные проблемы. Фархад получил назначение в Министерство газовой промышленности СССР, реорганизованное в «Газпром», где успел проработать почти два года. Ему даже успели выделить двухкомнатную квартиру в Мытищах.

Но в девяносто втором начались реорганизации, и он сам решил уйти из «Газпрома», чтобы вернуться в Баку. Он приехал в родной город и не сразу мог осознать, что именно там происходит. Власть в республике захватили воинствующие радикалы. Агрессивно настроенные группы людей врывались в консерваторию, призывая запретить Баха и Чайковского, в библиотеки высылали специальные циркуляры с приказами сжечь книги Гегеля, Фейербаха, Маркса, Плеханова… Он не мог знать, что в соседней Грузии, где к власти пришел сын классика грузинской литературы, сам филолог и переводчик книг Бодлера с французского, сжигали книги на улицах. По приказу грузинского Президента костры запылали на площадях грузинских городов. В Азербайджане сумели остановить эти костры. Но власть подобных радикалов не могла удержаться ни в Тбилиси, ни в Баку. В Грузии путем вооруженного переворота к власти пришел Шеварднадзе, в Азербайджане вооруженный переворот начался в Гяндже, и испуганное правительство радикалов позвало Гейдара Алиева спасать положение. При этом сам «демократический» Президент благополучно сбежал, оставив свой пост. Это произошло уже летом девяносто третьего.

Но летом девяносто второго Фархад Сеидов принял решение не возвращаться в Баку. Он продал свою квартиру, дачу, машину. На полученные деньги он сумел обменять свою двухкомнатную квартиру в Мытищах на трехкомнатную на Остоженке. Это уже потом, через несколько лет, цены на Остоженке взлетят до немыслимых размеров, но тогда, в девяносто втором, цены были еще относительно невысокими.