Ян Флеминг - На тайной службе Ее Величества. Живешь лишь дважды. Человек с золотым пистолетом Страница 32

Бонд разложил огромные листы, которые он принес, на столе и начал гордо водить пальцем по записям. В замечаниях и вопросах графа проскальзывало восхищение и удовлетворение.

— Но это же великолепно, нет, это просто грандиозно, мой дорогой друг. Вы говорите, что есть упоминание о наличии в гербе сломанного копья и меча? А когда они были включены в герб?

Бонд отбарабанил массу чепухи о завоеваниях норманнов. А сломанный меч, вероятно, стал частью герба сразу после какой-нибудь битвы. Для выяснения этого потребуется дополнительная работа в Лондоне. Наконец Бонд свернул листы и обратился к заметкам в своей записной книжке.

— А теперь мы должны начать работу с другого конца, граф. — Бонд произнес это голосом, не терпящим возражений. — Вы родились в Гдыне 28 мая 1908 года. Правильно?

— Правильно.

— Как звали ваших родителей?

— Эрнст Джордж Блофелд и Мария Ставро Микелопулос.

— Они тоже родились в Гдыне?

— Да.

— Теперь — их родители.

— Эрнст Стефан Блофелд и Елизавета Любомирская.

— Гм-м. Эрнст, стало быть, имя, передающееся из поколения в поколение.

— Похоже, что так. Моего прадеда тоже звали Эрнст.

— Это очень важно. Видите ли, граф, у Блофелдов из Аугсбурга по крайней мере двое звались Эрнстами.

Руки графа расслабленно лежали на зеленом пресс-папье, стоявшем на столе. При словах Бонда они импульсивно сошлись вместе, пальцы сжались так, что побелели суставы.

«Вот-вот, а это тебе отнюдь небезынтересно», — подумал Бонд.

— А это важно?

— Очень. У христиан имена переходят из поколения в поколение. Мы рассматриваем это как наиболее значительный факт, дающий ключ к разгадке. А можете ли вы вспомнить что-нибудь из более отдаленного прошлого? Пока все идет прекрасно. Мы с вами уже прошли три поколения. Даты уточним позже, а пока, как мне кажется, уже добрались где-то до середины прошлого века. Проскочить бы еще лет пятьдесят, и мы попадем в Аугсбург.

— Нет, — в голосе послышался почти крик отчаяния. — Мой пра-пра-прадед… я ничего о нем не знаю. — Руки на пресс-папье напряглись. — Может быть, э-э, если все упирается только в деньги, можно было бы найти кой-кого, ну, свидетелей. — Он всплеснул руками. — Мой дорогой сэр Хилари. Мы же с вами светские люди. И прекрасно понимаем друг друга. Неужели все эти выписки из архивов, церковных книг так уж обязательно должны быть подлинными?

Понял тебя, старая лиса! Однако Бонд учтиво, сделав вид заинтригованной невинности, произнес:

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, граф.

Теперь руки графа перестали бегать по столу, настал момент истины. Блофелд признал в Бонде одного из себе подобных.

— Вы трудолюбивый человек, сэр Хилари. Живете скромно, в отдаленном уголке Шотландии. Вероятно, можно было бы облегчить вашу жизнь. Вероятно, существуют какие-нибудь материальные блага, которые вам хотелось бы иметь. Например, автомобиль, яхта, пенсия. Скажите только слово. Назовите цифру. — Темно-зеленые линзы буравили скромно опущенные долу глаза Бонда, стараясь заглянуть в них. — Считайте, что мы успешно сотрудничаем. Поездки туда-сюда: в Польшу, Германию, Францию. Конечно, все расходы я беру на себя. Скажем, пятьсот фунтов в неделю. Технические вопросы, документы и тому подобное. Это я могу устроить. Необходимо только ваше согласие, скажите «да». Слово Геральдической палаты для министерства юстиции в Париже является словом божьим. Не так ли?

Все шло слишком хорошо, чтобы казаться правдой! Но как это обыграть?

— То, что вы предлагаете, граф, не лишено, гм-м, некоторого интереса. — Голос Бонда звучал неуверенно. — Конечно, если документы выглядят вполне убедительно, надежно, так сказать, очень надежно, тогда, вполне резонно, у меня нет оснований сомневаться в их подлинности. — В глазах Бонда появилось угодливое выражение. Это был взгляд собаки, которой хотелось бы, чтобы ее приласкали, чтобы сказали, что все будет хорошо, что бояться нечего. — Бы понимаете, что я имею в виду?

Граф начал говорить уверенно и искренне:

— Вам абсолютно нечего…

В этот момент в коридоре послышался, какой-то шум и гвалт. Дверь резко распахнулась. В комнату бросили какого-то человека, которого тащили за ноги. Корчась от боли, он упал на пол.

Двое охранников замерли рядом. Они посмотрели сначала на графа, а затем в сторону, на Бонда, очень удивившись, увидев его здесь.

— Что происходит? — резко спросил граф на немецком.

Бонд знал ответ и моментально понял, что он погиб. Под снегом и кровью, которыми было покрыто лицо человека, лежавшего на полу, Бонд различил знакомые черты.

Русые волосы нос, сломанный во время соревнований по боксу на первенстве королевских военно-морских сил, это лицо одного из его коллег по Секретной службе. Сомнений не оставалось. Это был номер 2 с поста «Зет» в Цюрихе!

15. Становится жарко

Да, так и есть — это был Шон Кэмпбелл! Боже всемогущий, что же с ним сделали! На пост «Зет» специально ничего не сообщили о миссии Бонда. Должно быть, Кэмпбелл сам вышел на след, наверное, через русского, который «покупал припасы». Произошла та самая неразбериха, которая происходит, когда пытаются сильно что-то засекретить.

Старший охранник говорил на быстром ломаном немецком со славянским акцентом.

— Его обнаружили в открытом лыжном отделении гондолы. Был сильно обморожен, но оказал отчаянное сопротивление. Пришлось с ним повозиться. Нет никакого сомнения, что он следил за капитаном Борисом. — Он спохватился. — Я имею в виду вашего гостя из долины, герр граф. Утверждает, что он английский турист из Цюриха. Говорит, что не было при себе денег, не мог оплатить проезд на фуникулере. А ему так хотелось побывать здесь. Мы его обыскали, нашли пятьсот швейцарских франков. Документов никаких. — Охранник пожал плечами. — Говорит, что фамилия его Кэмпбелл.

Услышав свое имя, человек на полу зашевелился. Он приподнял голову и обвел комнату диким взглядом. Лицо его и голова были основательно разделаны, били, вероятно, рукояткой пистолета или дубинкой. Способность контролировать себя он потерял. Когда его взгляд остановился на знакомом лице Бонда, он застыл в изумлении, а потом, словно вцепившись в спасательный круг, хрипло произнес:

— Слава богу, Джеймс. Скажи им, кто я! Скажи им, что я работаю в «Юниверсал экспорт». В Цюрихе. Ты же знаешь! Ради бога, Джеймс! Скажи им, что со мной все в порядке. — И его голова упала на ковер.

Граф медленно повернулся к Бонду. Непроницаемые зеленые глаза отразили слабый свет, идущий из окна, и вспыхнули белыми искрами. Напряженная улыбка на вытянутом лице выглядела нелепо и ужасно.

— Вы знаете этого человека, сэр Хилари?

Бонд с сожалением покачал головой. Он знал, что этим жестом подписывает смертный приговор Кэмпбеллу.

— Никогда в жизни его не видел. Бедняга. Мне кажется, что он слегка рехнулся. Наверное, сотрясение мозга. Надо, вероятно, отправить его вниз, в больницу? Он очень плохо выглядит.

— А «Юниверсал экспорт»? — Голос звучал очень вкрадчиво. — Мне кажется, что я и раньше где-то слышал это название.

— Ну а я нет, — сказал Бонд безразличным голосом. — Никогда не слышал. — Он достал из кармана пачку сигарет и закурил. Руки у него не дрожали.

Граф обернулся к охранникам.

— На проверку — в спецкабинет, — мягко произнес он. Затем кивком головы отпустил их.

Охранники нагнулись и подхватили Кэмпбелла под руки. Упавшая на грудь голова приподнялась, и Бонд увидел последний ужасный, молящий о помощи взгляд Кемпбелла. Затем человека, который был коллегой Бонда, выволокли из комнаты, за его беспомощно болтавшимися ногами мягко закрылась дверь.

Его потащили на допрос — в пыточную! Это означает только одно — когда к нему применят современные методы дознания, он сразу расколется. Вопрос лишь во времени — немного он все-таки может продержаться. Сколько же часов остается в распоряжении Бонда?

— Я попросил, чтобы его отвели в палату для больных. За ним присмотрят. — Граф посмотрел на Бонда. — Боюсь, что это неприятное вторжение нарушило ход моих мыслей, сэр Хилари. Может быть, на сегодня хватит?

— Конечно, конечно. А что касается вашего предложения о том, что нам следует сотрудничать более тесно, работать рука об руку, то меня оно очень заинтересовало. Позвольте заверить вас, граф, — Бонд заговорщицки улыбнулся, — что мы могли бы решить все вопросы к обоюдному удовлетворению.

— Даже так? Ну что ж, прекрасно, — граф сцепил руки на затылке, какое-то время разглядывал потолок, а затем вновь в задумчивости повернулся к Бонду. — Я надеюсь, — как бы невзначай сказал он, — что вы никоим образом не связаны с английской Секретной службой, сэр Хилари?

Бонд громко рассмеялся. Смех был рефлекторный, своего рода защитная реакция, попытка разрядить обстановку.