Питер О`Доннел - Вкус к смерти Страница 33

Пристайн с любопытством посмотрел на Модести, потом взглянул на Тарранта и сказал:

— Вы, наверное, уже привыкли к этому?

Таррант усмехнулся:

— Только до некоторой степени. Я до сих пор нахожу мисс Блейз несколько импульсивной.

Пристайн снова взглянул на Модести.

— Разумеется, я должен был этого ожидать. Простите меня.

Открыв ящик стола, он вынул листок бумаги с водяными знаками и начал быстро писать на нем изящной золотой ручкой. Это отняло у него не более минуты.

— Вот адрес моего агента в Алжире и необходимые рекомендации и наставления. — Встав и обойдя стол, он вручил листок Модести. — Подойдет?

Модести быстро прочитала краткий и четкий текст.

— Разумеется. Благодарю вас, сэр Говард.

— Когда вы предполагаете выйти с нами на связь?

— Как только сможем что-нибудь сообщить. Мы будем поддерживать радиосвязь с центром сэра Джеральда.

— Боюсь, это вам не удастся, — извиняющимся тоном возразил Пристайн. — Мне говорили, что Мас находится в мертвой зоне, хотя я и сам толком не знаю, что это такое. Что-то связанное с горами, Тадемаитским плато. Именно поэтому у меня и нет прямой радиосвязи с профессором Танджи. Приходится рассчитывать только на почту.

Он медленно подошел к окну.

— Возможно, вы решите эту проблему, установив связь через три или четыре промежуточные станции? Сам я неважно во всем этом разбираюсь.

— Нет. — Модести посмотрела на Тарранта. — Пожалуй, это слишком сложно.

Таррант неохотно кивнул. Пристайн продолжал:

— Скорее всего, это было бы нужно только для того, чтобы умерить наше беспокойство, позволив нам быть в курсе ваших дел. Если же, не дай Бог, вы на самом деле будете вынуждены подать сигнал тревоги, мы вряд ли сможем оказать вам действенную помощь. Вы же будете находиться на территории Алжира, и я даже вообразить не могу, как мы сумеем убедить местные власти предпринять даже в случае необходимости хоть что-нибудь.

Таррант глубоко вздохнул. Конечно, Пристайн был прав. И все же возможность выйти на связь никогда не бывает лишней. А теперь, похоже, ситуация такова: он ничего не будет знать, пока все так или иначе не закончится.

— Дайте мне три недели, — сказала Модести. — Знаю, это большой срок, но и Мас расположен неблизко. Я пока не знаю, с чем мы можем там встретиться и как справимся с этим. Пусть самолет совершает свои регулярные рейсы по расписанию, а нам дайте три недели.

После короткой паузы Пристайн спросил:

— А если и после этого от вас не будет известий?

Модести встала.

— Тогда вы можете считать, что нас постигла неудача. Вместе с сэром Джеральдом вы решите, что предпринять. Но, честно говоря, я не представляю себе, что реально вы сможете сделать в этой ситуации.

— А я представляю, — тихо, но твердо произнес Пристайн. — Если через три недели от вас не поступит никаких известий, то я начну действовать открыто. Хуже уже не будет. Я вылечу туда сам в сопровождении двоих-троих алжирских министров и с солидным эскортом. Но, разумеется, я надеюсь, что до этого дело не дойдет. — Магнат взглянул на Модести и повторил еще раз: — Я искренне надеюсь.

Наступила полночь. Дождь лил как из ведра. Модести уже легла, когда наконец услышала звук поднимающегося лифта. Она молча лежала, сдерживая охвативший ее гнев. Через минуту в дверь спальни тихонько постучали.

— Я не сплю.

Колльер открыл дверь. Модести включила торшер. Колльер стоял на месте, продолжая держаться за дверную ручку. Он уже снял плащ. Его волосы и нижняя часть брюк были совершенно мокрыми.

— Надеюсь, не разбудил тебя, — виновато сказал Стив. — Подумал, лучше сразу сказать, что я уже вернулся.

Модести приподняла голову.

— Тебя не было пять часов. Откуда вернулся, Стив?

Он сделал неопределенный жест рукой.

— Просто гулял. Не в состоянии был оставаться дома.

— Ты мог сообщить об этом хотя бы Уенгу или Вилли.

— Да. Прости меня.

— Ладно, все в порядке. Ложись спать. Ты выглядишь усталым.

— Я оставил свою сумку в свободной комнате. Думал… — Он вдруг замолчал.

— Я заметила. Почему ты сделал это? — Она спокойно смотрела на него, без всякого упрека. — Злишься на меня?

— Да нет, ну что ты! — в отчаянии воскликнул Стив. — Прости, Модести. Я не знаю, что делать. Все время думаю о Дайне. — Его лицо исказила гримаса, он передернул плечами, как от холода. — Меня мучает мысль, что я вот сейчас лежу в удобной постели, а Дайна тем временем… — Он опять замолк.

— Что бы ты ни предпринял, пока ты ничем не можешь ей помочь, Стив. Смирись с этим. Прими снотворное и ложись спать.

— Смириться? — эхом повторил Колльер. — О Боже! Да я представить себе не могу, как тебе это удается.

Лицо Модести окаменело.

— Я научилась этому.

Она откинула одеяло, встала и подошла к нему. Укладываясь на ночь, она никогда ничего не надевала и теперь стояла перед ним совершенно нагая, что, впрочем, нисколько не уменьшало ее уверенности в себе. Она резко скинула его руку с дверной ручки и закрыла дверь. Отошла, села на край постели, откинулась назад и внимательно посмотрела на него.

— Я научилась, — повторила девушка. — Это не так просто, но я научилась. И для Дайны это лучше.

— Лучше для Дайны?! Да много ли ты о ней сейчас думаешь?

— Нет. Я думаю о том, как сделать, чтобы Дайна осталась жива. Поэтому о ней самой я думаю мало.

Неожиданно гнев Колльера угас.

— Прости меня.

— Нет, ты не чувствуешь себя виноватым. Просто не хочешь спорить, — жестко сказала Модести. Надо снова зажечь в нем гнев, разозлить его хорошенько, а потом взорваться. Это должно разрядить его нервное напряжение.

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе переспросил Колльер. — О чем нам с тобой спорить?

— Вообще-то не о чем. Но прежде чем ты уйдешь, я скажу, почему ты оставил свои вещи в свободной комнате. Потому что ты иногда ненавидишь меня, Стив.

Колльер снова вспыхнул:

— Не говори глупостей!

— Разве? Ты же боишься за Дайну. С ней случилось то, чему в обычных условиях нет места в твоем мире. Но все это постоянно существует в моем мире и всегда существовало. И какой-то частью сознания — или подсознания — ты считаешь меня виноватой в том, что произошло с Дайной.

Колльер холодно взглянул на нее.

— Очень странно. — Он помолчал, но вскоре продолжил, не в силах сдержать упреки: — Но, может, ты согласишься, что твоим друзьям и в самом деле не стоит забывать об осторожности. Похоже, сама твоя близость навлекает на них всевозможные несчастья, создает атмосферу насилия и опасности.

Говоря это, он побледнел от противоречивых чувств, охвативших его. Слова Модести очень взволновали его, потому что она была права, утверждая, что он в какой-то мере обвиняет ее в случившемся. Правда заключалась и в том, что он всем существом отвергал эту мысль.

— Ты, может быть, прав. Может, я как раз такой человек, от которого лучше держаться подальше, если не хочешь ввязываться в неприятности. — Голос ее стал ледяным. — Но ты только послушай, мой чувствительный и талантливый математик, и посмотрим, сможешь ли ты решить простую задачку. Не я Дайну вовлекла в это дело, верно? Ей пришлось столкнуться с насилием и убийством, и только благодаря Божьей милости в этот момент рядом оказался Вилли Гарвин. Да, да, именно он. И он ее тогда вытащил.

Модести встала и медленно направилась к Колльеру. Она бросала слова ему в лицо, словно острые камешки.

— Они схватили Вилли и едва не разорвали его на куски, помнишь? Один из них собирался и меня пристрелить. Но это все позади. Нам удалось выпутаться из той переделки. Увезти Дайну. А теперь перед нами противник раза в два сильнее, чем мы предполагали, и наши враги снова схватили Дайну.

Она остановилась прямо перед ним, и, несмотря на весь свой гнев, Колльер, как всегда, поразился мягкой женственности ее прекрасного тела.

— Дайна может умереть, — четко произнесла Модести. — Смирись с такой возможностью. Подумай об Вилли. Ему сейчас тяжелее, чем тебе. Если тебе не нравится то, что мы делаем, тогда вали-ка отсюда и найди кого-нибудь получше для такой работенки. Но никогда не смей обвинять меня! Все, иди спать.

Его рука рванулась к ее лицу. В том нервном возбуждении, в котором он находился, он действовал автоматически, и Модести не сомневалась, что именно так оно и будет. Конечно, она могла бы парировать или увернуться от удара. Но она даже не пошевелилась. Звук звонкой пощечины эхом разнесся по комнате. Модести развернулась и пошла к постели.

Колльер издал сдавленный крик. Она почувствовала его руки на своих плечах.

— О, Модести… ну пожалуйста! Господи, прости меня. Я совсем потерял рассудок. Я не хотел… ну пожалуйста…

Обернувшись, она очутилась в его объятиях, потом качнулась назад, и оба они рухнули на кровать.

Дрожа всем телом, он еще пытался что-то сказать. Модести погладила его по щеке и поцелуем заставила замолчать.