Гэвин Лайалл - Очень опасная игра Страница 33

— Темная лошадка! — резюмировала она в манере старинных, почитаемых семейств Вирджинии. — Только о золоте, соверенах и преступниках ты знаешь многовато для того, чтобы выглядеть невинной овечкой. И увернулся от ареста. Теперь мне понятна точка зрения полиции. Я брала бы тебя под подозрение каждый раз, когда в округе пропадает молоко для кошки.

— Но что поделать, если я сообразительнее лапландских полицейских?

— И к тому же скромнее…

Я тщательно затушил сигарету.

— Давайте просто согласимся с тем, что Лапландия — это маленький район. Так что события, связанные с полетами, рано или поздно коснутся меня так или иначе. А я хотел бы только знать, кто подстроил аварию Оскару Адлеру. И обеспокоен, что полиция отвлекается, упираясь в меня. Так что я отбываю.

Она долго и тщательно меня разглядывала.

— Не сомневаюсь, что твои мотивы не хуже, чем у короля Артура. Но где ты приобрел сноровку так легко ускользать от полиции?

Я встал.

— Полагаю, мне лучше заняться кое-каким ремонтом самолета. Увидимся позже. И не вступайте в разговоры с незнакомыми медведями.

Она смотрела мне вслед с устойчивым недоверием во взгляде.

На озере я вскрыл капот «Бивера», затем запустил мотор. Тот все еще нуждался в помощи одного из цилиндров. Через несколько минут я остановил двигатель, забрался на поплавок и приложил руку к каждому из девяти цилиндров по очереди. Только один не обжег меня: пятый, левый снизу. Пока машина остывала, я выкурил сигарету. А вывернув свечи пятого цилиндра, убедился, что они грязны, как Брайтон воскресным вечером. Я почистил их зубной щеткой и промыл в отлитом для этой цели бензине, потом ввернул обратно. Затем в том же бензине промыл масляный фильтр. Этим я исчерпал свои возможности еще чем-то помочь мотору.

Однажды, в недалеком будущем, я отошлю мотор обратно в компанию «Пратт и Уитни», и они смогут возить его по аэропортам с рекламной медной табличкой, гласящей: «Этот мотор действительно работал в том состоянии, в котором вы можете сейчас его видеть, обеспечивая работой мистера Кэри. Если вы такой же безрассудный идиот, то моторы «П и У» могут спасти и вас от самих себя».

Что правда, то правда, спасибо им.

Время близилось к пяти. Случайный проблеск солнца угасал над деревьями в дальнем конце озера.

Со стороны хижины донесся слабый отголосок двух выстрелов.

Поначалу я нахмурился, затем решил, что это может быть сигнал сбора или что-то в этом роде, и принялся пристраивать капот на место.

Когда я подошел к хижине, Элис стояла возле двери с двумя черными тетерками, лежащими у ее ног, а один из дробовиков Хоумера подпирал стену.

— Острый нож есть? — спросила она.

Я отцепил «фарберин» от ботинка и передал ей.

— Вы подстрелили эту пару? — спросил я, и, конечно, вопрос не отличался глубиной и содержательностью.

— Да нет, они сами пришли ко мне и одолжили ружье, чтобы совершить акт самоубийства. Все Хоумеры обучены стрелять и… готовить.

Она с сомнением посмотрела на «фарберин». Тот был так же схож с кухонным ножом, как самурайский меч с ножом для разрезания бумаги.

— Меня охватывает ужас, когда я думаю, чему тебя учили, Кэри. Ну, ладно, ты не чувствуешь, что настал час коктейлей?

Я вытащил бутылку, банки-стаканы и налил ей виски.

Она была без жакета, рукава блузки из чистого шелка закатаны, и руки делали свое дело, управляясь с ножом изящно и рационально. Ощипывая и потроша дичь, она стояла на коленях на спальном мешке.

Время от времени Элис распрямлялась, разминая спину, и ее грудь отчетливо проступала сквозь блузку.

Я прислонился к дверному косяку, потягивая виски и наблюдая за ней. Спустя некоторое время она взглянула на меня:

— Балдеешь?

Я кивнул:

— Фантастика.

— Тебе нравятся хозяйственные женщины?

— Ну, не за этим я следил…

Она повела бровями и вернулась к работе, ни чуточки не смутившись.

Ничто и никогда не сможет выбить эту женщину из колеи, если она занята работой, которая, по ее мнению, должна быть сделана. Например, ощипывание тетерок или прочесывание закоулков Финляндии в поисках брата. И ничто не заставит ее свернуть с пути. Она была из той породы женщин, которые преодолевают трудности с высоко поднятой головой. А затем нанимают самых классных мужчин, которые обеспечивают классные условия для высоко поднятой головы и преодоления еще более крутых трудностей.

Я курил и следил за тем, как она покончила с разделкой дичи, уложила ее в жаровню с консервированным луковым супом в качестве соуса и поставила жаровню на печку. Поискав вокруг, я нашел керосиновую лампу, зажег ее и подвесил на шнур, конец которого Хоумер закрепил на потолке.

За окнами закат достиг стадии, когда яркая цветовая гамма стала быстро тускнеть. Деревья становились черными, небо — серым, земля — темно-серой.

Я почистил дробовик Хоумера и повесил его обратно на крючок. Потом долил виски в оба импровизированных бокала.

К этому времени я уже знал, что Хоумер сегодня не вернется, но мне недоставало храбрости сказать ей об этом. Может быть, я заблуждался. Может, он принадлежал к той категории людей, которые обожают ночью продираться через лапландские леса, одолевая не больше трети мили в час и постоянно испытывая мучительную боль в лодыжках.

Мы ели тетерок, и это была лучшая еда из всего, чем мне приходилось довольствоваться после достопамятного прощального банкета, который я закатил себе по поводу фиаско с никелем. Я что-то пробормотал по этому поводу.

Она только кивнула и спросила:

— Когда планируешь отбыть?

Я взглянул на часы:

— Около девяти, наверное.

— Куда полетишь?

— В Швецию или Норвегию.

Я еще не решил куда. Всем известно, что у меня есть кое-какие связи в Швеции, так что Норвегия предпочтительнее.

С другой стороны, ближайший норвежский город — Киркинес, на северном берегу, и местные власти наверняка предупреждены и готовы меня выследить. Еще одним немаловажным обстоятельством было мое желание оставаться неподалеку от Лапландии, чтобы знать, когда станет безопасно вернуться.

Никканену придется выдвинуть весьма серьезные обвинения, если он захочет добиться моей выдачи.

Я не думаю, что он много выжмет из «уклонения от ареста» до тех пор, пока для ареста не будут предъявлены серьезные основания.

И норвежские власти не слишком волнует традиционное «подозрение в шпионаже» — слишком это пахнет политикой.

Так или иначе, я всегда могу прикинуться, что работаю на НАТО, и им, вероятно, понадобятся многие годы, чтобы найти кого-то, кто поклянется, что это неправда.

— Находясь там, ты сможешь установить, кто убил того пилота? — спросила она.

Я пожал плечами:

— Там все же больше шансов, чем здесь, сидя в тюрьме. К тому же я смогу вернуться в любой момент.

— Да ну? — Она скептически ухмыльнулась.

— Если почувствую в этом необходимость.

— Но ты же просто…

— Да, я убегаю. Но только примите во внимание — вы путешествуете налегке. И не таскаете с собой свои вирджинские владения. Все, что у меня есть, — это самолет. Ладно, он чертовски хорош, чтобы на нем драпануть куда-нибудь, но в то же время его очень трудно спрятать. Если Никканен задумает его конфисковать, я окажусь перед необходимостью вести изнурительную войну с чиновниками от правосудия, чтобы его вернуть. И его придется продать, чтобы отстаивать свои права. А кроме того, от продажи «Бивера» я не выручу суммы, достаточной, к примеру, для того, чтобы защитить себя и в таком пустяковом проступке, как плевок в неположенном месте.

— Сочувствую. — Она протянула свою банку. — Нельзя еще немного виски?

Я налил, потом вдруг заявил:

— Сегодня вечером он не вернется, как вы догадываетесь.

Я сделал выпад: теперь настало ее время принимать удары. Укол короля Артура.

Она просто кивнула и сказала:

— Догадываюсь. Я слегка прогулялась по лесу сама. И представляю, что здесь происходит, когда становится темно.

Я покачал головой и снова долил себе виски.

Она встала, отошла, села на спальный мешок и вытянула перед собой ноги, положив одну на другую.

Лампа слегка шипела, разбрасывая лучи желтого цвета.

— Вы хотите забрать его в Америку? — спокойно спросил я.

Она прислонилась к стене и прикрыла глаза.

— Имущество…

Я открыл было рот, собираясь сказать, что наверняка ее заботит что-то поважнее, но промолчал.

Если она не желает о чем-то рассказывать, лучше воздержаться от расспросов. К этому времени я уже кое-что знал о ней.

— Вы и сами находитесь в бегах?

— Да, несколько последних месяцев.

— Из-за чего развод?

Она открыла глаза и выпрямилась.

— С какой стати я должна тебе об этом рассказывать?