Чингиз Абдуллаев - Субъект власти Страница 34

– Напрасно обижаешься, – мягко заметил генерал, – я думал, что ты все поймешь.

– Что я должен понять? Что вы меня выгнали?

– Мы не могли иначе. Богемский все время докладывал, что в группе присутствует иностранец, не имеющий права доступа. А тут еще и сообщение Нащекиной.

– Какое сообщение? Она тоже хотела, чтобы меня выгнали?

– Наоборот. Она прислала из Берлина восторженное послание. Расписала тебя как настоящего гения. Это насторожило руководство. Меня вызвали и прямо спросили: почему я держу такого опасного и подозрительного аналитика со столь выдающимися способностями в своей группе? Ведь он может узнать все секреты охраны, всю закрытую информацию, а потом его перекупят другие. Формально они правы. Ты иностранец, частный детектив. Работаешь на того, кто больше заплатит.

– Ты специально приехал, чтобы сообщить мне эти гадости? Неужели ты не узнал меня за столько лет?

– Я-то узнал, а они не знают. В общем, я получил приказ, а у нас приказы не обсуждаются. Директор ФСБ приказал убрать тебя из группы, как только ты вернешься в Москву. Скажи спасибо, что еще не установили наружное наблюдение.

– Спасибо.

– В общем, все. Тебе спасибо за все и можешь обо всем забыть. А еще лучше уехать куда-нибудь в Италию к семье или в Баку. У вас, наверное, там сейчас хорошо, тепло.

– Я так и сделаю.

– Ну хватит обижаться. Я ничего не мог поделать. Приказ есть приказ.

– Ты мог бы попытаться объяснить.

– Что можно объяснить, когда дело касается безопасности президента? Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Кто меня станет слушать?

Дронго промолчал. Он чувствовал себя не обиженным, а раздавленным.

– У тебя есть что-нибудь выпить? – вдруг спросил Машков.

– Есть, – ответил Дронго. – Что тебе больше нравится: коньяк, текила, виски, вермут, кампари, джин?

– Обычная водка. И принеси два стакана, чтобы мы могли выпить вместе.

– Старый алкоголик, – вздохнул Дронго, – а еще генерал! Хочешь меня споить?

– Очень хочу.

– Только учти, я не могу просто так пить водку. Я буду смешивать ее с томатным соком и выжимать туда лимон.

– Хоть ананас, – великодушно разрешил Машков, – неси бутылку.

В эту ночь генерал Машков уехал домой в третьем часу ночи. И Дронго впервые в жизни почувствовал, что у него кружится голова от выпитого алкоголя. Он помыл голову и отправился спать, чувствуя, что ему отказывают ноги.

РОССИЯ. МОСКВА. 18 ДЕКАБРЯ, СУББОТА

В элитный джаз-клуб «Золотой Овен» Курылович приехал не один. Он был с молодой женщиной, с которой познакомился в ресторане «Метрополя». Нина была неотразима – длинные ноги, высокая грудь, стройная талия. Когда он подавал ей шубу, то чуть не вскрикнул от удивления. Поразительно, но в Москве элитные проститутки одевались в стриженную норку или шиншиллу. В Варшаве такие шубы могли себе позволить только жены самых богатых бизнесменов. Даже супруги ведущих политиков не могли рассчитывать на подобные знаки внимания от своих мужей. Нина Курыловичу понравилась сразу. Он с удовольствием пригласил ее за свой столик, хотя и помнил, что вечером должен быть в клубе, где его обещали познакомить с Холмским. Два дня пребывания в Москве сказались на его кармане. Он умудрился потратить более трех тысяч долларов. Ему пришлось позвонить Дзевоньскому и объяснить, что затраты значительно выросли. Дзевоньский благосклонно пообещал возместить все расходы.

Нина сразу поняла, что ее новый знакомый живет в этом отеле, что само по себе было неплохой рекомендацией. А он сразу понял, чем она зарабатывает себе на жизнь. Договорились они быстро. Она попросила пятьсот долларов, и он согласился. За ужин пришлось заплатить еще около трехсот: Нина выбрала самые дорогие блюда из омаров и крабов. Пришлось стерпеть. Но он не успел подняться с ней в свой номер – торопился попасть в «Золотой Овен» до девяти вечера, чтобы застать там Холмского.

В половине девятого Курылович вызвал машину и вместе со своей спутницей поехал в джаз-клуб. Она была взволнована и в салоне автомобиля все время лезла к нему, пытаясь продемонстрировать свои профессиональные качества. Он легко оттолкнул ее, ему не нравилась такая вольность. Курылович был мошенником и прохвостом, но в отношениях с женщинами старался соблюдать определенные нормы приличия. Или просто был брезглив. Бог не наделяет человека всеми добродетелями, как не наделяет и всеми пороками сразу.

В клубе было весело и тепло. Курылович и его спутница прошли к заказанному столику. Для начала он попросил джин-тоник для себя и коктейль для своей спутницы. Она была верна себе – выбрала коктейль за сорок долларов. Курылович, глянув на карточку цен, подумал, что за такие деньги в его городе можно чудесно пообедать вдвоем. Он сразу узнал Холмского, сидевшего в углу и очевидно кого-то поджидающего. Этот кто-то появился через пятнадцать минут. Курылович его тоже узнал. Популярный журналист Бенедиктов приехал в клуб по договоренности с Курыловичем. Они познакомились накануне на приеме в Московском нефтяном клубе. Вице-президент клуба Сабиров познакомил Курыловича с Бенедиктовым. Если учесть, что сам Курылович познакомился с вице-президентом клуба только утром, то такое знакомство оказалось весьма полезным. Бенедиктов пообещал представить его Холмскому и даже помог купить два билета в этот джаз-клуб.

Увидев Курыловича, Бенедиктов приветливо помахал ему рукой. Курылович пошел к столику Холмского, предупредив свою спутницу, чтобы та терпеливо его дожидалась. Еще через полчаса Бенедиктов ушел, и они остались одни. Холмскому было лет шестьдесят. У него были темные редкие волосы, коротко подстриженные усы и бородка. Он сразу осознал, что этому приехавшему поляку что-то нужно, и поэтому почти не пил, ожидая, когда Курылович начнет разговор, ради которого и появился в этом клубе. И дождался.

– Я много слышал о вашей успешной рекламной деятельности, – осторожно начал Курылович. – Говорят, вы имеете связь со всеми крупными рекламными агентствами Москвы.

– Не со всеми, – благодушно заметил Холмский, – но некоторые связи у меня есть.

– Мне рекомендовали именно вас, – любезно сообщил Курылович, – говорят, вы – настоящий гений в этой области.

– Не нужно столько комплиментов, – ласково заметил Холмский, – что вы хотите?

– Мне нужно провести рекламную кампанию, – пояснил Курылович, – поместить несколько сообщений в газетах и на телевидении.

– В чем проблема? – удивился Холмский. – Если у вас есть деньги, никаких проблем. Сейчас везде есть рекламные отделы. Можете заплатить и разместить там вашу рекламу.

– Не подойдет, – весело ответил Курылович. – Мне нужна другая реклама. Скрытая. На телевидении и в газетах. Нужны статьи, передачи, сообщения, замечания, новая информация.

– О какой рекламе идет речь? – деловито осведомился Холмский. – Какой-нибудь залежалый товар? Электроника? Продукты? Лекарство?

– Спектакль. Обычный спектакль в театре.

– Неужели спектакль? – поморщился Холмский. – Наверное, кто-то из ваших соотечественников – спонсор этого спектакля? Тогда понимаю. Но любой спектакль стоит меньше, чем нужно денег на скрытую рекламу. Поверьте мне, дорогой пан… кажется Курылович. Спектакли просто не стоят таких денег.

– И тем не менее мне рекомендовали именно вас, – твердо повторил Курылович. – Мне нужна ваша помощь, господин Холмский.

Холмский пожал плечами. Этот странный поляк его забавлял. Наверное, он просто не знает московских цен. И не совсем понимает, куда приехал.

– Скрытая реклама стоит не меньше ста тысяч долларов, – снисходительно пояснил он. – И это только начало. Чтобы провести хорошую кампанию, нужно заплатить в несколько раз больше. Неужели ваш спонсор захочет платить такие деньги? Он ведь не продает бриллианты или самолеты. А за спектакль такие деньги еще никто не давал. Можно заплатить десять тысяч долларов хорошему журналисту за одну статью. Или за две. Это дорого, но журналист сам договорится с главным редактором. И если хотите, я вам даже помогу. Но рекламная кампания будет стоить очень дорого.

– Назовите окончательную сумму, – выдохнул Курылович, облизывая сухие губы.

– Четыреста тысяч долларов, – усмехнулся Холмский, – а лучше пятьсот. У вашего доверителя есть такие деньги?

– Вы можете немного подождать? Я должен поговорить с моим другом.

– Десять минут достаточно?

– Вполне.

– Тогда я подожду.

Курылович поднялся и пошел в мужской туалет. Он заметил, как Нина отчаянно флиртует с каким-то бородатым молодым человеком.

«Шлюха», – зло подумал Курылович, входя в туалет и доставая аппарат. Он прошел в кабинку, закрыл дверцу и набрал номер. Дзевоньский ответил сразу.

– Я вас слушаю, – Курылович не мог знать, что это был аппарат Дзевоньского, номер которого знал только он один и который был специально куплен для разговора с единственным собеседником – Ежи Курыловичем.