Чингиз Абдуллаев - Камни последней стены Страница 36

Это срочное задание получил и сотрудник ЦРУ, передавший сведения о выплате столь значительной суммы. Все понимали, как опасно давать подобное поручение своему «кроту», оставшемуся единственным ценным источником в Лэнгли после крушения карьеры Эймса. Но узнать имя человека в Германии было невозможно. Его не знали даже сотрудники БНД, продолжавшие наблюдать за американскими коллегами.

Только двадцатого октября, когда деньги уже были переведены на счета, сотрудник ЦРУ, работавший на Москву, наконец сообщил имя человека, с которым встречался Кардиган. Это был Дитрих Барлах, бывший сотрудник полиции и бывший осведомитель «Штази». Сотрудники германского отдела СВР всю ночь работали с архивными документами и данными по старым картотекам. К утру выяснилось, что Барлах был связан с одним из членов группы Хеелиха, когда-то проводивших срочную эвакуацию особо ценных документов восточногерманской разведки. Сомнений не осталось. Кто-то из сотрудников группы сумел сделать копии и теперь через Барлаха предлагал их американцам. Рано утром двадцать первого октября было послано категорическое предписание остановить Барлаха любым путем.

В этот день Барлах должен был получить сообщение о том, что все деньги переведены. На вечер была назначена его встреча с Кардиганом. Он вернулся домой, прошел на кухню, и в этот момент его кошка выскочила на балкон. Он вышел следом за ней. В доме прогремел взрыв. Дитрих Барлах, рухнувший вместе с балконом на землю, остался жив только чудом.

На следующий день после начала событий.

Берлин.

22 октября 1999 года

Кардиган снова воспользовался старым трюком Страуса, чтобы уйти от наблюдения немцев. Но он напрасно вчера прождал весь вечер Барлаха. Тот так и не появился. В ярости Кардиган готов был придушить его собственными руками. Во все банки было послано предупреждение о заблокировании счетов, на которые были переведены деньги. Но выяснилось, со счетов не было снято ни одного доллара. Через полтора часа после того, как Барлах не пришел на встречу, в кабинет к Кардигану вошел Давид Страус. Кардиган изумленно поднялся, глядя на резидента. Таким он его никогда не видел. У Страуса было красное лицо и, казалось, сейчас он взорвется от охвативших его чувств.

— Я предупреждал вас, Кардиган, что нашим представителям не следует появляться у дома Барлаха, — тяжело дыша, сказал Страус.

— Что случилось? — Кардиган понял — произошло нечто непоправимое.

— Сегодня в доме Барлаха заложили взрывчатку, — сообщил Страус. — Мои представители уже были на месте. Когда Барлах вернулся домой, бомба взорвалась.

— Не может быть. — Кардиган опустился на стул и закрыл лицо руками. Это был крах, это был конец его карьеры, конец его мечтам. — Не может быть, — тупо повторил он, уставившись в одну точку.

— Может, — безжалостно сказал Страус. — Мне кажется, русские нас опередили. Это не немцы — они забрали бы Барлаха к себе. Это могли сделать только русские, им было необходимо убрать Барлаха.

— Что нам теперь делать? Начнем снова проверять все старые связи Барлаха? — растерянно спросил Кардиган. — Черт побери, как все глупо получилось. Как это могло случиться?

— Не знаю. Но хочу вас немного успокоить. Барлах не погиб, он сейчас в больнице.

За всю свою жизнь Кардиган не слышал более обнадеживающего известия. Он вскочил со стула.

— Барлах жив! Я еду к нему.

— Нет, — сурово сказал Страус. — За нами следят. Сегодня вы никуда не поедете. Если Барлах выживет, то завтра его навестит мой представитель. И мы попытаемся узнать, где документы. Вам нельзя там показываться ни при каких обстоятельствах. Иначе Барлаха заберут немцы, которые и без того будут его допрашивать, чтобы докопаться, почему произошел взрыв. Но пока Барлахом занимаются офицеры полиции. А если вы там появитесь, то им заинтересуется БНД. Вы хотите окончательно сорвать всю операцию?

— Нет, — испугался Кардиган, — конечно, нет.

На его красивом холеном лице появилось выражение растерянности. Обычно самоуверенный Майкл, похожий на киноактера или политика, сейчас совсем потерял голову и с надеждой смотрел на стоявшего перед ним Страуса.

— Мы сделаем так, — твердо сказал Страус. — Чтобы не срывать начавшуюся операцию, вы позвоните Тенету и расскажите ему о нашей неудаче.

— Да нет, — окончательно растерялся Кардиган, — может, лучше вам позвонить? Я не знаю, как мне быть. Может, лучше вам обо всем рассказать. Это ваши люди узнали о том, что Барлах был ранен. Я не знаю подробностей.

— Хорошо, — кивнул, поморщившись, Страус.

«Слизняк, — подумал он с отвращением. — Все эти молодые прохвосты ведут себя так. Когда он победитель, его трудно остановить. Он рвется сам доложить директору и, забыв обо мне, рассказывает, как он успешно руководит операцией. А когда случаются провалы, он просит меня поговорить с руководством. Эти молокососы не привыкли держать удар. Слишком у них комфортные условия. Поработал бы он в Берлине, когда еще существовала Стена. Тогда было в тысячу раз труднее. Кроме мощного КГБ, действовала и разведка ГДР, успехи которой были известны во всем мире».

— Я позвоню, — кивнул Страус и вышел из кабинета.

На следующий день Барлаха навестил его «родственник», приехавший из Ганновера. Для начала он показал фотографию Данери и Кардигана и объяснил недоверчивому Барлаху, что его послали именно американцы. Но после взрыва Барлах не хотел никому верить. «Родственнику» пришлось набрать номер Кардигана и передать аппарат Барлаху, чтобы тот лично переговорил с уже знакомым ему человеком. Барлах чудом остался жив, и врачи считали, что через две-три недели он сможет выйти из больницы.

— Вы видите, герр Барлах, какие неприятности возможны в подобных случаях, — сказал Кардиган. — Все уже готово, как вы просили. Деньги переведены. Вы можете сказать, когда мы получим наш долг?

— Я скажу завтра, — сразу ответил Барлах. — Завтра я вам позвоню и все скажу. Пусть ваш представитель оставит свой аппарат. Мой остался в доме. И не приходите больше сюда, иначе меня и здесь найдут.

— Хорошо, — согласился Кардиган. — Он оставит вам аппарат.

— И немного денег, — попросил Барлах, — у меня ничего не осталось.

— Пять тысяч марок на расходы вам хватит? — поинтересовался Кардиган. — Мы их привезем вам немедленно.

— Распорядитесь, чтобы мне передали их в руки, — сказал, задыхаясь, Барлах.

— Обязательно. Врачи считают, что вы поправитесь. Всего хорошего.

Кардиган закончил разговор и взглянул на Страуса. Тот кивнул в знак согласия.

— Деньги мы пошлем, — сказал Страус. — Но как он свяжется со своим человеком? Ведь он в больнице. Значит, этот человек к нему придет? Нет, не думаю. Этого просто не может быть. Профессионал не станет так глупо себя подставлять. Это невозможно. Тогда каким образом они свяжутся? Он же не будет звонить ему по нашему телефону.

— Вы можете его прослушать?

— Конечно. Мы учли возможность, что Барлах может попросить оставить ему аппарат для связи.

Кардиган почувствовал себя уязвленным. О таком развитии событий он не подумал.

— Нужно еще раз просмотреть все списки знакомых Барлаха. Может быть, среди них есть человек, у которого эти документы, — предложил Кардиган.

— Мы проверяем, но нам приходится быть очень осторожными, чтобы не вызвать подозрения немцев, которые внимательно за нами следят.

— Сейчас русские тоже будут за ним следить, — сказал, нахмурившись, Кардиган. — Если они узнают, что он жив, то попытаются его снова убрать.

— Такая опасность существует. Но я думаю, что у нас есть в запасе несколько дней. Русские не станут так упрямо добивать Барлаха, понимая, что это вызовет подозрение. Кроме того, они наверняка станут искать информаторов Барлаха. Нужно срочно передать в ЦРУ. У нас появился русский «крот», который выдал Барлаха. Представляете, Кардиган, насколько эти документы важны для русских, если они готовы подставить своего «крота» в ЦРУ, лишь бы не засветить «апостолов», работающих в Европе. Подождем до завтра, когда Барлах наконец скажет нам про эти документы.

На следующий день Барлах позвонил и сообщил, что передача документов состоится десятого ноября. Когда он закончил разговор, Кардиган спросил Страуса.

— Он кому-то звонил? Как он узнал про документы? У него же их нет с собой в больнице. Где он их возьмет?

— Не знаю, — ответил Страус, — но он не блефует. Раз сказал десятого, значит, его коллеге каким-то непонятным образом удалось с ним связаться.

— Десятого, — повторил Кардиган. — Я сижу здесь уже целый месяц. Надеюсь, что десятого ноября мы наконец получим эти документы.

Он впервые употребил слово «мы», вместо "я", и Страус добродушно усмехнулся. «Этих молодых щенков нужно учить, — в который раз подумал он. — И, конечно, проверить, как Барлах получил информацию, если он никому не звонил и к нему никто не приходил. Это интересная задача».