Джеймс Сигел - Кружным путем Страница 36

А Моше? Кто знает, вдруг то, что он шептал на ухо стероидному качку, всего лишь невинная шутка? О пауке и актуариях с идиотскими фобиями…

Тогда почему за ним погнались? А как не погнаться, если он огрел по голове и напрочь вырубил одного из их товарищей?

Не исключено, что и так.

Только Пол никак не мог забыть, как смотрел из дверей своего кабинета этот Моше: улыбка так и отдавала леденящей неискренностью. И в коридоре, когда Пол шел в туалет, – он словно следил за добычей.

И еще одно: Майлз пошел переставить машину, но обратно не вернулся.

Район начинал просыпаться.

Из домов стали появляться люди – молодые, старые и даже древние. В отличие от Майлза, они не решались прогневить Бога, пусть даже рискуя отпугнуть клиента-другого. Курчавые пейсы, словно викторианские кудри, достигали плеч. На всех были черные ермолки. Люди шли на молитву, и Пол неожиданно вспомнил, что началась суббота.

Восемнадцать часов и четыре дня.

Дом Майлза оставался тихим.

Пол подождал еще двадцать минут – до восьми часов, когда по всем понятиям наступает пора просыпаться и приниматься за дела.

Потом вылез из машины и направился к темным каменным ступеням.

Ему почудилось движение в окне гостиной – легкое и невесомое, как тень от порхающей бабочки.

Пол постучал; не прошло и десяти секунд, как ему открыла Рейчел. Она была в своем лучшем субботнем парике, крепко сидевшем на голове под черной широкополой шляпой. Женщина была явно готова присоединиться к общине на молитве. Она удивленно посмотрела на гостя, затем покосилась на запястье, где не было никаких часов.

Да, Пол не мог не согласиться: для визитов, пожалуй, рановато.

– Привет, – сказал он как можно естественнее. – Майлз дома?

Странный вопрос. Рейчел состроила недоуменную гримасу. Где же ему еще быть в восемь часов утра в субботу, как не дома?

– Он неважно себя чувствует. А я как раз собиралась вести детей в синагогу. Он вас ждет?

Пол и сам хотел бы это узнать.

– Кто там пришел? – окликнул жену адвокат и, не дожидаясь ответа, покачиваясь, вышел в прихожую.

И Пол сразу понял: нет, он его не ждал.

Майлз удивился, даже испугался. Как это обычно говорят – «словно с привидением столкнулся». Наверное, он и до этого чувствовал себя неважно, а при виде Пола ему совсем поплохело.

Майлз пришел в себя. Наверное, сказалась адвокатская выдержка: ведь могло же такое случиться, что его клиент взял и признался на месте для дачи свидетельских показаний, что совершил убийство. Хотя Майлз в суде не практиковал – все больше работал по иностранным приютам. И занимался кое-чем другим, на что вообще не требуется никакой лицензии.

– Пол! – На лице Майлза играла фальшивая улыбка. – Мы договорились, что я в вашем распоряжении в любую минуту, но это уже становится смешным.

«О'кей, – подумал Пол, – надо отдать ему должное за храбрость под огнем».

Но что-то продолжало его тревожить – кроме очевидного. «Думай!»

Майлз завез его в Малую Одессу, чтобы его там прикончили. А Пол оглушил человека, увел машину и сбежал. Моше обязательно позвонил бы Майлзу и сообщил бы ему эту новость.

Так почему Майлз настолько удивлен, узрев Пола живым и невредимым?

– У меня небольшие неприятности.

Рейчел встала между ними, словно рефери, который не отдает себе отчета, что схватка уже началась.

– Иди-ка ты наверх, отдохни, – сказала она очень по-супружески авторитетно, чтобы дать понять: дело есть дело, но сегодня все-таки выходной.

– Неприятности? – не обратил внимания на жену адвокат. – Какие? Кстати, извините, меня вчера срочно вызвали. Моше вам передал?

«Вот это в самом деле интересно, – подумал Пол. – Передал или нет? А если не передал, то почему?» Он в пятидесятый раз за сегодняшнее утро спрашивал себя, не ошибался ли он. И готов был отдать что угодно, только бы так оно и было.

Рейчел прокашлялась.

– Все в порядке, дорогая. Обещаю: как только мы переговорим с Полом, пойду и буду долго-долго отдыхать.

Ему в самом деле требовался хороший отдых: он выглядел больным и измотанным, словно не спал несколько ночей.

Но это касалось их двоих.

Рейчел выглядела явно недовольной вторжением непрошеного гостя, однако молча смирилась.

И окликнула сыновей. Те появились из дома и явно без особого энтузиазма последовали за матушкой по каменным ступеням.

Теперь они остались вдвоем.

– Заходите, – пригласил Майлз и провел Пола в знакомый беспорядок кабинета. – Так что сказал вам Моше? Он сумел вам помочь?

Пол все еще отчаянно хотел поверить Майлзу.

И извиниться за то, что ударил незнакомца обломком цемента и угнал автомобиль.

Он хотел сохранить в душе образ Майлза, каким тот был в болотах Джерси-Сити, – готовым прийти на помощь и презирающим смерть.

Однако не мог выбросить из головы другой образ: каким тот встретил его на крыльце, удивляясь, что его клиент жив. Майлз знал, что должно было случиться на складе. Пол мог ошибаться насчет всего остального, но в этом был уверен.

– Так в чем дело? – Майлз снова разыгрывал дружески настроенного, готового помочь адвоката. – Вы упомянули, что у вас неприятности? Что случилось?

– Мне позвонила Мария. – Пол не продолжал, и это простое утверждение повисло в воздухе.

– Мария? – откликнулся юрист.

Пол заметил, что телефон, по которому Майлз звонил – или не звонил – Консуэло, был выключен из розетки. И кое-что вспомнил.

Ортодоксальные иудеи не пользуются телефоном с захода солнца в пятницу до захода солнца в субботу.

Таковы правила истинной веры.

Майлз был уверен, что Пола успели убить и закопать, и выключил телефон. Поэтому Моше не мог ему дозвониться и сообщить, как на самом деле обстояли дела.

– В тот вечер вы взяли трубку и позвонили Марии. Но на самом деле вовсе не звонили, а только притворились.

Пол специально говорил медленно, чтобы Майлз понял, о чем идет речь, но еще и потому, что слова давались ему с трудом.

– Если бы Мария не позвонила и не сказала мне об этом, уверен, я вошел бы на склад, но обратно бы не вышел.

Кровь разом отхлынула от лица адвоката. Пол запомнил с детства, что вот так на День благодарения протыкали воздушный шарик и карикатурное лицо шерифа падало на фонарь и превращалось в нечто сморщенное и нематериальное.

– Вы ведь актуарий страховой компании. Так? – спросил Майлз.

– Да.

– В таком случае ответьте, каковы ваши шансы выйти отсюда живым? – Он направил Полу в голову пистолет.

Оружие каким-то образом материализовалось из стола. Видимо, хранилось в ящике.

– Позвольте привести вам факты, – продолжал Майлз. – Ведь именно в них заключается смысл работы актуария. В фактах и цифрах. Это «Аграм-2000» хорватского производства, автоматического действия. Им пользуются честные убийцы из КГБ – так по крайней мере сообщил мне Моше. Они любят его за небольшие размеры – пистолет свободно умещается в кармане – и большую прицельную точность до двадцати футов. Еще факты: мы одни. Жена и сыновья молятся справедливому и милосердному Богу. А вот еще: забавная штучка на конце ствола. Называется глушитель. Никто не услышит, как я вас убью. Ну так что скажете насчет своих шансов?

– Они невелики, – ответил Пол, а сам подумал, что с каждой минутой положение становится все хуже и хуже. У Майлза сильно дрожала рука – та, что сжимала «Агран-2000». – За что? – спросил Пол.

Сначала он решил, что Майлз его не услышал, потому что прислушивался к чему-то еще. Адвокат встал, подошел к окну и выглянул из-за шторы, не забывая при этом держать его на мушке.

– Вы видели кого-нибудь на улице?

– Что значит «кого-нибудь»?

– То самое и значит… Видели кого-нибудь без кипы? Хотя не важно… не имеет значения.

Майлз вернулся на место и сел за стол.

– Так за что? – повторил свой вопрос Пол.

– За что? Вы спрашиваете, как ребенок, который задает свои четыре вопроса за пасхальным столом.[43] Сами-то как считаете?

– За деньги.

– За деньги… Это часть проблемы. Вы когда-нибудь на что-нибудь ставили?

– Не понял.

– Когда-нибудь играли? Подозреваю, что нет. Глупо было спрашивать. Игра – это, видимо, против кодекса актуария. Помните несгибаемых «Буффало Биллз»[44] 1990 года?

Пол чувствовал, с каким трудом шевелились его мозги под прицелом пистолета.

– Мой первый грандиозный прокол. Ставки делаешь, если хватает духу. Если просто знаешь. И никаких надоедливых очков. Но чтобы выиграть однажды, приходится ставить три раза. Тогда я был уверен. Я знал. Моя религия предписывает одно ритуальное омовение в году. Это оно как раз и было.

– И вы проиграли.

– Н-да… Так вы уверены, что никого не видели, Пол? Может быть, кто-нибудь проезжал мимо дома?

– Нет.

– Это хорошо.

– Значит, вы утверждаете, что ставите по тридцаточке. Просто ради интереса?

– Признаюсь, слукавил. Ставить по тридцать тысяч гораздо интереснее. Хотите расскажу, как я начал? Как-то днем сидел у телефона и ждал. Знаете чего?