Рэм Красильников - Конец «Крота» Страница 36

Правда, зачем сейчас-то вспоминать об этом, волноваться из-за таких вещей, как небольшой огрех в схеме района тайника? «Пилигрим» все равно явился к «Павлину» и взял оставленный для него «камень», в котором были гораздо более весомые свидетельства его связи с иностранной разведкой! Последующие его злоключения — это уже личное дело агента.

Да что там нашпигованный денежными купюрами «булыжник» с какой-то непонятной бумагой о сигнале! Плахова «выдали» те самые растворимые в воде миниатюрные листки, которые были так ловко спрятаны в футляре для очков. Они, эти листки, не оставили никаких сомнений насчет намерений их нынешнего владельца. Тем более что они привели контрразведчиков на квартиру Плахова, к его тайнику в вентиляционном люке на кухне, окончательно похоронившему все надежды агента ЦРУ на чудесное избавление.

Несчастные жена и дочь с неподдельным изумлением, постепенно уступавшим место ужасу, смотрели на действия незнакомых людей, пришедших к ним на квартиру с ордером на обыск. Наблюдали, как за решеткой в вентиляционном люке на кухне сотрудники контрразведки, которых почему-то сопровождали знакомые им служащие домоуправления, обнаружили сумку со шпионским снаряжением. И оно принадлежало их мужу и отцу, дававшему в Лефортово показания следователям органов госбезопасности.

Вот там, в этой сумке, в отдельной полиэтиленовой упаковке, контрразведчики и нашли то, чего так опасался начальник американского отдела контрразведки, давая команду тщательно обыскать того, кто придет за «камнем». Ту самую ампулу с «чудодейственным лекарством», которую изготовили в Форт-Деррике. Ту самую, которую Питер Николс любезно предложил «Пилигриму» в Бангкоке — «на всякий случай». Ту ампулу, которую специалисты сверхсекретной лаборатории в Форт-Деррике искусно заделали в камуфляж, — авторучку, взятую Плаховым — тоже «на всякий случай» — в Москву. Ту, которую вот теперь обнаружили при обыске в его квартире, в тайнике в вентиляционной трубе. Ту самую ампулу с быстродействующим ядом, которую вручают агентам Центрального разведывательного управления «исключительно по их просьбе!» — если они вдруг преисполнятся желания применить «лекарство» по назначению.

Да, предосторожность Сергея Александровича Краснова была совсем не лишней. Кто знает, как повел бы себя загнанный в ловушку человек, если бы обстоятельства складывались иначе?

Глава десятая

В погоне за разгадкой тайны

Столичное управление ФБР

Уехав домой пораньше, часа два спустя после того, как позвонил Джону Каллохену из столичного управления ФБР, Джеймс Вулрич весь оставшийся день пробыл в своей квартире в Вашингтоне. К счастью, мучительная головная боль стараниями Кристины совершенно исчезла. Осталась какая-то неприятная скованность во всем теле, но и она постепенно проходила, побежденная его крепкой и здоровой натурой, привыкшей к самым неожиданным всплескам судьбы. Он еще немного отдохнет и войдет в норму. Назавтра он полностью избавится от плохого самочувствия и очень скверного настроения. Работа, служебные заботы — лучший врач.

Джеймс Вулрич — вдовец, и не намерен вновь обзаводиться узами Гименея. В этом он отличается от многих других сотрудников Лэнгли, разменивающих браки один за другим. Впрочем, это не считается зазорным в среде разведчиков ЦРУ. У них свои представления о семье и о любви. Главное избегать публичных скандалов в семейной жизни, не давать раздорам и склокам подрывать чинную репутацию. Внесемейные связи с женщинами не будут осуждаться, если они не выходят за рамки приличий.

Вулрич — однолюб и верен своему единственному в жизни выбору спутницы. Его жена, как и он сам, была служащей Центрального разведывательного управления. Он познакомился с ней во время одной из своих заграничных командировок. Она умерла три года назад от тяжелой болезни, оставив ему взрослую дочь и унаследованную от родителей виллу в Арлингтоне, в окрестностях Вашингтона. Пригород столицы облюбован высокопоставленными правительственными чиновниками. Особенную «слабость» почему-то питают к Арлингтону сотрудники Центрального разведывательного управления. Может быть, оттого, что близко к Лэнгли? Вот и покойный отец Ирины Вулрич уже очень давно обосновался в Арлингтоне. Еще в то время, когда у него не было нынешнего высокого престижа в глазах вашингтонской чиновничьей знати.

Откроем небольшую тайну — тесть Джеймса Вулрича был офицером американской разведки, начавшим работу там еще тогда, когда она называлась Управлением стратегических служб. Случилось это в далекие военные годы, когда в УСС было немало эмигрантов. Даже из тех стран, которые впоследствии оказались за «железным занавесом».

Теперь Джеймс Вулрич живет один. Дочь, вышедшая замуж за скромного и немного застенчивого служащего страховой компании, живет в Балтиморе собственной жизнью. У нее уже свои дети, две девочки-двойняшки.

Виллу в Арлингтоне Вулрич и его дочь, оставшиеся без опоры и потеряв цементирующую дом и хозяйство основу, продали, купив взамен небольшую, но уютную квартиру в Вашингтоне. Там и поселился начальник Советского отдела. Удобно — недалеко от Лэнгли. Дочь с детьми изредка навещает отца и остается в Вашингтоне на несколько дней, когда ее муж, ныне преуспевающий страховой агент, разъезжает по штатам страны по делам компании. В вашингтонской квартире у нее и двойняшек свои отдельные комнаты. Дед любит маленьких внучек и с удовольствием возится с ними в те редкие дни, когда они гостят у него в Вашингтоне. Вулрич тогда отдыхает в своей женской команде, почти забывая о Лэнгли. Разгрома, который оставляют в квартире на Адамс-стрит маленькие проказницы, ее хозяин просто не замечает.

После отъезда дочери и любимых внучек квартира на Адамс-стрит, где живет ее одинокий владелец, из сущего бедлама, созданного засильем маленьких человечков, приходит в свое нормальное состояние покоя и тишины. Пожилая женщина, друг семьи Вулричей, уже несколько лет ухаживающая за квартирой и ее хозяином, быстро наводит в ней обычный, заведенный ею, порядок. Она навещает Вулрича три-четыре раза в неделю. Этого вполне достаточно, чтобы умелой женской рукой поддерживать чистоту в доме, закупать кое-какие продукты, из которых хозяин квартиры готовит себе нехитрый завтрак, а потом, придя с работы поздним вечером, — и легкий ужин. Джеймс Вулрич, подобно большинству его соотечественников, неприхотлив в еде и в быту. Но он ценит порядок и систему, аккуратность и размеренность и дома, и в служебных делах.

Ну, а в субботу и воскресенье Джеймс Вулрич почти не бывает дома — он проводит время у своих старых друзей. Или у себя в кабинете, на пятом этаже в Лэнгли. Там, даже тогда, когда он в одиночестве, всегда есть чем заняться. Наконец, просто подумать над делами в спокойной обстановке. Развешанные по стенам кабинета охотничьи трофеи ему не мешают. Наоборот, напоминают о прошедших годах, когда это занятие приносило ему отдых и добычу.

Впрочем, и квартира на Адамс-стрит тоже похожа на настоящий музей. Как и его кабинет, напоминающий о былой страсти ее хозяина. И здесь добытые им трофеи и множество фотографий охотничьих сцен. Ирина, его покойная жена, снисходительно относилась к этим занятиям мужа. Теперь многое из того, что было на вилле в Арлингтоне, переехало в вашингтонскую квартиру. Очень трудно расставаться со своими привычками. Даже когда они вынуждены отступать под напором безжалостного возраста.

У покойной жены Джеймса Вулрича — славянские корни. Это может показаться странным, ведь славяне — по существу должны быть врагами начальника Советского отдела.

В ЦРУ, если уж говорить откровенно, не так редки браки его сотрудников с женщинами из других стран, особенно тех, которые пользуются дружеским расположением Соединенных Штатов. Но категорически запрещаются все связи с иностранцами из стран, которые Вашингтон считает своими противниками. Феномен жены Джеймса Вулрича может выглядеть как исключение из этого сурового правила. Но это только на первый взгляд. Родители Ирины действительно выходцы из России. Но они уже очень давно эмигранты, а Ирина, хоть и знает русский язык, никогда не была на родине своих предков и не чувствует к ней никакой привязанности.

Отец Ирины стопроцентный русский, аристократ по рождению и по воспитанию, быстро нашел дорогу в американскую разведку. Еще тогда, когда она называлась Управлением стратегических операций и вела изнурительную борьбу с фашистской Германией. В последние годы, полной приключениями жизни, он не порывал нитей, крепко привязавших бывшего русского графа к Центральному разведывательному управлению.

Так Ирина, уже повзрослев и приняв новое крещение на Западе, тоже оказалась в том же ведомстве, что и ее отец. Ее приняли на работу в разведку, но тщательно проверяли и в ЦРУ, и в ФБР. И вот у Ирины и ее дочери — русская кровь, а ее муж, отец ее единственной дочери и дед ее внучек — считает Советский Союз своим «главным противником».