Чингиз Абдуллаев - Смерть под аплодисменты Страница 37

– Не нужно больше ничего говорить, – попросила она. – Вы же не садист… Мне и так плохо.

– Выйдите отсюда, – возмутился Эйхвальд.

– Только еще несколько слов, – сказал Дронго. – Дело в том, что следователь уже располагает доказательствами вины телохранителя Сумишина, которого наверняка осудят за убийство. А тот наверняка сдаст – если еще не сдал – своего босса. Вчера я отказал вам, когда вы предложили мне разорвать контракт с вдовой Зайделя и заключить новый контракт с вами. Я и сегодня не готов разрывать отношения с ней и прекращать поиски убийцы Натана Леонидовича. Но вам я хочу сообщить, что готов взять на себя функцию защиты вашего сына. Я постараюсь объяснить судьям и присяжным, как сложно было расти вашему сыну, какие демоны росли вместе с ним и как получилось, что в свои молодые годы он отличался столь нетерпимым характером. Уверен, что мне удастся рассказать правду, и это сыграет свою роль на процессе. Номер моего телефона вы знаете. Если захотите, то сможете мне позвонить. Извините, что я много говорил. – Он повернулся и вышел из кабинета.

– Очень интересная идея, и этот эксперт кажется мне человеком, знающим свое дело, – сказал Эйхвальд.

Дронго вышел в коридор. Эдгара нигде не было. Он прошел дальше, но Вейдеманис словно играл в прятки. Наконец появившийся Крушанов сообщил, что напарник Дронго находится в зрительном зале, где беседует с Анзором Ивардавой. Дронго бросился в зрительный зал. В пятом ряду сидели Эдгар и довольно тучный молодой актер, они мирно беседовали. Увидев Дронго, Эдгар весело подозвал его к себе.

– Знакомьтесь, – предложил он, – это наш эксперт, а это господин Ивардава.

– Очень приятно, – с трудом поднялся молодой актер, протягивая руку. Несмотря на молодые годы, он явно страдал ожирением.

– Господин Ивардава был в тот вечер на сцене, – напомнил Вейдеманис, – но не подходил к рапирам. Он помнит, что к реквизиту подходил господин Фишкин, который тоже рассказал нам об этом.

– И больше никто не подходил? – быстро уточнил Дронго.

– Нет, – ответил Анзор, – я никого больше не видел. А потом Зайдель упал, и все поняли, что он упал не просто так. Но нужно было играть дальше. И мы играли. А потом его унесли. Он умер прямо на сцене, как настоящий актер.

– Не сомневаюсь, – ответил Дронго. – Вы из Грузии?

– Да. Я поступил в театральный, меня сначала брать не хотели, говорили, что я очень толстый. Но потом Марк Давидович помог, и меня взяли. Спасибо ему большое. А потом Игнат Никитич Сказкин мне такие роли давал… Спасибо ему тоже.

– И вы попали сюда сразу после окончания училища?

– Нет. Еще три года в другом театре служил, пока сюда не взяли. Догель и Сказкин помогли. Я им вечно буду благодарен. Я еще в училище играл, когда мы там спектакль ставили. А в том, другом театре мне роли почти не давали. Хотели «Фальстафа» поставить, но потом денег не нашли. А мы «Двенадцатую ночь» играли в училище.

– И кого вы играли? – улыбнулся Дронго.

– Сэра Тоби Бэлча, дядю Оливии.

– Значит, у вас есть опыт игры в шекспировских спектаклях, – понял Дронго. – Надеюсь, что в следующий раз вам дадут более масштабную роль.

– Мы еще ставили «Ричарда Третьего», – вспомнил Ивардава, – и там мне дали роль короля Эдуарда.

– Очень неплохое начало, – согласился Дронго.

– Я знаю, что должен похудеть, – признался Анзор, – нельзя в таком виде на сцену выходить. Но как только я сажусь на диету, так сразу поправляюсь. Я думаю в специальную клинику поехать, там жир выкачивают. Может, так и сделаю, чтобы себя в порядок привести и играть нормальные роли.

– Это сложная операция, – заметил Дронго. – Лучше сначала попробовать разные диеты, а уже потом решаться на такой кардинальный способ изменения внешности.

– У меня не получается. Силы воли не хватает, – жалобно признался Анзор.

– Получится. Если захотите, то все получится. Вы играли уже в двух шекспировских пьесах… – он замолчал и посмотрел на Вейдеманиса.

– Что? – спросил Эдгар, понявший по лицу своего друга, что того осенила какая-то мысль.

– Нужно проверить, – прошептал Дронго, – нужно все проверить. Господин Ивардава, кажется, мы нуждаемся в вашей помощи.

– Да, пожалуйста, – согласился Анзор.

Дронго объяснил молодому актеру, что именно он хочет узнать, и тот отправился выполнять его просьбу. Затем Дронго достал свой телефон, сделал несколько звонков, уточняя вопросы, которые его интересовали. Он позвонил по очереди сначал Догелю, потом Рогаткиной, затем Сказкину и, наконец, Полуярову. Убрав телефон, он взглянул на Вейдеманиса.

– Вот и все, – сказал Дронго, – никакой загадки больше не существует. Как только я сказал «шекспировские пьесы», то мне все стало ясно. Я даже заранее знаю, что именно мне скажет господин Ивардава, когда вернется к нам. Я в этом уже не сомневаюсь.

– Ты знаешь, кто спланировал и осуществил это убийство? – спросил несколько удивленный Вейдеманис.

– Почти наверняка. Я думаю, что сегодня вечером назову имя этого человека и расскажу о побудительных мотивах его поступков.

– Тебя всегда более всего интересует именно этот вопрос, – улыбнулся Эдгар.

– Да. Именно потому, что этот вопрос самый важный. Каковы мотивы преступника? Во имя чего он убивает? Что им движет? Понимая эти моменты, мы познаем психологию преступника и самого преступления.

Он подошел к пустой сцене, посмотрел на нее, потом обернулся к своему другу.

– Смерть под аплодисменты, – невесело сказал он, – поистине шекспировский театр на все времена.

Глава 18

Они сидели все вместе в кабинете главного режиссера. Дронго попросил собраться всех, кто был в тот роковой вечер на сцене театра. Чуть в стороне с припухшим лицом сидела Ольга Сигизмундовна Шахова. Ее супруг уже успел побывать в следственном комитете и услышать признание своего пасынка в организации убийства Федора Шункова. Из уважения к статусу приехавшего ему не стали рассказывать все подробности допроса Эдуарда Шахова.

Рядом с актрисой сидел Эйхвальд, который все время пытался ее успокоить. Недалеко от них устроились Марк Давидович Догель и Семен Ильич Бурдун. Их не было в тот вечер на сцене, но оба были заняты в спектакле «Гамлет» в самых важных ролях. Дальше сидели Игнат Сказкин, Марат Морозов, Юрий Полуяров, Алексей Фишкин, Анзор Ивардава. Рядом с ними – Светлана Рогаткина. Отдельно за столом расположился следовать Кабанец, который с любопытством ждал, что именно скажет этот эксперт, который так помог ему с раскрытием убийства Федора Шункова.

Наконец, в углу расположились Арам Саркисович Аствацатуров, Хасай Ханларов и Денис Крушанов. Рядом с ними незаметно пристроился Вейдеманис, который уже знал, о чем именно будет говорить его друг. Все ждали, когда наконец заговорит Дронго. Он вышел на середину кабинета.

– Впервые выступаю перед режиссером такого уровня, как вы, Зиновий Эммануилович, – признался он, – и перед такой почтенной публикой. Хочу заметить, что смерть Натана Леонидовича Зайделя произошла прямо на сцене и он умер под аплодисменты зрителей, как и подобает большому актеру. А теперь я начинаю свой рассказ.

С самого начала я восхищался организацией этого невероятного преступления, которое мог продумать и выполнить не просто человек, прекрасно знающий трагедию Шекспира, но и сам обладающий развитым воображением и фантазией. Конечно, среди подозреваемых была и Ольга Сигизмундовна Шахова, бывшая первая супруга Натана Леонидовича. И самые веские подозрения были именно против нее – ведь она не скрывала своего отношения к Зайделю. Однако в процессе расследования нам удалось выяснить, что были еще несколько человек, которые могли быть недовольны покойным. Это Федор Шунков, находившийся под влиянием своей покровительницы Шаховой, и режиссер Эйхвальд, которому могли не понравиться «игры» его ведущего актера с молодыми актрисами – ведь режиссер считал, что «право первой ночи» у него никто не имеет права отнимать.

– Забавно, но непристойно, – заметил Эйхвальд.

– Им мог быть недоволен Семен Ильич, который вообще считает, что в театрах большое засилье людей еврейской национальности, – продолжал Дронго.

– Я этого не говорил, – сразу сказал Бурдун.

– За что я обожаю антисемитов, так это за их храбрость, – сказал Марк Давидович под общий смех собравшихся.

– У многих из присутствующих здесь были свои мотивы, – продолжал Дронго, – и только у одного человека их как будто не было. Более того, вот уже на протяжении многих лет он считался близким другом покойного, с которым был очень давно знаком. Это сидящий здесь Игнат Сказкин. – Он показал на актера, игравшего Горацио.

– У меня действительно не было никаких мотивов, – согласился Сказкин.

– Были, – твердо возразил Дронго. – Возможно, это началось еще много лет назад, когда вы учились в средней школе. Ваш отец погиб в результате несчастного случая. Он ведь был ведущим инженером на крупном предприятии, а отец Зайделя был заведующим магазином в соседнем дворе. Представляю, как в детстве вам было сложно в семье, где росли несколько детей и мать не работала, получая нищенскую пенсию за мужа, тогда как Натан был единственным ребенком в семье, где в изобилии водились продукты и деньги.