Ладислас Фараго - Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа Страница 37

Начальник центрального паспортного управления ответил не сразу. Бенеке показалось, что своим маневром он поставил своего собеседника в затруднительное положение. Видно было, что его обуревают самые противоречивые чувства и мысли. Он знал, что в доме германского торгового представительства находится шпионский центр с радиопередатчиком и радиоприемником. В то же время он никак не мог понять, почему сам шпион приходит и просит разрешения на въезд в Норвегию его семьи, и в том числе грудного ребенка. Нет, здесь что–то не так. И, задав Бенеке для приличия пару вопросов, начальник центрального паспортного управления обещал телеграфно дать указание в Берлин.

А через три дня после этого разговора жена помощника торгового атташе с ребенком и прислугой праздновала новоселье на одинокой вилле в Блумменхольме.

В связи с приездом семьи Бенеке в Норвегию полиция по делам иностранцев вынуждена была еще раз заняться изучением дела Бенеке. В конце концов нужно было разобраться, имеются ли основания для его высылки. А недели шли. И Бенеке и абвер выиграли драгоценное время.

1 апреля германская миссия в Осло получила послание королевского министерства иностранных дел Норвегии. В нем указывалось, что министерство предлагает германской миссии направить своего представителя к 11 часам 2 апреля для переговоров с начальником протокольного отдела. К назначенному времени в министерство прибыл советник германской миссии барон фон Нейгауз.

— Министерство иностранных дел, — заявил ему начальник протокольного отдела, — просило бы германскую миссию позаботиться о том, чтобы господа Бенеке и Опитц покинули Норвегию, поскольку они являются «персонами ион грата». Норвежским властям известно, что эти господа тайно пользовались радиопередатчиком для незаконных переговоров. Кроме того, некоторые лица, работающие вместе с Бенеке, подозреваются норвежской полицией в шпионаже.

Министерство иностранных дел Норвегии решило сообщить об этом миссии неофициально, не предавая гласности известные обстоятельства. Начальник протокольного отдела не настаивал на строгом выполнении указания о сроке отъезда названных господ. Он полагал, что они могут покинуть Норвегию в течение недели.

Барон фон Нейгауз слушал норвежца и делал вид, будто ошеломлен услышанным.

— Полагаю, что это достойное сожаления недоразумение, — произнес он. — Если в ваших утверждениях есть хоть небольшая доля правды, то я, безусловно, приму меры. Вы знаете, я сам часто встречался с помощником торгового атташе Бенеке, в том числе и вне службы. Это очень приятный и любезный собеседник.

— Да, — неопределенно подтвердил начальник протокольного отдела, — приятный и любезный собеседник, но…

— Господии начальник протокольного отдела, — прервал его барон, — я обещаю подробно информировать об этом деле посланника, и мы попытаемся все это проверить.

С этими словами фон Нейгауз простился и вышел из кабинета.

Сообщение фон Нейгауза вызвало в миссии большой переполох. Посол доктор Брэйер решил безотлагательно побеседовать с майором Бенеке. В первой половине дня состоялось совещание высших чинов миссии, на котором присутствовал и фон Нейгауз. Он дольше всех работал в германской миссии в Норвегии и поэтому лучше других знал положение дел. Совещавшиеся пришли к единодушному мнению о том, что нужно постараться выиграть время. Для этого было решено проделать следующее.

Миссия должна была направить министерству иностранных дел Норвегии ноту, в которой указывалось, что выдвинутые против помощника торгового атташе Бенеке обвинения являются настолько серьезными, что посланник счел необходимым немедленно лично расследовать дело. О результатах расследования норвежское правительство будет проинформировано в самое ближайшее время.

В тот же вечер доктор Брэйер отправил срочную шифровку начальнику военного отдела при министерстве иностранных дел в Берлине — человеку, который знал самые строгие тайны и который был постоянно осведомлен о планах верховного главнокомандования и его военной разведки, Упомянув о случившемся, доктор Брэйер подчеркнул, что не видит возможности договориться с норвежцами о том, чтобы господа Бенеке и Опитц остались в Норвегии. Норвежские власти располагают весьма точными данными об их деятельности. Правда, Бенеке очень сомневается в обоснованности доказательств, имеющихся в руках норвежского правительства. В связи с этим посланник предлагал следующий вариант действий.

Он брался доказать начальнику протокольного отдела министерства иностранных дел Норвегии, что ему не удалось «обнаружить каких–либо фактов, подтверждающих подозрения норвежских властей. Однако в связи с серьезностью обвинений, выдвинутых против Бенеке и Опитца, он считает необходимым прекратить их деятельность в Норвегии. Несмотря на то что эти утверждения основаны на весьма сомнительных источниках, продолжение дискуссии по этому вопросу едва ли приведет к тому, что подозрения будут сняты. Даже если это и случится, указанные лица все равно покинут Норвегию. Однако посланник должен сохранить за собой право вернуться к этому вопросу и потребовать от норвежских властей дополнительных доказательств. Далее посланник решил просить о том, чтобы ему было предоставлено право самому определить время отъезда Бенеке и Опитца в течение последующих восьми дней. Дело в том, что Бенеке должен был передать дела старшему правительственному советнику Полю. Чтобы обезопасить деятельность последнего, посланник предлагал объявить Поля сотрудником миссии. Вот полный текст этой телеграммы.

№ 436

Срочно! Совершенно секретно!

2 апреля 1940 года, 18 час. 55 мин.

Берлин, министерство иностранных дел,

советнику фон Гейден–Риншу (лично)

2 апреля в 11 часов дня начальник протокольного отдела норвежского министерства иностранных дел г–н Юханнессен пригласил г–на Нейгауза к себе и передал ему просьбу правительства Норвегии выслать из пределов страны гг. Бенеке и Опитца, поскольку они объявлены «персонами нон грата». Причиной тому является обнаружение у Бенеке и Опитца тайного радиопередатчика, который они используют для незаконных целей. Помимо этого, окружающие г–на Бенеке лица находятся на подозрении у норвежской полиции как вероятные шпионы. Министерство иностранных дел Норвегии желает уладить дело неофициальным путем, поэтому г–н Юханнессен, первоначально настаивавший на немедленном выезде г–на Бе-. неке, готов предоставить ему на это недельный срок. Учитывая точность сведений, собранных норвежцами о гг. Бенеке и Опитце, я, к сожалению, не могу даже пытаться продлить их пребывание здесь. На мой вопрос относительно источников информации, которыми пользуется норвежское правительство, г–н Бенеке ответил, что у него есть кое–какие подозрения, однако он не может сказать точно, какими обвинительными материалами располагает правительство Норвегии.

Предлагаю следующий план действий. Я буду пытаться убедить начальника протокольного отдела МИД Норвегии, что после тщательного расследования дела я не смог найти подтверждений предъявленному обвинению, но что я, принимая во внимание серьезность подозрений и не желая обострять отношения с норвежцами, предпочитаю прекратить деятельность указанных господ в Осло. Одновременно я оставляю за собой право позднее пересмотреть это дело и потребовать более веских доказательств их вины. Срок отъезда гг. Бенеке и Опитца я попытаюсь установить сам. Вероятно, удастся оттянуть его на восемь дней.

Для продолжения работы, начатой Бенеке, вполне подошел бы старший правительственный советник Поль, которого для большей легализации можно включить в состав миссии. Разумеется, в ближайшее время работать придется еще более осторожно.

Я хотел бы получить дальнейшие указания не позднее вечера 3 апреля,

Брэйер

На следующий день, поздно вечером, доктор Брэйер получил сообщение о том, что верховное главнокомандование одобрило предложенный им план действий. Посланник получил, кроме того, полномочия предпринимать любые шаги в Осло без предварительного согласования с Берлином каждого «шахматного хода». Майор Бенеке телеграфировал адмиралу Канарису, что требование о его отъезде будет отсрочено еще на несколько дней.

Ранним утром 4 апреля фон Нейгауз позвонил начальнику протокольного отдела министерства иностранных дел Норвегии и попросил аудиенцию на 11 часов того же дня. При встрече советник германской миссии точно изложил полученные им от посланника Брэйера инструкции.

— Тщательные расследования, — заявил он, — показали, что обвинения против помощника торгового атташе Бенеке и господина Опитца совершенно несостоятельны. Но после всего случившегося миссия решила не настаивать на дальнейшем пребывании этих лиц в Норвегии. Они покинут страну в кратчайший срок. Миссия оставляет за собой право установить дату отъезда, о чем министерство иностранных дел Норвегии будет поставлено в известность.