Роберт Ладлэм - Идентификация Борна Страница 38

— Санчеса… Карлоса…

— Карлоса? Так ведь же его убийства, его контракты, которые не имеют к тебе никакого отношения.

— Контракты Карлоса, — изумленно произнес он, — не имеют со мной ничего общего…

— Ты только что сам это сказал. Ничего из этого не имеет к тебе никакого отношения.

— Нет, это не так! — неожиданно закричал Борн, вскакивая со стула. — Наши контракты, — более спокойно закончил он.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь!

— Я все равно связан с этим невидимыми нитями! Поэтому я и приехал в Париж! — он резко повернулся, подошел к окну и ухватился за раму. — Вот в чем и состоит игра. Теперь мы ищем не ложь, а правду, запомни это! Либо мы найдем ее сами, либо игра все равно обнаружит ее.

— Но это же неправильный эксперимент! Ведь если это напечатано в «Таймс», то это значит, что это перепечатывают почти все газеты мира. Ты мог все это где-нибудь прочесть!

— Факт состоит в том, что я помню все это.

— Все это ты знаешь только поверхностно. Ты не знаешь ни происхождения Санчеса, ни того, что его отец был адвокатом в Венесуэле. Ты ничего не сказал и о кубинцах. Если бы ты знал что-то еще, то это привело бы к еще более резким спекулятивным заявлениям, наподобие написанным здесь. Но ты ничего подобного сейчас не сказал!

— Что ты имеешь в виду?

— Даллас… Ноябрь 1963 года.

— Кеннеди! — воскликнул Борн.

— Что это значит? Почему Кеннеди?

— То, что там случилось, — Джейсон задумался.

— Ты мог это уже слышать или прочитать где-либо. Я уже который раз говорю тебе об этом. Останови поток необузданных подозрений! Что ты мне хочешь доказать? Что ты — Карлос?

— Бог мой, конечно, нет. Карлос хочет убить меня и, кроме того, я не знаю русского языка. В этом я уверен.

— Тогда в чем же дело?

— А может быть, я один из его окружения! Может быть, это преследование есть просто результат моего предательства!? Может, я украл эти деньги, полученные за контракты там, в Цюрихе!? Как еще можно все это объяснить? — он резко остановился, глядя куда-то в стену над кроватью и почти ничего не видя перед собой. — И почему я так боюсь этого имени!? Почему я никогда раньше не упоминал его!?

Несколько минут прошло в тишине.

— Ты не прав. Если бы все это было так, то почему, получив деньги в Цюрихе, ты все равно направился в Париж? Ты мог бы все там забрать и сбежать! Но ты не сделал этого! Ты вернулся именно туда, где находится берлога этого чудовища. Это не поступок человека, который совершил преступление и в страхе спасается бегством.

— Я приехал в Париж, чтобы узнать правду. — Джейсон подошел к комоду и наполнил стакан. — Есть и еще кое-что… Тредстоун, — продолжил он, как бы защищаясь.

— Сейчас Тредстоун наша общая забота, — задумчиво промолвила Мари. — Бедный Петер, они убили его! Иногда мне кажется, что у нас есть право рассчитаться с этими людьми, хотя по всем правилам их должны искать другие. Но у нас, тем не менее, остается право быть первыми в этом списке! Ты и я! Или мне все это только кажется?

— Ты отлично знаешь, что не кажется!

— Тогда давай сбежим! — внезапно заявила она, почти механически делая шаг к Борну.

— Но мы не сможем этого сделать, мы не сможем жить в постоянном кошмаре окружающей нас неизвестности, — возразил Джейсон.

— Да, ты прав. Я просто погорячилась. Жестокая ирония судьбы, но нам необходимо идти только этой дорогой. Нам нужно собраться с мыслями, чтобы хоть как-то сократить путь к истине.

Комплекс адвокатских контор располагался на бульваре де ла Чепль. Та, в которую они вошли, напоминала скорее зал для проведения научных конференций, чем место, где заключались контракты. Все было расставлено строго по своим местам, стены были заняты книжными полками, чистота и порядок. Сам адвокат, полный достоинства, в эспаньолке, с орлиным носом, который украшало серебряное пенсне, никак не походил на человека, замешанного во взятках или тому подобных вещах. Он даже настаивал на том, чтобы беседа шла на английском, хотя для него это было затруднительным препятствием.

Почти всю беседу вела Мари, оставляя Борну лишь право совещательного голоса. Она кратко и сжато изложила свою точку зрения, настаивая на замене чеков бонами на предъявителя, оплачиваемые в долларах и достоинством от пяти до двадцати тысяч. Ее знание предмета переговоров не осталось незамеченным для адвоката. И когда сомневающийся адвокат решил завершить беседу консультацией у де Амакура, Мари подняла руку.

— Извините меня, но месье Борн настаивает, чтобы месье де Амакур непременно включил дополнительно к бонам и двести тысяч франков наличными. Одна сотня должна быть упакована вместе с бонами, а вторая должна остаться у него. Месье Борн предполагает, что эта сотня должна быть разделена следующим образом: 75 тысяч франков для месье де Амакура и 25 тысяч для вас, месье. Он считает, что это вполне достаточный взнос за те дополнительные хлопоты, которые он вам доставил. Не нужно говорить, что это не требует никаких дополнительных записей в документах.

Сомнение и нерешительность мгновенно исчезли с лица адвоката после этого предложения. Все необходимые приготовления были немедленно выполнены в соответствии с необычными — но совершенно понятными — пожеланиями месье Борна и его уважаемого консультанта. Кожаный атташе-кейс был уже приготовлен месье Борном для бон и наличных, он будет доставлен вооруженным курьером, который выехав из банка в половине третьего, в три должен быть у Понт-Ньюф. Важный клиент должен будет идентифицировать себя по маленькому куску кожи, вырезанному с крышки чемоданчика, и который точно ляжет на отведенное ему место. Дополнением к этому должны быть слова: «Герр Кониг шлет привет из Цюриха».

Наконец, все детали были улажены, кроме одной, которая осталась у консультанта месье Борна.

— Мы полностью осознаем, что указания «фише» должны выполняться и уверены в том, что месье де Амакур так и поступит, — произнесла Мари Сен-Жак. — Однако, мы великолепно осознаем, что некоторая задержка будет весьма выгодна для месье Борна, и он будет рад ей. Если ее не будет, то я, как свидетель всего здесь происходящего могу сообщить это, анонимно, конечно, Международной банковской комиссии. Я думаю, что в этом не будет необходимости, так как наши услуги весьма щедро оплачены, не так ли, месье?

— О да, мадам! В банковских и судебных делах… Разумеется, задержка всегда жизненно необходима. Вам не о чем беспокоиться.

— Знаю, — проронила Мари.

Борн проверил глушитель и убедился, что на нем нет следов пыли или смазки. Он сделал еще один полный оборот, вытащил магазин и проверил патроны. Их осталось шесть. Сейчас он был готов. Борн пристроил оружие за поясом и застегнул пиджак.

Мари не видела его манипуляций с пистолетом. Она сидела на кровати боком к нему и разговаривала с Дэнисом Корбельером, канадским атташе. Дым от сигареты в пепельнице поднимался рядом с ее записной книжкой, куда она записывала информацию. Когда Дэнис закончил свое сообщение, она поблагодарила его и положила трубку, не в состоянии произнести хотя бы слово. Карандаш по-прежнему находился в ее руке.

— Он ничего не знает про Петера, — наконец, произнесла она, поворачиваясь к Борну. — Это очень странно.

— Да, очень, — согласился Джейсон. — Я думаю, что он был бы одним из первых, кому это было бы положено знать. Ты говорила, что они просматривали его телефонную книжку. Он ведь звонил Корбельеру в Париж. Ты считаешь, что кто-то этим управляет?

— Я не могу даже допустить такой мысли. Я думаю о газетах, службе известий на радио и прочем. Петер был… Был найден 18 часов назад и, насколько я понимаю, был достаточно крупной фигурой в правительственном аппарате. Его смерть была новостью сама по себе, не говоря уже об убийстве… Однако, сообщений об этом еще не было.

— Позвони в Оттаву ночью и узнай почему.

— Так я и сделаю.

— А что сообщил тебе Корбельер?

— Сейчас, — Мари взяла телефон и поставила его на место, и лишь после этого всмотрелась в записную книжку. — Номер машины возле банка остался неизвестным. Эту машину наняли на имя Жан-Пьер Лароша…

— Джон Смит, — прервал ее Джейсон.

— Именно так. Гораздо больше повезло с телефонным номером, который сообщил тебе де Амакур, будучи уверенным, что тебе это не поможет. Все оказалось гораздо проще.

— Что именно?

— Весьма странно, но номер принадлежит частной линии дома моделей на Сен-Оноре ле Классик.

— Дом моделей? Ты имеешь в виду студию?

— Я думаю, что это возможно, но скорее всего это магазин элегантной одежды, подобно дому Диора. В профессиональном мире, как сказал Корбельер, он известен как дом Рене Бержерон.

— Кто?

— Рене Бержерон, модельер. Он был достаточно известен уже несколько лет назад. Я знаю о нем потому, что моя молодая подружка дома, в Канаде, частенько копирует его модели.