Патрик Ларкин - Зеленая угроза Страница 38

– По крайней мере, я считаю именно так, – согласился Смит. Он скорчил гримасу, услышав, словно наяву, холодное шипение над ухом, известившее его о смертельной опасности. – И я уверен, что они пытались заодно всадить одну из своих проклятых игл и в меня.

– Рассчитывайте каждый свой шаг, Джон, – резко проговорил Клейн. – Мы пока еще не знаем точно, кто такие наши враги, и, естественно, совершенно не представляем, какими могут быть их планы. Пока все это не прояснится, вы должны видеть потенциальную угрозу во всех, включая мисс Донован.

База команды наблюдения в окрестностях Санта-Фе

В расположенном в двух милях к востоку от Теллеровского института доме, занятом командой тайного наблюдения, было все так же тихо. Мягко жужжали, пощелкивали и попискивали компьютеры, собиравшие данные с различных датчиков, ориентированных на руины института и прилегавшее к нему пространство. Двое мужчин, назначенных на эту смену, молча сидели, слушая радиопереговоры и поглядывая на экраны мониторов, где отражался ход закачки информации.

Один из них, внимательно вслушивавшийся в голоса, звучавшие в наушниках, повернулся к руководителю группы, немолодому беловолосому голландцу, которого звали Виллем Линден.

– Сообщает ударная команда. Смит только что вошел в «Пласа-Меркадо».

– Один?

Дежурный оператор – он был заметно моложе – кивнул.

Линден широко улыбнулся, продемонстрировав полный рот коричневых от никотина зубов.

– Превосходные новости, Абрантес. Передайте команде, чтобы были готовы. Потом свяжитесь с Центром и сообщите, что все идет по плану. И скажите, что мы сообщим, как только Смит будет устранен.

У Абрантеса был встревоженный вид.

– Вы уверены, что это будет так просто? Я читал досье этого американца. Он может быть очень опасным.

– Не паникуй, Витор, – безмятежно проговорил беловолосый мужчина. – И самый опасный человек наверняка умрет, если всадить ему пулю или нож в нужное место.

Глава 20

Смит приостановился в дверях кафе «Долголетие» и окинул беглым взглядом посетителей, сидевших вокруг нескольких маленьких круглых столиков. «Довольно эклектичное сборище», – подумал он. Значительная часть людей сидела, разбившись на пары, и производила впечатление самых обычных, хорошо одетых, заботящихся о своем здоровье выпускников колледжей, ставших солидными профессионалами. Другие гордо выставляли напоказ броские разноцветные татуировки и серьги, вставленные в самые разные части тел. Несколько человек красовались в тюрбанах, а еще у нескольких белокурые волосы были заплетены, на африканский манер, во множество коротких косичек. При его появлении кое-кто уставился на дверь, явно заинтересовавшись новым пришельцем. Но большинство не обратили на него внимания и продолжали оживленно беседовать.

Кафе занимало значительную часть второго этажа здания торгового комплекса «Пласа-Меркадо»; большие окна выходили на Вест-Сан-Франциско-стрит. Стены здесь были выкрашены в ошеломляюще красный, обжигающе оранжевый и желтый цвета, а пол был двухцветным – из обесцвеченного и местами ничем не крашенного, а местами выкрашенного ярко-синей краской паркета. Этими двумя цветами на полу было представлено много различных узоров, основанных на азиатских и индусских мотивах с заметным влиянием дзен-буддизма.

Смит направился прямо к столику, за которым сидела одинокая женщина, одна из тех, кто обернулся, чтобы посмотреть на вошедшего. Это и была Хэтер Донован. Фред Клейн прислал ее фотографию и краткую биографию вместе с искусно подделанным мандатом на имя Смита от газеты «Ле Монд». Местной представительнице Движения Лазаря было лет тридцать – тридцать пять, и она была рыжеватой блондинкой с копной непослушных вьющихся волос, стройной мальчишеской фигуркой, глазами цвета морской волны и множеством ярких веснушек, которых было больше всего на переносице.

Она чуточку растерянно наблюдала, как Смит шел в ее сторону.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она, когда он остановился рядом.

– Меня зовут Джон Смит, – спокойно сказал он, вежливо приподняв над головой черный стетсон. – Я полагаю, что вы ждете именно меня, миз[12] Донован.

Одна точеная бровь цвета красноватого золота взлетела вверх.

– Я ожидала журналиста, а не ковбоя, – пробормотала она на прекрасном французском языке.

Смит усмехнулся и, нагнув голову, осмотрел свою коричневую вельветовую куртку, галстук-шнурок «боло», джинсы и ботинки.

– Я лишь пытаюсь приспособиться к местным обычаям, – ответил он на том же языке. – В конце концов, когда в Риме…

Она улыбнулась и перешла на английский.

– Прошу вас, присаживайтесь, мистер Смит.

Он положил шляпу на стол, вынул из кармана джинсов маленький блокнот и авторучку и сел напротив женщины.

– Я очень признателен за то, что вы согласились встретиться со мной вот так… я хочу сказать – в такой поздний час. Я знаю, что у вас был очень длинный день.

Представительница Движения Лазаря медленно кивнула.

– Да, день был длинным. Вернее, даже несколько очень длинных дней. Но, прежде чем мы начнем это интервью, я хотела бы увидеть какой-нибудь ваш документ. Исключительно для проформы.

– Конечно, – с величайшим равнодушием произнес Смит. Он протянул собеседнице свое фальшивое аккредитационное удостоверение журналиста и, сохраняя рассеянный вид, смотрел, как Хэтер рассматривала карточку, повернув ее к свету. – Вы всегда так осторожны, когда имеете дело с прессой, миз Донован?

– Не всегда, – ответила она и пожала плечами. – Но теперь я научилась быть немного менее доверчивой. После того, как стала свидетельницей гибели нескольких тысяч человек, убитых вашим собственным правительством.

– Это нетрудно понять. – Смит говорил все так же равнодушно. Согласно информации, полученной от «Прикрытия-1», Хэтер Донован относительно недавно присоединилась к Движению Лазаря. Раньше она работала в столице штата, где представляла интересы сразу нескольких природоохранных организаций, в том числе «Сьерра-клуба» и «Всемирной федерации живой природы». В досье о ней говорилось как о жестком, умном и наделенном здравым смыслом политике.

– Что ж, кажется, с вами все в порядке, – сказала она наконец, возвращая Смиту его удостоверение.

– Что я могу вам предложить, друзья? – перебил ее вялый голос. Один из официантов, гибкий молодой человек с бровями, пронзенными множеством колечек, подошел к их столу и стоял, терпеливо дожидаясь заказа.

– Пожалуйста, чашку зеленого чая «ганпаудер», – попросила представительница Движения Лазаря.

– И бокал красного вина для меня, – сказал Смит и, увидев жалостливый взгляд своей соседки, удивился: – Вина нет? Тогда как насчет пива?

Женщина покачала головой, словно извинялась. Официант точно повторил ее жест.

– К сожалению, здесь не подают алкоголя, – сказала она. Уголки ее губ приподнялись в намеке на улыбку. – Может быть, вам стоит попробовать один из эликсиров долголетия.

– Эликсиры долголетия? – растерянно переспросил Смит.

– Это смесь традиционных китайских травяных настоев и естественных фруктовых соков, – сказал официант, впервые продемонстрировав нечто, хоть немного похожее на заинтересованность. – Я порекомендовал бы вам «виртуального Будду». Отлично стимулирует.

Смит мотнул головой.

– Может быть, как-нибудь в другой раз. – Он пожал плечами. – В таком случае я закажу то же самое, что и миз Донован, – просто чашку зеленого чая.

Когда официант скользящими шагами удалился, чтобы принести заказы, Смит снова повернулся к представительнице Движения Лазаря. Он держал наготове свой маленький блокнот.

– Итак, теперь, когда мы подтвердили мой статус добросовестного репортера…

– Вы можете задавать свои вопросы, – закончила за него Хэтер Донован, продолжая внимательно рассматривать «журналиста». – Которые, насколько я понимаю, будут связаны с чудовищным заявлением ФБР о том, что Движение каким-то образом несет ответственность за уничтожение Теллеровского института и смерть немыслимого количества невинных людей.

Смит кивнул.

– Совершенно верно. Я прочитал сегодня несколько газет, и ваши слова об Эндрю Костанцо изрядно заинтриговали меня. Из прочитанного я сделал вывод, что этот парень вовсе не из тех, кого охотно принимают в тайные заговорщицкие организации.

– Совершенно не из тех.

– Вы говорите вполне уверенно, – сказал Смит. – Но, может быть, уточните?

– Энди болтун, а не работник, – пояснила женщина. Она говорила в настоящем времени. – О, он никогда не пропускает собрания Движения, и у него всегда есть много чего сказать или, по крайней мере, на что пожаловаться. Но я никогда не видела, чтобы он на самом деле что-нибудь делал! Он будет разглагольствовать на протяжении нескольких часов, но покажите ему кучу писем, которые нужно разложить по конвертам, или листовок, которые нужно раздать, и он сразу же скажет, что у него совершенно нет времени или что он болен. Он считает себя выдающимся и совершенно оригинальным философом, человеком, чья мудрость лежит вне пределов понимания простых смертных, таких, как мы с вами.