Йоханнес Зиммель - В лабиринте секретных служб Страница 38

Двое бандитов поспешили ей услужить. Шанталь выпустила облако дыма.

— Теперь слушайте внимательно, я объясню, что нуж но делать.

Наступил четверг 5 декабря 1940 года. В Марселе стояла очень холодная погода. Два господина вошли в хозяйственный магазин на Рио де Рома. Один из них попросил:

— Я хотел бы купить четыре формы для кексов.

— А вы? — спросила продавщица у второго господина.

— Мне хотелось бы три таких же формы, если это возможно, прекрасное дитя.

Один из господ, мускулистый гигант с рыжеватыми жесткими волосами, называл себя Бастианом Фабре. Второй господин называл себя Пьером Хунебелле.

Оба господина купили по сильно подскочившей цене военного времени семь форм. Однако от намерения печь в них кексы они явно были очень далеки. Выйдя из хозяйственного магазина, господа купили масло, сахар, шафран, муку в продовольственном магазине, а затем в слесарной — 9 кг свинца, огнеупорный асбест и большой баллон пропана. Нагруженные свертками, господа направились к старому кварталу. Они почти не разговаривали.

Томас Ливен думал: «Я иду с этим орангутаном изготавливать слитки фальшивого золота, даже мысль для меня — банкира — невозможная, но, по правде сказать, любопытно, как специалисты это делают».

Чего Томас не мог понять, так это поведения Шанталь. Когда он рассказал о встрече с двумя господами и совместном обеде, она предложила:

— Чудесно, дорогой. Моя организация в твоем распоряжении, 15 первоклассных специалистов. Мы проведем этих гестаповских свиней, да и твоего полковника Сименона и продадим списки агентуры тому, кто больше заплатит.

— Нет, я обещал помочь полковнику.

— Ты свихнулся! Что это, немецкий идеализм? К черту! Прокручивай тогда дело в одиночку! Изготавливай золото сам, от моих людей ты помощи не получишь.

Постепенно Шанталь, казалось, передумала свое отношение к этой проблеме. Она была так страстна и нежна, как никогда. Ночью в объятиях Томаса, в редкие минуты покоя, она соглашалась с ним.

— Ты прав, ты должен выполнить обещание, — говори ла она. — Поцелуй меня, я еще больше люблю тебя за твое постоянство в словах и делах. Тебе поможет Бастиан, все мои люди помогут тебе.

Наутро Томас шагал с Бастианом, катившим перед собой тележку с формами, свинцом и другими покупками по петляющим грязным переулкам старого квартала, и думал: «Могу ли я доверять Шанталь, этой бестии? Она меня уже не один раз обманула и предала. Что у нее на уме?»

Это же хотел узнать и Бастиан. Толкая по грязным переулкам старого квартала тележку, он размышлял: «Что-то не нравится мне этот молодец. Живет у Шанталь и спит с ней. Правда, это делали и другие до него. Однако здесь все более серьезно. Шанталь чаще выходит из равновесия». Он вспомнил ее слова о Хунебелле на собрании банды: «Гениальная голова. Ни один из вас, шавки, не достоин подать ему даже воды». «Да, да», — тогда с сомнением проговорил Бастиан. Шанталь взвилась, как ракета: «Ты, бегемот, с сегодняшнего дня будешь выполнять все, что он тебе прикажет!» — «Но послушай-ка, Шанталь…» — «Заткни пасть! Это приказ. Ты пойдешь с ним к Буле и будешь делать фальшивые слитки золота. Все остальные с этого момента берут его под охрану и наблюдение. Я должна знать, что он делает днем и ночью!» — «Ты сама лучше должна знать, что он делает ночью» — «Тявкни еще разочек, и я тебе врежу, ублюдок! Он — моя любовь, сообразили? Парень слишком порядочный, и если он сейчас прокручивает гешефт с двумя гестаповскими свиньями, мы должны думать о нем. Сам он не знает, что для него хорошо, что плохо». Шагая за Томасом, Бастиан подвел итог своим размышлениям. «У меня такое чувство, что парень совершенно точно знает, что для него хорошо».

— Мы пришли, — сказал он и остановился перед домом № 14 на улице Ришелье.

Справа от входа висела потрескавшаяся эмалированная табличка с надписью «Доктор Рене Буле. Зубной врач. Терапевт и ортопед. С 9–12 и 15–18».

Они вошли в подъезд и позвонили. Дверь открылась.

— Наконец вы явились, — произнес Буле.

Это был самый маленький человек, какого Томас видел в своей жизни. У него были великолепные зубные протезы во рту.

— Входите, ребята!

Доктор перевернул табличку — теперь на ней было написано: «Сегодня приема нет» — и, закрыв дверь, повел их через врачебный кабинет с вращающимся креслом и шкафами с блестящими приборами и инструментами в кухню. По пути Бастиан представил Томасу доктора.

— Доктор работает на нас. Состоит в советниках при хозяйке.

— Да, но только по вопросам изготовления золота. Если у вас что-либо не в порядке с зубами, братцы, то идите к другому специалисту. Странно, — обратился он к Томасу, — мы еще не встречались. Вы, наверное, у нас новичок.

Томас кивнул.

— Только что вышел из тюрьмы, — объяснил Бастиан, — хозяйка хочет провернуть с ним небольшое дельце, но за свой собственный счет.

— Хорошо. Формы принесли? Чудесно, чудесно! Я сразу буду делать семь слитков. Это даст экономию во времени.

Доктор Буле распаковал формы для выпечки теста.

— Длина соответствует, — констатировал он, — ведь вы хотите иметь килограммовые слитки, да? Я так и думал. Если вас это интересует, молодой человек, — обратился он к Томасу, — то можете смотреть. Никто не знает, что может пригодиться в жизни.

— Вы правы, — ответил Томас, поднимая с мольбой глаза к небу.

— Я это видел сотни раз и пойду лучше за едой, — предложил Бастиан.

— И, пожалуйста, принеси что-либо поплотнее, плавка металла требует много сил, — сказал доктор.

— Хорошо, платит за все хозяйка. Что бы ты хотел?

— У Генри внизу есть прекрасные утки, полученные из деревни, он ими спекулирует тайком от парней из «Контроля за экономикой». Сладкие, нежные утки, нежирные. Каждая весит не более трех фунтов.

— Тогда я принесу парочку, — с этими словами гигант покинул кухню.

Доктор Буле начал лекцию: «Трудность при изготовлении фальшивых слитков золота состоит в том, что золото и свинец имеют различную температуру плавления и отличаются по удельному весу. Свинец плавится при 327° Цельсия, золото же только при 1063°. Такую температуру кухонные формы не выдерживают, поэтому их надо выложить асбестом. — Маленький человек измерил дно и стенки форм и по этим размерам вырезал асбестовые пластинки. — Теперь мы сделаем из гипса небольшие кирпичики, которыми обложим изнутри формы с таким расчетом, чтобы с каждой стороны осталось трехмиллиметровое пространство. На дно мы положим также несколько спичек между асбестом и гипсом. Таким образом, пространство и здесь будет равным трем миллиметрам».

— А почему вы не записываете? — спросил он.

— У меня хорошая память, — ответил Томас.

— Память? Ну, хорошо. Пока гипс сохнет, мы начнем плавить золото.

— А как вы получите нужную температуру?

— При помощи горелки и пропана, которые вы принесли, юноша.

— А какой пробы золото надо брать?

— Девятьсот девяносто девятой, разумеется.

— Где же вы берете такое?

— В банке. Я собираю и покупаю лом золотых изделий и меняю его на нужное мне золото. Когда золото расплавится, мы нальем его в пространство между асбестом и гипсом и дадим ему остынуть. Ни в коем случае не приме нять воду для охлаждения. Вы все же должны записывать! Наконец я вынимаю гипс и получаю ванну из золота, соответствующего по размерам слитку золота в один ки лограмм. Эту ванну мы заполняем свинцом.

— Минуточку, — перебил его Томас, — но свинец легче золота.

— Молодой человек, один килограмм всегда останется одним килограммом по весу. Меняется лишь объем. Я допускаю небольшое изменение слитка в ширине. Такое встречается и в слитках, изготовленных на монетных дворах.

Вернулся Бастиан. Он купил две утки, каштаны и отправился на кухню. Томас смотрел, как зубной врач изготавливал гипсовые кирпичики, а затем пошел взглянуть, что делается на кухне.

Здесь он содрогнулся от возмущения. В деле изготовления фальшивых слитков золота он, конечно, ничего не понимал. Но о приготовлении утки знал очень многое. И то, что делал Бастиан, оскорбило в нем чувства гурмана. Стоя у окна, он натирал солью тушку утки.

— Что вы вытворяете? — строго спросил Томас.

— Готовлюсь жарить утку. Вам это не нравится? — пробурчал Бастиан.

— Варвар!

— Что вы сказали? — переспросил гигант.

— Я сказал — варвар!

— Смотрите-ка на него. — Бастиан упер свои кулачищи в бока, забыв все предупреждения Шанталь, он стал крас ным от гнева. — Что вы понимаете в приготовлении еды?

— Немного, но достаточно, чтобы сказать, что вы совершаете преступление.

— Я был корабельным коком и всю жизнь жадил уток.

— Тогда вы всю жизнь совершали преступления.

В последний момент Бастиан вспомнил инструкции Шанталь и спрятал свои кулаки за спину, чтобы они самопроизвольно не натворили чего-либо нежелательного.