Чингиз Абдуллаев - Окончательный диагноз Страница 4

Она с силой потушила сигарету в пепельнице. Голос у нее дрогнул, глаза увлажнились. Она отвернулась. Дронго посмотрел на Олега. Тот сидел мрачный и никак не реагировал на слова мачехи. В отношении сына к мачехе было заметно некоторое напряжение, какое обычно бывает у взрослых детей, не одобряющих родительский выбор.

– Наш водитель Илюша обнаружил его убитым, – у нее снова дрогнул голос, – он мне позвонил, и я сразу приехала. Вызвала второго водителя и приехала. Примерно минут через тридцать-сорок. К этому времени здесь уже было много людей. Из милиции, из прокуратуры, врачи «Скорой помощи», наши охранники. Я всех не запомнила. Федора Григорьевича я увидела не сразу. Меня не пускали в комнату, пока там работали ваши эксперты. А потом мы вошли вместе с Олегом. Он тоже приехал, и мы вдвоем вошли в кабинет…

Она замолчала и посмотрела на Дронго.

– Не представляю, кто мог его убить, – призналась она, – Федор Григорьевич был прекрасным человеком. Он никому и никогда не сделал ничего плохого. Почему все так закончилось?

Зазвонил городской телефон. Трубка лежала рядом с Вероникой Андреевной на столе. Она взяла ее.

– Да, – сказала она скорбным голосом, – такой ужас, Валечка. Спасибо большое. Он вас так любил. Спасибо. Да, похороны в понедельник. Нет, нет. Спасибо. Я тебе потом все расскажу. Да, сердце, да, да. Неожиданно. Инфаркт. Извини меня. Да, спасибо.

Она убрала трубку.

– Я отключила свой мобильный, – извиняющимся тоном сказала она. – Говорят, что по телевидению передали сообщение о смерти Федора Григорьевича, и теперь все пытаются дозвониться. Хорошо, что телефон на даче мы поменяли два месяца назад и не все знают наш новый номер. Иначе нам не дали бы поговорить.

Потапов понимающе кивнул.

– В последние дни в поведении Федора Григорьевича вы не заметили ничего необычного? – спросил Дронго. – Может, вы замечали, что он нервничает? Или что-то еще?

– Меня об этом уже спрашивали, – спокойно сказала она, – нет, конечно. Следователи почему-то думают, что он мог застрелиться. Но у него не было пистолета. И зачем ему стреляться? Нет, нет. Я знаю: его убили из-за этой дурацкой коллекции монет. Кто-то, узнав про эти монеты, сумел незаметно проникнуть на дачу.

Зазвонил мобильный телефон Числова. Тот, извинившись, достал аппарат и вышел из гостиной. И почти сразу, заглянув снова, вызвал Гумарова. Оба сотрудника службы охраны вышли из гостиной. Перед тем как выйти из комнаты, Гумаров что-то прошептал Потапову, и тот согласно кивнул. После ухода сотрудников охраны обстановка стала несколько спокойнее, словно спало некое напряжение. Такое количество чужих в доме явно действовало на психику и Вероники Андреевны, и Олега Глушкова.

– Как вы думаете, кто мог знать про эту коллекцию? – спросил Дронго.

– Кто угодно, – удивилась она. – Федор Григорьевич был открытым, доброжелательным человеком. Он ничего не скрывал от людей. У нас в доме всегда было много гостей…

Олег дернул ногой, и Вероника Андреевна заметила этот жест.

– Да, – с вызовом сказала она, – у нас всегда было много друзей. И мы не видели в этом ничего плохого. Но я не могу никого подозревать. Среди наших знакомых были только порядочные люди. Хотя сейчас все изменилось. Никто не знает, кого сейчас можно считать порядочным человеком.

Олег нахмурился, но не стал возражать. В присутствии мачехи он держался гораздо более скованно, чем можно было ожидать от мужчины его возраста.

– Никаких других ценных вещей в доме не было? – уточнил Дронго.

– Откуда? – улыбнулась Вероника Андреевна. – Откуда у нас могли быть ценные вещи? Нужно было знать академика Глушкова. Он был абсолютный бессребреник, никогда не копил денег, не пользовался своим служебным положением. Любой чиновник, который работал хотя бы один год в ранге заместителя министра, обогащался так, что хватало не только детям, но и внукам. Успевал приватизировать несколько заводов или хапнуть какое-нибудь предприятие. А Федор Григорьевич о таких вещах и не думал. Вы ведь помните, он был вице-премьером дважды. И всегда газеты писали о его высоких нравственных принципах. Он был очень честный человек, иногда даже в ущерб самому себе и своей семье…

– Думаю, что он был достаточно состоятельным человеком, чтобы обеспечить семью, – ядовито вставил Олег.

Он не договорил второй фразы, но все поняли, что он хотел сказать. «Достаточно состоятельным человеком, чтобы обеспечить капризы своей молодой жены», – хотел сказать сын погибшего. Очевидно, именно так и поняла его выпад Вероника Андреевна. Нахмурившись, она неприязненно взглянула на Олега.

– Я не жалуюсь, – нервно произнесла она, – я просто рассказываю, каким честным и порядочным человеком был твой отец.

Она потянулась и взяла еще одну сигарету. Числова в комнате не было, а среди присутствующих мужчин никто не курил. Вероника Андреевна с вызовом взглянула на Олега, рядом с которым лежала зажигалка. Молчание длилось несколько секунд, затем Олег протянул руку, взял зажигалку и передал ее мачехе.

Фыркнув от подобной «галантности», она щелкнула зажигалкой. Вновь раздался телефонный звонок. Она взяла трубку, успев придать лицу соответствующее скорбное выражение.

– Слушаю вас, – произнесла она голосом безутешной вдовы. – Кто это говорит? – Неожиданно голос у нее изменился. – Да, это я. Он еще здесь. Сейчас я передам ему трубку. Спасибо. Я знаю, как ты нас любишь, – язвительно произнесла она и протянула трубку Олегу. – Твоя жена, – сообщила она покрасневшему пасынку. Тот, порывисто вскочив, взял трубку.

– Что случилось? – спросил он, поправляя очки.

– Когда ты приедешь? – раздался из трубки женский голос, достаточно громкий, чтобы его мог услышать сидящий рядом Дронго. – Чего ты сидишь там с этой дрянью?

– Извини, Танечка, мы сейчас заняты, – попытался успокоить супругу Олег.

Очевидно, его жена не питала родственных чувств к мачехе своего мужа.

– Чем ты занят? – продолжала бушевать его супруга.

Она все еще кричала, когда Олег, извинившись, вышел из гостиной.

– Его жена – истеричка, – сообщила довольная разыгравшейся сценой Вероника Андреевна. – Поэтому он такой затюканный. Мать женила его на дочери своей подруги. И вместе они добили его окончательно. Федор Григорьевич никогда не одобрял этого выбора.

– Его мать жива? – спросил Дронго.

– Нет, – ответила Вероника Андреевна. – Она работала главным врачом больницы. Говорят, это была такая властная женщина, что убивала вокруг себя даже микробы. Но она умерла десять лет назад. Как раз успев женить своего сыночка на дочери подруги. Наверное, торопилась его окольцевать, – жестоко предположила она, – знала, какой он никчемный. А через два года мы встретились с Федором Григорьевичем.

– Сколько лет вы прожили вместе?

– Официально шесть. Но первые два года мы встречались, не особо афишируя наши отношения.

– Вы были замужем?

– Это имеет отношение к смерти Федора Григорьевича? – удивилась она и пожала плечами. – Да, я была замужем. Дважды. И оба раза неудачно. Федор Григорьевич был моим третьим мужем. А я его вторая жена. Люди иногда долго ищут, прежде чем находят свою недостающую половину. Вам так не кажется?

– Наверное, – улыбнулся Дронго. – Извините меня, что я задаю такие нетактичные вопросы. У вас хорошие отношения с бывшими мужьями?

– Вы думаете, что кто-то из них перелез через забор, забрался в дом и убил Федора Григорьевича? – усмехнулась она. – Ну это чистая фантастика. Мой первый муж сидит в тюрьме, отбывая срок за хищение государственных средств в особо крупных размерах. Ему сидеть еще несколько лет. А второй муж находится сейчас в Чехии, он бизнесмен и ведет дела с чешскими предприятиями. Как видите, у моих мужей абсолютное алиби. Так, кажется, говорят ваши коллеги?

– Правильно, – подтвердил он, чтобы не раздражать женщину, и без того находящуюся в истерически-возбужденном состоянии.

– Извините, что спрашиваю, – продолжал Дронго, – а какие отношения были у вас с соседями?

Вероника Андреевна чуть нахмурилась. По лицу пробежала легкая тень. Затем она немного нервно ответила:

– У нас со всеми были прекрасные отношения. Почему вы спрашиваете?

– Мне нужно поговорить и с ними. Может, кто-то видел, как к вашему дому подходил неизвестный.

– Они вам ничего не скажут, – сразу огорчила его Вероника Андреевна. – И потом, вы, очевидно, не совсем понимаете, куда приехали. Здесь живут члены правительства и руководители государственных учреждений. Здесь не притон, где обитают воры или бандиты…

– Не сомневаюсь, – вежливо согласился Дронго, – но мне важно знать, какие отношения были у вас с вашими соседями.

– Самые дружеские. Академик Перельман – коллега моего мужа по академии. Лопатин и Романовский – слишком занятые люди, поэтому не могли часто у нас бывать. Хотя Всеволод Витальевич несколько раз приходил. Они говорили о своих монетах. Лопатин тоже заходил один или два раза. Он вообще многим обязан Федору Григорьевичу. Мы близко дружим с его супругой – Нелличкой. Мы здесь часто остаемся одни, без мужей, которые безумно заняты на работе. Поэтому мы сблизились с Нелли Лопатиной.