Иван Дорба - Свой среди чужих. В омуте истины Страница 4

Но отцы наши ничего не делали, чтоб помочь России сбро­сить эту банду, в лучшем случае посылали своих сыновей и младших братьев совершать террористические акты... а тех уже поджидали гепеушники на так называемых «секретных явках»!.. Всюду гнездилось предательство, начиная с верхов белой эмиграции...

Особой ненависти к большевикам, а тем более к Сталину, я не питал. Да, большевики меня ограбили, но я еще не знал цену настоящего богатства... Все познается сравнением — я был «богачом» по сравнению с друзьями. Пользовался успехом у девиц (выгодный жених). Влюблялся то в одну, то в другую, наконец полюбил по-настоящему маленькую балерину Ниноч­ку Поль, но... пришлось жениться на другой — Анне — Нюсе Котельниковой, которая вскоре родила мне сына Павлика.

К этому времени я закончил университет, устроился на работу в кадастр[6]. Человеку с нансеновским паспортом[7] даже в такой дружественной стране, как Югославия, было нелегко устроиться на хорошую работу. Будущий создатель воздушного флота США Сикорский, прибывший поначалу в Белград, был принят «на работу» с мизерной ставкой!

В начале тридцатых годов, с группой геодезистов, я про­водил съемки в Шумадии (сердце Сербии), в Срезах[8] Горний Милановец, Чачак. Группа состояла в основном из русских. Эта работа познакомила меня с мужественным народом сербским изнутри и заставила полюбить его на всю жизнь!

Однажды я получил предложение от председателя Белград­ского отдела НТСНП организовать и возглавить в Милановце отделение Союза. Писал мой товарищ, бывший кадет Донского кадетского корпуса Евгений Дивнич[9]. Заинтересовавшись, я со­гласился и вскоре получил кучу любопытных материалов и про­грамму Союза. Так я связал свою судьбу с новопоколенцами.

4

Независимость, уважение окружающих, свобода — мечта каждого самолюбивого мужчины. А всё это делают, прежде всего, деньги...

Вот почему, когда богатеющий отчим предложил мне «по­хозяйничать» в его мясо-колбасном магазине, открытом в центре Белграда, я отказался от работы в кадастре и переехал в сто­лицу. Были и другие причины: надоела провинция, нелюбимая жена, хотелось встретиться со старыми товарищами, побывать в театрах; лелеял и тайную надежду повидать незабвенную Ни­ночку Поль... Интересовал и НТСНП, его программа. Хотелось регулярно читать газету «За Россию», где часто критиковалась бездарность отцов, не сумевших в 1917 году завоевать до­верие народа, обманутого еврейско-болыпевистской шайкой, проигравших Гражданскую войну и теперь, за границей, неиз­менно терпящих крах в борьбе с большевиками, поскольку все усилия проникнуть смельчакам-офицерам в СССР и поднять оставшихся честных русских, любящих свою родину, на вос­стание, заканчиваются их расстрелом...

Поначалу НТСНП считал себя детищем РОВСа. Охлаж­дение между ними шло постепенно. Причин было много: аполитичность отцов, чинопочитание при подборе кадров, скудная материальная помощь, честность, доходящая до глу­пости, приводящая к неизменным провалам переправляемых за кордон агентов; а похищение генерала Кутепова привело к критической черте!

Молодежь все яснее понимала, что их прямолинейным от­цам не под силу бороться с могущественным ОПТУ, начавшим широкое наступление на разрозненную, потерявшую почву белую эмиграцию, умело используя многие коварные методы, начиная с главного — предательства! Так Оперпут[10] заманил аса разведки Бориса Савинкова. Якушев и Арапов водили за нос Шульгина: под неусыпным оком ГПУ он разъезжал по СССР, выявляя явки, а вернувшись, написал книгу «Три столицы», или «Возрождение России».

Вскоре все обнаружилось... В 1931 году Шульгин ото­шел от политики. На тот же манер, под маской «Треста»[11], «Евразийцев»[12], разделались с многими засылаемыми боевиками и их начальниками — Кутеповым, Миллером...

Провокаторы, предатели, генералы, полковники. Откуда? Почему? Одни спасали жен, детей, родителей; другие шли ради денег, положения, третьи — убежденно, из патриотических чувств... — обманутые!!!

Таким «идейным» провокатором стал генерал Скоблин... Так, спасая себя и своих близких, полковники Попов и Де Ро­берта по заданию ОПТУ 17 и 19 января 1930 года встречались с генералом Кутеповым в Берлине. Де Роберти, воспользовав­шись кратким отсутствием напарника, предупредил Кутепова, что «Трест» — ловушка ОГПУ, и добавил, что на него готовят покушение через два месяца, и наконец попросил помочь пере­браться с семьей за границу...

26 января начальник РОВСа генерал Кутепов, поняв, что похищен, стал душить сидящего слева от него гепеушника и был заколот ножом переодетым в полицейского французом Опелем[13].

Немезида покарала и Де Роберти: 22 мая того же года он был расстрелян (чтобы «обрубить концы»). А в 1937 году были рас­стреляны главные организаторы убийств и похищений—Захар Моисеевич Якович, член посольства на рю Гренель, позднее помощник начальника секретного отдела ГПУ Паукера; рас­стреляна и жена Яковича — Александра Иосифовна: он — как германский шпион, она — как троцкистка.

Немезида!

Сменивший Кутепова генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер был похищен 23 сентября 1937 года. На машине отве­зен в Гавр, посажен на пароход «Мария Ульянова», привезен в Ленинград, потом в Москву. Судим и расстрелян!

После похищения Миллера, ареста Плевицкой и бегства Скоблина господа офицеры поняли наконец, что начальник кон­трразведки РОВСа генерал Эрдели, подозревавший Скоблина в предательстве, был прав!

Глава вторая. КАК Я ВОЗГЛАВИЛ ОТДЕЛ КОНТРРАЗВЕДКИ НТСНП И ПОЛУЧИЛ ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ

1

Энтеэсовцы, в основном бывшие кадеты, встретили меня хорошо. Сыграли роль прежний авторитет, материальное поло­жение, красивая жена, костюм «с иголочки», золотые запонки, кольцо с рубином и, конечно, неизменные приглашения поси­деть в «Москве»[14], выпить чашечку кофе, «дуплу»[15] шливовицы или комовицы"[16], съесть пару пирожных...

Председатель Союза Виктор Михайлович Байдалаков и ге­неральный секретарь профессор Михаил Александрович Геор­гиевский (по кличке «Маг») отнеслись ко мне с подчеркнутой любезностью. Поначалу я удивлялся этому вниманию, но потом понял, в чем дело. Практичный и неглупый Дивнич жил у своих родителей в небольшом городе Вршац, где председателем рус­ской колонии был мой двоюродный брат полковник Крамеров, женатый на дочери генерала от кавалерии Ивана Григорьевича Эрдели, занимавшего пост начальника контрразведки РОВСа. Он давно подозревал Скоблина и Плевицкую в предательстве и вел подспудную борьбу с непопулярным и бездеятельным генералом Миллером. Попытка обрести такого союзника, как Эрдели, казалась Исполнительному бюро НТСНП весьма за­манчивой.

Незадолго до убийства Кирова в энтеэсовской газете «За Рос­сию» появилась статья с призывом: «Нужно прежде всего убить Кирова в Петрограде, потом Сталина в Москве...» И вдруг — убит Киров! Белоэмигранты, относившиеся к «нацмальчикам» весьма скептически, резко изменили мнение. Насторожило это и югославскую разведку «Управу државной безбедности», а у правительства вызвал беспокойство призыв к террору.

В магазин, где я хозяйничал, потянулись русские: все-таки свой, не обманет, даст подешевле, откроет «вересию»[17]... Воз­никли новые знакомства, не говоря о дамочках и девушках, весьма интересные. В их числе писатель Шмелев; атаман Войска Кубанского генерал Филимонов — однофамилец отчима; быв­ший атаман легендарный генерал Шкуро; шеф русского отдела тайной полиции Губарев и т.д.

Зная, что я состою в НТСНП, атаман Филимонов открыл мне секрет: «Начальник 4-го отдела РОВСа генерал Барбович возмущен недобросовестностью руководителя по переброске террористов через румынскую границу полковника Жолондковского, который поначалу не отрицал причастности своих людей к убийству Кирова, а теперь смущен полным разгромом английской разведки, руководившей линией Жолондковского, и сообщением советской печати о расстреле в Харькове энтеэсовцев Ирошникова и Фроловского. Начальник 3-го Отдела РОВСа в Болгарии генерал Абрамов считает, что Жолондковский обманщик и тратит 5000 франков, получаемых от РОВСа, на свои личные нужды. Возмущен генерал Барбович и тем, что только сейчас узнал о расстреле в декабре 1934 года двух своих офицеров, посланных через Румынию, Дмитриева и Богданови­ча. Все они никакого отношения к убийству Кирова не имели. Поэтому связь с Румынией прерывается, а активный помощник и доверенное лицо ротмистр Альбин Комаровский занят тем, чтобы наладить связь с польской и турецкой разведками».

Все это я рассказал Байдалакову и Георгиевскому спустя несколько месяцев после убийства Кирова, в марте или апреле 1935 года.

Выслушав меня, Байдалаков рассказал, что неделю тому назад, придя после работы домой, он обнаружил, что в квар­тире побывали «гости»: рылись в вещах и бумагах, пропали два неотправленных письма, в которых он касался все более натягивающихся отношений НТСНП и РОВСа, обвиняя в этом «правую руку» генерала Барбовича Комаровского, который много обещает попусту.