Лен Дейтон - Секретное досье Страница 4

Долби смерил меня таким взглядом, чтобы я почувствовал себя подчиненным, встал и прошел к большой карте Европы, которую прикрепил к стене на прошлой неделе. Я встал рядом с ним.

– Вы считаете, что за этим стоит Сойка? – произнес я.

Долби смотрел на карту, не отрывая от нее глаз.

– Уверен в этом, абсолютно уверен.

На карте, покрытой прозрачной ацетатной пленкой, пять маленьких приграничных районов от Финляндии до Каспийского моря были очерчены черным жирным карандашом, а два населенных пункта в Сирии – отмечены красными флажками.

– Любое незаконное перемещение через отмеченные мной участки границы, – продолжил Долби, – совершенно точно связано с Сойкой. Важное перемещение. Я не хочу сказать, что он осуществляет их сам. – Долби постучал пальцами по линии границы. – До того как они перебросят его сюда, мы должны…

Задумавшись, Долби умолк.

– Похитить его? – предложил я.

Долби лихорадочно думал.

– Сейчас январь. Если бы мы могли сделать это в январе, – сказал он. В январе готовили оценочные справки для правительства. Я начал понимать, к чему он клонил. Внезапно Долби вновь вспомнил обо мне и пустил в ход мальчишеское обаяние.

– Видите ли, это не просто дело о переметнувшемся биохимике, – пояснил он.

– Переметнувшемся? Я думал, что Сойка специализируется на высококачественных похищениях.

– Угон! Похищения! Все это гангстерская болтовня. Вы начитались газет, вот в чем ваша беда. Вы хотите сказать, что они проведут его через таможню и паспортный контроль в сопровождении двух типов с тяжелыми подбородками, которые держат правые руки в карманах пальто? Нет. Нет. Нет. – Три «нет» он произнес мягко, сделал паузу и добавил еще два. – …это не просто эмиграция нашего маленького химика, – Долби очень похоже передразнил фармацевта из Бутсовской аптеки, – который, возможно, годами продавал им информацию. На самом деле, будь у меня выбор, не уверен, что не позволил бы ему сбежать. Все дело в этих… людях из министерства внутренних дел. Им следовало бы знать о подобных вещах до того, как они случаются, а не плакаться потом. – Он достал из портсигара две сигареты, одну бросил мне, а другую покачал на пальцах, удерживая в равновесии. – Они прекрасно справляются, когда речь идет о Специальной службе, заключенных ее величества и инспекторах из Общества по охране животных, но как только они суются в наше дело, добраться до сути не умеют [4] . – Долби продолжал выделывать трюки сигаретой, к которой и обращался. Затем он поднял глаза и обратился ко мне: – Неужели вы действительно считаете, что, имея все досье Отдела по безопасности министерства внутренних дел, мы не добились бы в тысячу раз больших успехов, чем когда-либо?

– Думаю, добились бы, – ответил я. Ему так понравился мой ответ, что он перестал играть с сигаретой и закурил ее в приливе энергии. Вдохнул дым, затем попытался выдохнуть его через нос. Поперхнулся. Лицо у него покраснело. – Подать вам стакан воды? – спросил я, и его лицо побагровело. Должно быть, я нарушил драматичность момента.

Долби отдышался и продолжил:

– Теперь вы видите, что это нечто большее, чем обычное дело, это – испытание.

– Предвижу надвигающиеся иезуитские оправдания.

– Вот именно, – со зловещей улыбкой промолвил Долби. Ему нравилось, чтобы его принимали за злодея, особенно если это можно было проделать на основе школьных знаний. – Помните девиз иезуитов? – Он всегда с удивлением обнаруживал, что я вообще читал какие-то книги.

– Цель оправдывает средства, – ответил я.

Долби улыбнулся и сжал переносицу большим и указательным пальцами. Я очень порадовал его.

– Если это доставляет вам такое удовольствие, – сказал я, – мне жаль, что я не могу привести изречение на ломаной латыни.

– Ничего, ничего, – успокоил меня Долби. Он повернул свою сигарету в сторону, меняя направление и угол подъема, пока я не оказался в поле его зрения. Заговорил медленно, тщательно произнося каждый слог: – Пойдите и купите для меня этого Ворона.

– У Сойки?

– Сколько я могу потратить, папочка?

Со страшным треском он на дюйм придвинул свой стул к столу.

– Послушайте, на каждый пункт статьи находится несокрушимое возражение. – Последовал горький смешок. – Забавно, правда? Я помню, как в июле прошлого года попросил министерство внутренних дел закрыть на один час аэропорты. Список оговорок, который они нам представили… Но когда кто-нибудь проскальзывает сквозь их дырявые руки и им предстоит ответить на ряд неприятных вопросов, все можно. В любом случае Сойка – парень сообразительный, он поймет, что происходит, подержит этого Ворона на льду с неделю, а затем переправит его, когда все успокоится. Если мы тем временем сделаем ему достойное предложение… – Долби замолчал, переключив свой мозг на повышенную передачу, – скажем, восемнадцать кусков. Мы заберем его, откуда Сойка скажет, – не задавая никаких вопросов.

– Восемнадцать тысяч? – повторил я.

– Можете повысить до двадцати трех, если будете уверены, что они действуют честно. Но на наших условиях. Оплата после доставки. Через швейцарский банк. Никаких наличных, и мертвый Ворон мне не нужен. Даже раненый.

– Ясно, – сказал я, внезапно почувствовав себя очень маленьким и молодым, отправленным на задание и сомневающимся в том, что способен выполнить его. Если у них в УООК(П) это обычная работа, они заслуживают своих высоких окладов и представительских расходов. – Мне начать с установления местонахождения Сойки?

Глупый вопрос, но я отчаянно нуждался в инструкциях.

Долби хлопнул ладонью. Я снова сел.

– Уже сделано, – сказал он. Повернул переключатель на своей трещалке. Снизу донесся искаженный электроникой голос Элис.

– Да, сэр, – произнесла она.

– Что делает Сойка?

Последовала пара щелчков, и голос Элис снова вернулся в кабинет:

– В двенадцать десять он находился в кафе «Ледерер».

– Спасибо, Элис.

– Снять наблюдение, сэр?

– Пока нет, Элис. Я скажу вам когда. – Мне он сообщил: – Ну вот, готово. Отправляйтесь.

Я затушил сигарету и встал.

– Два момента на прощание, – сказал Долби. – Я разрешаю вам тысячу двести в год представительских расходов. И, – он помолчал, – не связывайтесь со мной, если что-то пойдет не так, ибо я не пойму, о чем вы, черт возьми, говорите.

2

Водолей (20 января – 19 февраля). Хорошее начало для новых деловых возможностей в необычной обстановке, которая дает шанс рискнуть.

Я пошел по Шарлотт-стрит к Сохо. Было январское утро из тех, когда солнце обнажает грязь, не поднимая температуры. Вероятно, я искал предлог отложить начало: приобрел две пачки «Галуаз», быстро опрокинул стаканчик граппы с Марио и Франко в «Террацце», купил «Стейтсмен», нормандского сливочного масла и чесночной колбасы. Девушка в магазине деликатесов была маленькой, темноволосой и весьма аппетитной. Мы уже много лет флиртуем через прилавок с моцареллой. И на сей раз снова обменялись предложениями, которыми ни одна из сторон не воспользовалась.

Как я ни тянул, но к 12.55 все еще сидел в кафе «Ледерер». «Лед» – это одна из кофеен в континентальном стиле, где кофе подают в стаканах. Клиенты, в основном считающие себя постоянными посетителями, принадлежат к числу заискивающе-грубых личностей с искусственным загаром, у которых есть полдюжины глянцевых фотографий 10 на 8 дюймов, агент и больше времени, чем денег.

Сойка сидел там – кожа, как отполированная слоновая кость, поросячьи глазки и буйная растительность на лице. Вокруг меня отскакивали рикошетом фразы светской болтовни, разрушающие репутации.

– Она великолепна в маленьких ролях, – говорила особа с крашеными волосами дорогого рыжевато-розового оттенка, и люди сыпали именами, использовали сокращенные до одного слова названия спектаклей Вест-Энда и пытались уйти, не заплатив за кофе.

Затылком большой головы Сойка касался красных тисненых обоев между объявлением, в котором клиентам не советовали рассчитывать на молочный крем в пирожных, и другим – предостерегавшим их от распространения карточек тотализатора. Сойка, разумеется, увидел меня. Он оценил мое пальто и девицу с розовыми волосами одним движением века. Я ждал, чтобы Сойка провел указательным пальцем правой руки по брови, и не сомневался, что он это сделает. Он сделал. Я никогда не видел его раньше, но знал от движения пальца до манеры бочком спускаться по лестнице. Я знал, что он заплатил по шестьдесят гиней за каждый из своих костюмов, кроме фланелевого, который по какому-то таинственному ходу мыслей портного обошелся ему в пятьдесят восемь с половиной. Я знал о Сойке все, кроме того, как попросить его продать мне биохимика за 18 000 фунтов стерлингов.

Я сел и подпалил свой плащ на каминной решетке. Одинокая особа тридцати восьми лет с предписанной контрактом ухмылкой сдвинула свой стул на три шестнадцатых дюйма, освобождая для меня чуть больше места, и еще глубже погрузилась в «Вэрайети». Она ненавидела меня за то, что я пытался к ней клеиться, а возможно, потому, что не пытался, но в любом случае причина у нее имелась. На дальнем краю столика Сойки я увидел красивое лицо Городской ласточки, вместе с ним игравшего главную роль в кинотеке на Шарлотт-стрит. Я закурил «Галуаз» и выпустил кольцо дыма. Тридцативосьмилетка втянула сквозь зубы воздух. Я заметил, что Городская ласточка наклонился к Сойке и что-то зашептал ему на ухо. Оба они смотрели на меня. Затем Сойка кивнул.