Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор Страница 4

Споряну покачал головой.

— Нет, профессор, кроме вас, ни с кем…

— Имейте в виду: о вашем проекте, его деталях пока никто не должен знать…

Они долго сидели, обсуждая отдельные узлы двигателя, вычисляя силу давления газов, максимальную прочность стенок, габариты камеры сгорания, возможные виды горючего. Потом профессор умолк, разглаживая бороду, что обычно делал в минуты размышления. Споряну знал это и не мешал ему. Очнувшись, профессор повернулся к мраморному столику и передвинул голубой ромбик. Послышалось лёгкое жужжание невидимых вентиляторов. Споряну ощутил приток свежего воздуха. Пётр Кузьмич поднялся, заложил руки за спину, прохаживаясь по кабинету.

Вспомнив о Споряну, он вернулся к столу и вновь с увлечением заговорил:

— Не хотел я, Антон Савельевич, распылять ваши мысли, но дело такое — между нами не должно быть секретов. Надо подумать ещё об одном варианте подачи горючего через абсолютно точный в своём гнезде цилиндр. Способ его вращения в электрическом поле мне кажется наиболее удачным: при этом возможна большая точность. Как вы думаете?

— Признаюсь, Пётр Кузьмич, эта идея мне никогда не приходила в голову.

— Вот и подумайте, всесторонне обмозгуйте оба варианта. От быстроты подачи горючего будет зависеть мощность мотора да и более полное использование самого горючего.

— Всё это так, Пётр Кузьмич. Но на какое горючее рассчитывать? Мне не известен ни удельный вес топлива, ни степень и быстрота его сгорания, ни даже, сама формула смесей, знание которых, вы знаете, для меня очень важно. Так, фантазирую, строю всё на предположениях, и может оказаться, что работаю впустую. Без чего можно было обходиться вначале, стало необходимым теперь. Нужна помощь химиков…

Пётр Кузьмич внимательно выслушал своего ученика, как бы проверяя, хитрит или действительно ничего не знает о научных находках лабораторий института. Потом подошёл к Антону и положил руку ему на плечо:

— Ваши опасения, Антон Савельевич, напрасны. Есть люди, которые знают рецепт получения именно такого горючего, какое нужно для проектируемого вами двигателя. И они обеспокоены так же, как и вы, только обратной стороной дела: есть горючее, но пока нет для него двигателя.

Пётр Кузьмич усиленно задымил папиросой, искусно пуская под потолок завихряющиеся кольца дыма. Затем подошёл к Споряну, пододвинул ближе кресло и начал рассказывать своему ученику в общих чертах, основные данные нового топлива, над которым работал ряд лет. Это не было разглашением тайны получения нового горючего, добытого пока в лабораторных условиях, но давало конструктору некоторые отправные положения для работы над проектом двигателя.

С этого и началось настоящее творческое содружество маститого учёного с молодым, начинающим конструктором, неожиданно прерванное обстоятельствами, о которых читатель узнает из следующих глав.

ГЛАВА V

«БРЮНЕТ-ПРИМА»

Кандидат географических наук Эмиль Яковлевич Фирсун сидел в кафе, поминутно поглядывая на дверь. Чтобы не привлечь внимания, он заказал чай с лимоном и теперь сидел, медленно помешивая его. Приехал Фирсун в этот город в творческую командировку: работать над докторской диссертацией. Собрав необходимый материал, он уже подумывал об отъезде, как вдруг получил очень лаконичную записку:

«Завтра после двенадцати жду в кафе «Волга». — Ефим».

«Даже в командировке нашли», — подумал он с раздражением.

Теперь, задержавшись дольше обычного в кафе, Фирсун начал нервничать. Прошло уже полчаса, а к нему никто не подходил. Большинство столиков было свободно: время перерыва кончалось. Наконец, он услышал за спиной голос:

— Прошу за мой столик, товарищ, здесь больше света.

Фирсун обернулся. За столиком у окна сидел одновременно с ним вошедший в кафе человек неопределённого возраста с пергаментного цвета лицом. Фирсун взял свой стакан, пересел за столик у окна и осмотрелся: поблизости никого не было. Официантки переговаривались с буфетчицей в противоположном конце зала. Незнакомец заговорил полушёпотом:

— Персональное задание разведцентра вам, «Брюнет-прима», — сфотографировать чертежи двигателя Споряну. Вы имеете доступ в ЦАВИ. Командировку продлим… Через несколько дней встретимся. — Незнакомец поднялся, сказал нарочито громко: — Благодарю за компанию. До свидания! — И вышел.

Минуты через две покинул кафе и Фирсун, думая: «Легко сказать: сфотографируй. А если заметят?..»

За этими невесёлыми думами прошла остальная часть дня. А на следующий день Фирсун пошёл в библиотеку института присмотреться. «Может, и улыбнётся фортуна…» — утешал он себя.

Не успела Вера Михайловна — секретарша директора института — переступить порог кабинета заведующей библиотекой, как комната заполнилась её весёлым звонким голосом:

— Фаина Григорьевна, готовьтесь к выходу в большой свет. Скоро выпускной вечер, грандиозный бал. Иду заказывать пригласительные билеты. Полковники, генералы будут. Маршал приедет…

Пока подруги делились последними новостями, высказывали свои соображения о предстоящем бале, в кабинет вошёл муж Фаины Григорьевны — начальник АХО института — в сопровождении жгучего брюнета, внешне напоминавшего кавказца. Начальник АХО любезно пожал руку Вере Михайловне и представил её незнакомцу:

— Секретарь начальника ЦАВИ, Вера Михайловна.

— Очень приятно. Эмиль Яковлевич Фирсун — начальник метеоотдела Института прогнозов, — с галантным поклоном отрекомендовался брюнет.

— Ну, а с Фаней, надо полагать, вы знакомы, — улыбнулся начальник АХО и, повернувшись к Вере Михайловне, пояснил: — Эмиль Яковлевич — супруг моей младшей сестры Сони… Стал кандидатом наук и забыл дорогу к родне.

Метеоролог хотел возразить, но начальник АХО предупреждающе поднял руки:

— Ясно, ясно: наука, работа. Теперь новое препятствие — докторская диссертация. — Повернувшись к заведующей библиотекой, он заключил: — Фаня, по распоряжению начальника института, дай возможность Эмилю ознакомиться с метеокартами. В дальнейшем, Эмиль, по всем интересующим тебя вопросам обращайся непосредственно к Фане. Она сделает всё возможное.

Начальник АХО манерно козырнул и, повернувшись на каблуках, направился к выходу. Фаина Григорьевна предложила кандидату наук стул:

— Присаживайтесь, Эмиль Яковлевич. Я сейчас достану метеокарты.

— Благодарю вас, — ответил Фирсун и с достоинством опустился на предложенный стул, напротив Веры Михайловны.

Вера Михайловна бросила короткий взгляд на брюнета, взяла из лежавшей около неё стопки одну из книжек с серебряным тиснением, раскрыла её и стала из-за неё незаметно наблюдать за интересным брюнетом.

— Новые дипломы, насколько я понимаю, — любезно осведомился метеоролог. — Прекрасна жизнь нашей молодёжи, замечательны перспективы.

— Да, да, выросли наши птенцы. Вот посмотрите на этого юношу. Кто бы мог подумать пять лет тому назад, что из этого вихрастого паренька вырастет высокоэрудированный блестящий инженер… — Вера Михайловна протянула Фирсуну одну из книжек.

Тот не спеша раскрыл её и даже вздрогнул: Споряну, нужный ему Споряну. То удаляя, то приближая диплом к близоруким глазам, он минуту-две рассматривал его, прищурившись. Потом скользнул испытующим взглядом по лицу ничего не подозревавшей Веры Михайловны и, поднявшись со стула, не спеша отошёл к окну. Внимательно разглядывая диплом, он повернул его к свету и, заложив правую руку за борт костюма, нажал кнопку скрытого под ним микрофотоаппарата. Ни у кого это не вызвало подозрений: фотоаппарат, объективом которого служил миниатюрный эмалевый значок на лацкане пиджака, был невидим для окружающих. Вернувшись к столу, он протянул диплом Вере Михайловне, заметив:

— Интересный юноша. С характерными, волевыми чертами. Видимо, настойчив и плюс одарён — редкое сочетание.

— Заметный паренёк. Любимец профессора Кремлёва.

— Не родственник, случайно?

— Нет. Профессор благоволит к Споряну за его склонность к научной работе… и отличную успеваемость по всем предметам.

Фирсун молчал, занятый своими мыслями. На пороге показалась Фаина Григорьевна с огромным томом в руках. Фирсун поблагодарил её и, выйдя в читальный зал, сел у окна.

С этого дня он стал завсегдатаем библиотеки института. Завёл знакомство со студентами. Приходил иногда утром, иногда днём, чаще вечером, после окончания занятий в институте. Однажды за столиком под ярким плафоном он заметил Споряну, занятого своими чертежами. Проходя мимо, Фирсун задержался около него с заложенной за борт костюма правой рукой, потом отошёл к своему окну. Посидев ещё немного над раскрытым фолиантом метеокарт, он поблагодарил Фаину Григорьевну и собрался уходить.