Питер О`Доннел - Единорог Страница 4

Валлманья, шатаясь, отступал по арене, словно боксер, успевший побывать в нокдауне. Он пытался уворачиваться от ударов, которые раз за разом доставали его, парализуя мускулы, лишая легкие кислорода, а могучее тело — силы.

Внезапно все трое застыли, словно в живой картине. Валлманья стоял, слегка покачиваясь и не спуская глаз с Близнецов. Он упал бы, если бы его не поддерживали. «Внешние» руки этой парочки крепко держали испанца за запястья, жестко фиксируя его руки. Он не мог пошевелить ими, не причинив себе острой боли. Чуть выставив вперед «внутренние» ноги, Близнецы блокировали лодыжки Валлманьи. Теперь он был целиком и полностью в их власти. Он приготовился к наихудшему.

Затем обе «внутренние» руки Близнецов ухватились за рукоятку штыка. Медленно они приставили его к сердцу противника. Из черной полости разверзшегося рта испанца вырвался вибрирующий вопль. Близнецы повернули головы, посмотрели друг на друга, улыбнулись, затем медленно, но неумолимо надавили на штык…

На какое-то мгновение вопль достиг высокой ноты, потом прервался, стих так, словно его никогда и не было. Валлманья упал на колени, невидящими глазами уставясь на сталь, пронзившую его плоть. Затем он рухнул ничком, и рукоятка штыка глухо стукнулась о камень.

Медленно, с чувством хорошо сделанного дела Близнецы стянули с рук перчатки. Положив руки на плечи друг другу, они направились к Карпу и его командирам. По амфитеатру прокатился вздох, а после уже загомонили голоса, на все лады обсуждавшие случившееся.

Карц посмотрел на Либманна и сказал:

— Сегодня днем обычные учения. Построение в четырнадцать тридцать. Командиры отделений собираются в штабе в четырнадцать ноль ноль.

С этими словами он повернулся и покинул арену. За ним проследовал его шофер.

Либманн выполнял обязанности начальника штаба Карца и, кроме Суррата, Хамида и Близнецов, под его началом служило еще двое офицеров. Один из них — смуглый крепкий грузин Тамаз. Либманн не сомневался, что это единственный человек, который не испытывает страха в присутствии Карца. Дело было вовсе не в его храбрости, а в обмене веществ. У него был какой-то непорядок с железами внутренней секреции, а может, и с нервами или с клетками мозга, что начисто лишало его страха. Это, впрочем, не осложняло дела, коль скоро он боготворил Карца, как пес хозяина.

Кроме того, был там еще гладко причесанный англичанин Бретт. Этот сероглазый, среднего роста человек, казалось, был соткан из одних сухожилий и славился весьма острым, язвительным языком.

Карц расположился во главе стола в оперативном отделе, находившемся на первом этаже дворца. За ним стали садиться остальные. Либманн остался стоять у шкафов с картотекой.

— Вопрос насчет командиров отделений остается открытым, — сказал Карц, выкладывая перед собой крупные кисти рук. — Как вам известно, нам требуются еще двое. Они должны быть назначены и обучены в течение четырех недель. — Окинув взглядом собравшихся, он спросил: — Есть какие-то предложения? Может, кто-то из рядовых заслуживает повышения?

Возникла небольшая пауза. Затем заговорил Суррат.

— В моем отделении неплохо зарекомендовал себя Токвиг. Надежен. Отлично обращается со всеми видами оружия. Вынослив. Храбр.

Карц прихлопнул ладонью по столу, и Суррат тотчас же замолчал.

— Эти качества сами по себе ничего не значат, — сказал Карц. — Он умеет вести за собой людей? Он умеет подгонять их вперед? В состоянии ли он командовать? Я готов отдать полсотни верных последователей за одного хорошего лидера.

Суррат с сомнением покачал головой и сказал:

— Я полагаю, что у Токвига неплохие перспективы. Но не более того.

— Этого мало, — отрезал Карц и посмотрел на Либманна. — Что там в наших досье? Есть достойные кандидаты?

— На роль командиров — нет. Есть с десяток неплохих специалистов… Но наши требования слишком серьезны. А те, кто мог бы полностью им соответствовать, не подходят по иным обстоятельствам.

— Покажите мне их.

Либманн открыл ящик и извлек из него два десятка коричневых карточек. Он передал их Карцу, который медленно просматривал карточки и откладывал в сторону, выбрав лишь две.

— Тут пересекающиеся сведения, — сказал он. — В первом случае речь идет о женщине, Модести Блейз. Во втором — о мужчине, Вилли Гарвине. Кто их знает?

— Она руководила Сетью, — подал голос Бретт. — А Вилли был ее правой рукой.

— Уровень?

— Кого?

— Обоих?

— Женщину не знаю. Только слышал разговоры. Но с Гарвином знаком лучше. И однажды встречался с ним. — Бретт посмотрел на Близнецов и сказал: — Поставил бы на него в поединке с нашими мальчиками.

— Но может он руководить? — напомнил главное требование Карца грузин Тамаз.

Бретт пожал плечами, и тут подал голос Суррат.

— Я знал Гарвина по легиону. Это то, что надо, Карц. Тогда это было не так заметно, но после того, как им занялась эта самая Блейз, он сильно изменился. К лучшему. Он руководил несколькими очень серьезными операциями. По ее поручению. И очень успешно руководил.

— Но как насчет женщины? — осведомился Хамид. — Разве нам нужна женщина?

— Я готов воспользоваться услугами обезьяны или верблюда, если это будет отвечать моим интересам, — холодно напомнил Карц.

— Сеть была серьезной организацией, очень даже серьезной. И если Гарвин был готов слушаться эту самую Блейз, тогда я голосую за нее, — сказал Суррат.

Карц вопросительно посмотрел на Либманна.

— Качество сомнений не вызывает, — сказал тот. — На этот счет никаких вопросов. Мы обсуждали ее с вашим заместителем по кадрам, когда только планировали нашу операцию. Он в свое время неплохо был знаком с деятельностью ее фирмы. — Либманн покачал головой. — Они были бы просто идеальны, но их нельзя нанять.

— Почему это? — удивленно спросил Хамид, но Карц одним жестом заставил его замолчать, давая возможность Либманну объяснить все самому.

— Они отошли от дел, и у них много денег. Очень много, — сказал Либманн. — Кроме того, они не из тех, кого за здорово живешь можно взять напрокат.

— Командирам отделений причитается пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, — заметил Тамаз. — Неужели они настолько богаты?..

— Да, и даже если бы удалось заключить с ними контракт, сразу возникли бы осложнения. Они, по нашим стандартам, непригодны.

В комнате снова повисло молчание, нарушавшееся только жужжанием электрического вентилятора.

Наконец заговорил сам Карц. Его голос зазвучал так, словно исходил от каменного идола, изрекающего непреложную истину.

— В принципе не возбраняется использовать и тех, кто по нашим обычным меркам является непригодным, при условии строжайшего контроля за ними. Кроме того, для тех, кто равнодушен к деньгам, можно найти нечто иное, обладающее порой большей притягательностью.

— Рычаг воздействия, — пробормотал Либманн. — Но у нас, увы, нет сведений о существовании такового. Карц посмотрел на него и сказал:

— Срочно связаться с руководителем отдела безопасности. Пусть передаст дела по отбору и вербовке четырем своим помощникам. Теперь его задача — отыскать способ заполучить в наше распоряжение Гарвина и Блейз так, чтобы они были полностью в нашей власти. Сообщать о развитии событий каждые семьдесят два часа.

Либманн записал что-то у себя в блокноте и спросил:

— Если дело выгорит, нужно ли будет устраивать для них обычную проверку?

Карц встал из-за стола и, мрачно посмотрев на Либманна, сказал:

— Я не беру на службу потенциальных командиров только на основе слухов, Либманн.

И с этими словами он медленно вышел из комнаты.

Глава 2

Сэр Джеральд Таррант вошел в вестибюль дома, находившегося у северной части Гайд-парка. Швейцар, сидевший за отполированным столом красного дерева, поднял голову.

— Доброе утро, сэр, — сказал он. — Мисс Блейз меня предупредила. Вы подниметесь, сэр?

— Да, благодарю, — отозвался тот и прошел к маленькому лифту, который обслуживал только пентхауз. Когда двери лифта закрылись за ним, Таррант несколько расслабился.

Неделя выдалась скверная. Сперва начали поступать сведения о мелких неудачах и провалах, но вчера до него дошла весьма неприятная информация. По привычке, выработанной долгими годами работы в своей специфической области, Таррант предал события недели забвению и сосредоточился на грядущем.

Сегодня было воскресенье. Таррант облачился в зеленый спортивный пиджак, вельветовые брюки, которые, как он прекрасно понимал, были гораздо шире, чем того требовала современная мода, и туфли для игры в гольф. Лифт бесшумно летел вверх, а в нем, в Тарранте, росло приятное предвкушение встречи. Он ждал этого дня с любопытством и легкой тревогой, ибо сегодня ему предстояло увидеть то, о чем он давно знал понаслышке, но чему не были свидетелем.

— Приходите в пентхауз в воскресенье после завтрака, — сказала Модести Блейз, когда они шли из ложи молодого Форема к паддоку на ипподроме в Аскоте. — Заедет Вилли, мы отправимся в Риверсайд-клуб, сыграем девять лунок, а потом закатимся на «Мельницу», где нас ждет ланч.