Жерар Вилье - Пхеньянские амазонки Страница 4

Они не умолкали.

Ричард Томсон нарочито посмотрел на часы и проговорил с улыбкой:

— Мы благодарны вам, что вы пришли на эту встречу.

Южнокорейский генерал встал, пожал всем руки и вышел под охраной сопровождающего из ЦРУ? Оставшись одни, американцы серьезно посмотрели друг на друга. Руководитель операций первым прервал молчание.

— Любопытное дело, не так ли?

— Даже более, чем вы думаете, сэр, — сказал Майкл Коттер, резидент ЦРУ в Сеуле. — Мы установили личность Хо, наблюдавшего за шведкой. С помощью наших друзей из китайских служб.

— Кто же это?

— Он относится к отделу «тайных операций» северокорейских спецслужб.

— Наши коллеги?

— Так точно, сэр. На самом деле в советских спецслужбах его зовут Хе Ян Ки. Китайцы хорошо знают его. Он часто приезжает в Макао передавать приказы своим агентам. Он остановился в отеле «Айдо». Там северокорейцы устроили базу по проведению подпольных операций, и китайцы этому не препятствовали, установив за ней наблюдение.

— Значит, вы считаете, что история с кино — это прикрытие? Что агент его масштаба не стал бы заниматься такими пустяками?

— Я не знаю, сэр, — признался Майкл Коттер. — Ким Чен Ир способен воспользоваться спецслужбами, чтобы удовлетворить свою прихоть, но в этом деле может скрываться что-нибудь другое, что не связано с нашей проблемой. Шведку «проявили», но я не мог бы этого сказать о японке, которая, может быть, должна была наблюдать за ней.

— Значит, ее убийство было ошибкой.

— Да, сэр. В Панмунджоме создалось впечатление, что так и было. Северокорейцы настаивали на выдаче трупа японки, утверждая, что она приняла северокорейское гражданство.

— Надеюсь, вы не заставите меня терять время, — вздохнул Ричард Томсон, — поскольку мне плевать на киношные прихоти молодого Ким Чен Ира.

— Мы обязаны все изучить, — защищался руководитель отделения ЦРУ в Сеуле. — Южнокорейцы, китайцы и японцы давно нас предупреждали, что Северная Корея готовит акцию против наших атлетов в Сеуле во время Олимпийских игр. Но до сегодняшнего дня мне не удалось получить никаких точных сведений.

— Вы действительно верите китайцам?

— То, что Макао, тайная северокорейская база, им надоела, — это факт. Они опасаются, что может возникнуть серьезная проблема. Кроме того, северокорейцы все больше поворачиваются к Советскому Союзу, они его боятся.

Воцарилась тишина.

— В таком случае, операция в Вене приобретает все большее значение, — подчеркнул руководитель операций — Я надеюсь узнать что-нибудь от вас. — Он наклонился к переговорному устройству и сказал: «Попросите зайти Фрэнка Вудмилла».

Три минуты спустя в комнату вошел человек несколько глуповатого вида — заместитель руководителя операций.

— Фрэнк, — переспросил Ричард Томсон, — что сообщают из отделения ЦРУ в Вене о нашей операции?

— Похоже, все развивается как предполагалось.

— Никакой реакции на историю в Пханмунджоме?

— Нет.

Руководитель серьезно посмотрел на подчиненного.

— Эту операцию нужно провести безукоризненно! История в Пханмунджоме рискует укрепить недоверие северокорейцев.

— Увы, — заметил Фрэнк Вудмилл, — мы ее не контролируем... Но мы готовы.

— Кто занимается этим в Вене?

— Малко Линге, один из наших лучших агентов!

— Тогда я могу спать спокойно, — сказал начальник операций с некоторой улыбкой.

Даже лучшие агенты не всегда творят чудеса.

Глава 3

Это был Моцарт, которого убивали. После долгой пытки. Бальный зал замка Эйзенштадт на один вечер превратили в концертный, чтобы баронесса Фредерика могла продемонстрировать свой талант пианистки. Бесконечный концерт был задуман как гвоздь ее грандиозного весеннего праздника. Сидевшие рядами в креслах красного бархата гости стоически переносили наказание.

Малко, устроившись в последнем ряду, наклонился к Александре.

— А не пройтись ли нам по террасе...

Его пальцы блуждали по облаченному в черной нейлон бедру, незаметно поднимаясь вверх, пока на импровизированной эстраде пианистка брала последние аккорды взмахом зеленоватого муслина... Александра посмотрела на Малко.

— Зачем?

Она открыто посмеивалась над ним. Ее туалет был откровенным призывом к насилию. Пышная грудь едва прикрывалась вуалью из сиреневой органзы, черная юбка, узкая в талии, расширялась наподобие тюльпана, очень высоко обнажая ноги. Малко был не один, кто догадался, что чулки были се единственным бельем... Правда, она с наивным видом утверждала, что это было сделано исключительно из желания возбудить его. Однако он заметил, что взгляды некоторых мужчин были прикованы к верхней части ног Александры. В них отражалось нечто большее, чем волнение.

Когда он посмотрел на нее, то увидел ее явное ликование.

Она была счастлива, что лишила покоя этих старых дворян, которые наверняка отхлестали бы ее с досады.

Австрийские аристократы не лезли под юбку к светской даме, как к простой прислуге, даже если на ней не было белья. Снова, подумав об этом, Малко схватил за руку Александру и сорвался с кресла.

— Пошли.

Она послушно последовала за ним.

Возвышавшаяся над лужайкой большая терраса, едва освещенная фонарями, была пустынна. Малко выбрал самый удаленный от бального зала угол и подвел Александру к каменной ограде. Ни слова не говоря, он скользнул рукой под черную юбку-тюльпан, одновременно обнимая ее и впиваясь в ее губы. Молодая женщина извивалась под его пальцами, вонзаясь ногтями в складки его рубашки из розового шелка.

Малко лихорадочно выскользнул из одежды и одним движением овладел ею. Слегка согнув колени, он резко выпрямился и одним сильным движением приковал Александру к каменной ограде.

— Тише, — прошептала она со вздохом. — Идут.

Какая-то пара тоже сбежала от музыкального кошмара. Обнявшись, они скрылись в другом углу террасы. Хотя безжалостные звуки рояля продолжали их преследовать... Баронесса Фредерика брала измором.

Александра сильнее сжимала ноги. Издали можно было подумать, что это обычный романтический флирт. Каждое движение Малко вызывало у нее стон, ее напряжение было столь велико, что она кусала себе губы.

Наконец Малко не смог больше сдерживаться, вздрогнул, судорожно впиваясь руками в ее бедра, и замер...

— Давно я не испытывала ничего подобного, — вздохнула Александра.

Он освободился, и она обняла его со словами:

— Можно подумать, что ты все ещё меня хочешь?

Это было правдой. Его пальцы ласкали ей поясницу. Александра лицемерно вздохнула:

— Я хотела по-другому.

— Еще не поздно, — сказал Малко.

Он повернул ее спиной, но в этот момент увидел, что к ним приближается дворецкий. Лицо его было совершенно невозмутимо, словно он ни о чем не догадывался. Остановившись в трех шагах от них, он почтительно сообщил:

— Ваше Сиятельство просят к телефону.

Александра прыснула со смеху:

— В другой раз. Если я захочу...

Малко подошел к телефону, стоявшему на комоде в украшенном лепниной большом холле. Он уже догадывался, в чем дело. Он оставил в замке Лицен номер телефона, по которому его можно было найти.

— Алло, это Малко Линге?

— Да.

— Малко, — сказал знакомый голос, — это на завтрашнее утро. Возьмите чем записать. У меня для вас информация.

Он очень быстро положил трубку, приведя Малко в бешенство. Сейчас у него не было никакого желания работать на ЦРУ. В Верхней Австрии приемы шли один за другим и в замках проходили грандиозные праздники. Соблазнительная Александра, загоревшая на Карибских островах, была на них королевой. Снова влюбленная, она умудрялась сводить его с ума от желания, изобретая туалеты, доходящие до грани дозволенного.

Вот только замок Лицен требовал расходов. Еще перед началом лета в нем нужно было срочно провести газовые и водопроводные работы, которые обошлись бы в целое состояние.

Недовольный, Малко пошел разыскивать Александру. Он хотел насладиться ею до конца. Завтра уже будет другой день.

Башни братиславского замка, выходившего на Дунай, вставали из тумана как средневековая крепость. День обещал быть теплым, но воздух пока еще не прогрелся. «Ролле», в котором ехал Малко, застрял из-за строительных работ на дороге Братислава — Вена, и он, сидя в нем, смотрел на асфальтированное шоссе, чуть дальше заканчивавшееся двойным постом на чешско-австрийской границе.

Если не считать холма, где стоял замок, пейзаж был абсолютно ровным, пересеченным рощами и сторожевыми вышками. Здесь, через австро-венгерскую равнину, проходил «железный занавес». В нескольких метрах от «роллса», у дороги, стоял поржавевший щит, на котором было написано: «Achtung: Staatsgrenze»[10]. Подъезжали автомобили из Чехословакии с черными чешскими номерами, направляющиеся в свободный мир для заключения сделок или с туристами из Праги.