Гийом Ру - «Америкашки» Страница 4

В верхней части буфета была выставлена ее коллекция коробочек. Их там было не меньше сотни, различного происхождения, разных эпох и самого разного назначения, среди которых было несколько музыкальных шкатулок и шкатулок с сюрпризами. Самой роскошной вещью в ее коллекции была эмалированная коробочка для мушек восемнадцатого века, с автографом Ван Бларенберга. Это была драгоценная вещь, которую Мэнни подарил ей на свадьбу. Она взяла одну из самых маленьких и самых скромных шкатулок, с мозаикой по дереву, подарок Гордона во время их пребывания в Сорренто.

Она вновь посмотрела на часы. Гордон должен был сесть на поезд, отправлявшийся в 9.30 или самое позднее – в 9.45. Сейчас же было 9.50. Значит, он уже ехал в Париж.

Она подошла к телефону и стала медленно набирать номер, не вынимая палец из отверстия диска, пока он не вернется в начальное положение, как будто она могла стереть цифру, которую только что набрала. Однако набирая последнюю цифру, она убрала палец. Скорее даже, она его вырвала, как будто поранившись. Диск вернулся на прежнее место. Для Дженни уже не было возврата.

Из окна мадам Бертран заметила грузовое такси, которое въехало в ворота и, замедлив ход, остановилось перед домом.

Из машины вышли трое грузчиков, одетых в теплую голубую форму. Двое из них были вылитыми грузчиками: коренастыми и пузатыми; третий же, очень молодой, казалось, еще не проснулся. Он направился к ее комнатушке, в то время как двое других начинали разгрузку.

Мадам Бертран приоткрыла дверь, не снимая, однако, двойной цепочки.

– Привет, тетушка! Господин Юссно, пожалуйста? – спросил он, самодовольно улыбаясь и низко склонив к ней лицо со свежим загаром.

Мадам Бертран просмотрела список жильцов.

– Это на четвертом этаже... Да подождите же!

Крестик рядом с фамилией заставил ее обратиться к тетрадке, в которой мадам Лафон записала свои инструкции. Она пошла за ней. Это было ее чтение на ночь, но крепкий сон мешал ей прочесть эти записи. Она вернулась с очками на носу и громко прочла:

– Я сама должна открыть вам. Ключ... в ящике буфета налево...

Она остановилась. Остальная запись предназначалась только ей. Ее кузина рекомендовала ей внимательно следить за грузчиками. Господин Юссно тоже был щедрым жильцом.

– У вас там надолго? – спросила она, открывая свою дверь. Она закрыла ее на ключ и пошла к лестнице впереди грузчиков.

– Надо перетащить целый сундук, – ответил молодой грузчик.

– Надеюсь, что вы закончите работу до половины первого, – сказала она озабоченно, думая о своем телевизоре.

– Ну, мы, тетушка, быстрые ребята, ни о чем не беспокойтесь, – успокоил он ее.

Дженни упала в кресло. На лбу у нее выступили капли пота. Она закусила губы, иначе бы она разревелась.

"Как я могла дойти до этого? Я сошла с ума", – подумала она. Действительно ли было слишком поздно, чтобы повернуть вспять? Конечно. Однако Дженни была по натуре такой легкомысленной, непоследовательной, нерассудительной, что вновь и вновь задавала себе этот вопрос.

Однако она могла бы найти другой способ, чтобы оставить Гордона. А способна ли она была на выбор? Нет, Дженни могла лишь поддаться порыву, потеряв голову, как птица, подхваченная порывом ветра.

Она рывком поднялась с кресла и подошла к окну. У входа остановилось грузовое такси. Она задернула занавески, и комната погрузилась в полумрак. Затем она сбросила пижамную куртку и наклонилась, чтобы снять трусики.

Сейчас, стоя обнаженной, с коротко подстриженными волосами, с длинной и узкой спиной, с грудью девочки-подростка, с белой, почти прозрачной кожей, под которой лазурными ручейками прорисовывались вены, она казалась еще более хрупкой.

Она прошла в спальню и открыла стенной шкаф. У нее было мало платьев, однако она колебалась, не зная, какое надеть. Гордон всегда решал это за нее. Она не могла самостоятельно сделать даже такой выбор.

Дверь ее квартиры приоткрылась: кто-то осторожно толкнул ее снаружи. Плохо смазанные петли слегка заскрипели.

Дженни ничего не услышала.

Грузчики закончили работу до полудня, хотя более молодой предоставил все сделать своим двумя приятелям. Он ограничился тем, что появлялся на короткое время, чтобы взглянуть, как идут дела, и простодушно улыбался мадам Бертран, сидевшей верхом на стуле, как часовой на посту.

– Скорее, ребята, пошевеливайтесь! – развязно крикнул он, появившись, а затем снова исчезая.

Мадам Бертран была готова поклясться, что его спецовка теперь была чище, чем раньше.

– Ну, уж этот-то не перетрудится, правда? – сказала она с язвительной мстительностью.

– Это сын хозяина, чего же вы хотите? – пояснил более пожилой грузчик, примерно сорока лет. Его массивное лицо, ничего не выражавшее, наводило на мысль о дубинке.

Другой грузчик, с круглым и красным лицом над крепкими плечами, начал смеяться.

Мадам Бертран послышался во дворе скрежет покрышек автомобиля, отъезжавшего на большой скорости. Она поднялась, чтобы посмотреть в окно.

Легкий грузовой "Пежо" поворачивал за угол улицы. Однако она не была уверена, что машина отъехала от их дома.

Она проводила их до выхода. Она работала консьержкой лишь тогда, когда наступал август, чтобы помочь своей двоюродной сестре. Однако она работала с такой профессиональной ответственностью, что вполне компенсировала все оставшиеся месяцы года.

Она заметила длинный ящик и другую мебель, оставшуюся в грузовичке.

– А это? – спросила она, нахмурившись. – Вы это забыли?

– А это надо доставить в другое место, тетушка, в Париж, когда будем возвращаться, – ответил молодой грузчик, сгибаясь пополам, чтобы усесться за руль.

Мадам Бертран посмотрела вслед удаляющемуся грузовику.

– По крайней мере, этот парень водит машину! Наверное, он только на это и способен! Изображает из себя асса за рулем и в кровати! – твердо заключила она.

Она подумала о своем сыне, которому никогда не могла простить того, что он избрал гробом свой подержанный "4 Л".

Выйдя из такси, Дороти заметила Гордона на террасе "Двух макак" и погрозила ему пальцем. Он был в компании Мэнни Шварца и Уильяма Корнелла и продолжал возлияния, которые начал у Мэнни несколько часов назад.

– Вот он, наконец-то! Разве так делают? Подвести меня именно в такой день, когда я особенно нуждаюсь в твоем таланте переводчика?

Она уселась между Мэнни и Корнеллом. На ее шее висел длинный кулон, отчеканенный горцами из Закопане, к которому она добавила три ряда тяжелых цепочек.

– Мне очень жаль, – пробормотал Гордон... – Но я опоздал на поезд...

Мэнни навострил уши, предвкушая забавную сцену, когда Дороти будет выговаривать Гордону.

– Ты должен был опоздать по меньшей мере на четыре поезда! Ты позвонил мне лишь в десять тридцать, чтобы предупредить меня. К счастью, мой пилот оказался галантным мужчиной, он меня подождал!

Поскольку Гордон медлил с ответом, Мэнни со скептическим видом, подозвал официанта, чтобы заказать бурбон для Дороти и новые порции для них троих. Вслед за ним Корнелл стал наблюдать за Гордоном, изогнув две свои единственные морщины, прямые, как рельсы, которые из конца в конец пересекали его лоб и свидетельствовали об упрямой несгибаемости его характера.

За те два года, когда он вместе с Мэнни занимался делами, ему часто представлялся случай встретиться с Гордоном, и хотя он никогда не упускал возможности продемонстрировать Дженни свою подчеркнутую услужливость, Он всегда игнорировал Гордона. Он обменивался с ним лишь натянутыми вежливыми фразами, почти снисходительными, что вполне устраивало Гордона; личность Корнелла его не привлекала. Однако впервые Корнелл, казалось, заинтересовался им.

– Мне очень жаль... – повторил Гордон с потерянным видом, который был одной из его привлекательных черт и который быстро разжалобил Дороти. – Я должен был повидать двоюродного брата, он был в Париже только утром...

– Успокойся, бэби, – сказала она с хриплым смешком. – Мой пилот немного говорил по-английски. Еще немного, и он включил бы меня в список своих жертв. Он просто очаровашка! А тут он заплатил по счету. У "Фуке"!

– Где Дженни? – внезапно спросил Мэнни.

– Не знаю, – ответил Гордон. – Я несколько раз пытался позвонить ей... И все напрасно.

Каждый из них вел довольно независимую жизнь, но на этот раз его не покидало чувство обеспокоенности.

– А не сегодня она репетирует с Белькиром? – спросил Мэнни.

– Нет, обычно она не репетирует по понедельникам.

– А как их балет для семи участников, дело движется? – спросила в свою очередь Дороти.

– Да, движется...

– Мне говорили, что Белькир с Дженни составляют прекрасную пару, – сказала Дороти.

– Да, пару женщин, – добавил Мэнни с сарказмом. – Надо признать, что у Билли хороший вкус.

Как если бы он только и ждал этих слов, Билли появился на углу улицы в компании Эрика.