Олег Северюхин - Его звали просто "Учитель" Страница 40

Через полчаса девушка появилась, вся расстроенная и в руках у нее была всего лишь одна книга.

— Вот, единственная книга, которая отвечает на ваши вопросы, — сказала она. — Только вы не думайте, что я какая-то несознательная, я комсомолка и в комсомольской ячейке выполняю задание по атеистической пропаганде, но эту книгу я выбросить не могла, это тоже наша история.

Девушка подала мне книгу, на которой золотым тиснением было написано «Библия». Интересно. Если больше ничего нет, то перечитаем и ее. Посмотрим, что скажет главный идеолог уезда по содержанию моей лекции.

— Спасибо, а как вас зовут? — вполне естественно спросил я.

— Катя, — сказала тихо девушка.

— Спасибо, Катенька, — улыбнулся я. — Записывайте меня в вашу библиотеку и давайте книгу.

— В библиотеку я вас запишу, — сказала девушка, — но книгу записывать не буду, потому что она не числится в наших фондах. При последней инвентаризации мы ее «выкинули».

— Тогда и я в библиотеку записываться не буду, — сказал я. — Или записаться?

— Запишитесь, пожалуйста, — умоляюще сказала Катя, — а я для вас любые книги доставать буду. И даже без паспорта запишу, с одних ваших слов. А вы расскажете, как вы воскресили девочку?

— Я ее не воскрешал, она просто крепко спала, — ответил я.

— А можно я вам буду помогать? — спросила девушка.

— В чем помогать? — не понял я.

— В чем угодно, — сказала библиотекарша, глядя на меня восторженными глазами. — Что скажете, я то и буду делать.

— Ладно, посмотрим, — сказал я, — а сейчас до свидания.

Девочка действительно выбрала саму подходящую книгу.

В первый же вечер я открыл тетрадь и начал писать.

«Тезисы доклада о построении коммунизма в России.

В коммунистическом обществе будут проживать:

1. Нищие духом, то есть простые люди, для них это общество и строится.

2. Все плачущие при коммунизме утешатся.

3. Все кроткие наследуют себе землю.

4. Жаждущие правды, найдут себе правду.

5. Все изгнанные за правду будут главными людьми в этом государстве.

6. Все милостивые будут помилованы и при коммунизме.

7. Чистые сердцем узрят Вождя нашего.

8. Миротворцы будут названы сыновьями Вождя.

Законы коммунистического общества или моральный кодекс строителя коммунизма:

1. Не убивай. Примирись с братом своим и со своим соперником

2. Не прелюбодействуй. Если не можешь, вырви себе ненасытный глаз и отруби непослушную руку.

3. Не преступай клятвы, но исполняй перед Вождем клятвы свои. Или не клянись вовсе, потому что все принадлежит Вождю. Пусть слова будут ваши — да, да, да. Все другое от лукавого.

4. Не противься злому. Если кто-то хочет взять твою последнюю рубашку, отдай ее. Просящему дай и от того, кто хочет взять у вас взаймы — не отворачивайтесь.

5. Не подавайте милостыню на виду у других людей — никто этого не оценит.

6. Когда находитесь без пищи во имя вождя, не делайте хмурые лица, чтобы все видели, что вы без пищи — Вождь этого не оценит.

7. Не служите двум Вождям.

8. Не заботьтесь о том, что вы будете есть и пить. Это забота Вождя.

9. Не судите сами. Вождь назначит, кто будет судить.

10. Достаньте соринку из своего глаза, а потом уже помогайте другу очистить глаза.

11. Не кормите свиней бисером и не бросайте партбилеты псам.

12. Просите и подадут вам, ищите и найдете, стучите и вам отстучится.

13. Берегитесь агитаторов капитализма. По одежде и плодам их узнавайте.

14. Не ломитесь в раскрытые ворота, идите в маленькие калитки, потому что они ведут к истине.

15. Только Вождь сможет накормить всех тем, что у него есть, а тем, что останется, он снова наполнит все амбары и еще продаст соседям, чтобы иметь деньги для коммунизма».

Глава 20

Ровно через неделю я отнес конспект лекции в уком (уездный комитет) партии.

Посмотрели. Спросили:

— И это все?

Сказали, чтобы зашел через два дня.

Через два дня секретарь по идеологии, фронтовик, рабфаковец, сказал:

— Мы тут всем укомом читали и ничего не поняли. Что за нищие духом, почему они являются движущей силой коммунизма?

— А вы считаете, — сказал я, — что мы должны сказать всем неграмотным, малограмотным и недалеким людям, что мы вас с собой в коммунизм не возьмем? Это сколько же людей мы оттолкнем от себя? Умного не уговоришь. Простому народу такое приятно слышать и легко понять.

— А почему главными будут те, кого сейчас изгнали за правду? — спросил секретарь.

— Ну, если прямо, — начал я объяснять, — то их не за правду изгнали, а за то, что в колхозы вступать не хотели. Так хоть дети их нашими врагами не будут, и сосланные тоже будут надеяться, что при коммунизме их правда восторжествует.

— А вы думаете, восторжествует? — недоверчиво спросил секретарь.

— Еще как восторжествует, — убедительно сказал я.

— А что за примирение с классовыми врагами, — с подозрением спросил уездный идеолог.

— А это, пожалуй, самое главное, — сказал я, подняв вверх указательный палец, — пора нам гражданскую войну заканчивать, вот к коммунизму мы ее и закончим.

— А когда мы коммунизм построим? — последовал следующий вопрос.

— А это как скажет наша партия и наш Вождь, — дал я уклончивый ответ.

— А кто у нас вождь? Тов. Л (У) умер шесть лет назад, — сказал секретарь, показывая себя колеблющимся коммунистом.

— Мне кажется, — сказал я металлическим голосом, не предвещавшим ничего хорошего, — если вы не знаете, кто у нас Вождь, то есть люди, которые вам втолкуют не только его имя и отчество, но и его биографию от первого до последнего слова.

Секретарь побледнел и сказал:

— Лекция неплохая, но тезисы с нашими комментариями мы отправим в губком (губернский комитет) партии на утверждение и потом сообщим результат.

Ответ из губкома пришел через две недели.

На фирменном бланке с угловым штампом было написано:

«Тезисы лекции не раскрывают суть поставленной цели, но они не противоречат генеральной линии нашей партии и поэтому могут быть рекомендованы для чтения опытными лекторами в трудовых коллективах и в сельских поселениях. Главное — не убедить, а посеять семена прозрения для несознательных элементов в среде крестьянства, рабочего класса и трудовой интеллигенции. О действенности агитатора тов. N подготовьте аналитическую записку для изучения опыта. Первый секретарь губкома Селезнев».

Добро на чтение лекций дано. В наробразе мне оформили командировку для чтения лекций в восьми волостях. Волости это по-старому, по-новому это сельсоветы, хотя суть от этого не меняется.

Всего в волости одна деревня или сельцо, пара хуторков да нарезанная для коллективной обработки земля. И власть волостная — председатель сельсовета и председатель колхоза, и каждый тянет одеяло в свою сторону.

У председателя колхоза сил больше, потому что у него парторг по штату есть, который может подойти к председателю сельсовета и сказать:

— Ты что, против линии партии выступаешь?

   Ты давай, давай, давай,   Газетки, друг, почитывай,   А ты давай, давай, давай   Меня перевоспитывай.

Вечером в сельский клуб собралось человек тридцать мужиков. Сели степенно по лавкам. Задымили самокрутки. Бабы сели вдоль стенок, пощелкивая семечки и сплевывая шелуху в кулачок. Давай, лектор, просвещай, да недолго, завтра чуть свет вставать.

Про генеральную линию партии слушали сосредоточенно, но заметно оживились, когда я начал рассказывать о том, кто будет жить в коммунистическом обществе.

Встал один мужик с бородой и говорит:

— Я вот неграмотный вообще, беден как сокол, дома семеро по лавкам сидят, неужели и меня со всей фамилией в коммунизм возьмут? А ведь и не коммунист я.

— На то и коммунисты сюда посланы, — сказал я, — чтобы подготовить каждого: имущего и неимущего, кроткого и не кроткого, милостивого и не милостивого, чистых сердцем и с темными замыслами, чтобы вы и дети ваши жили в коммунизме.

— А работать в коммунизме надо будет? — спросил один мужичок из первых рядов.

— Надо будет работать еще более активно, — ответил я, — чтобы жизнь наша улучшалась.

— А вот я помню, — сказал хитренько тот же мужичок, — что в церкви батюшка наш говорил почти то же самое. Что всех нас, кто этого достоин, ждет царствие небесное. Так чем же коммунизм отличается от царствия небесного?

— Почти ничем, — улыбнулся я, — только одно на небе, а другое на земле.

— И там все будут такие же, как ангелы? — не унимался мужичок, вероятно, сельский говорун и балагур. Такие и садятся поближе к лектору, чтобы в нужный момент ущучить его.