Сергей Сергеев - Заговор Страница 41

– Затем и вызвали. Дергают за веревочки. Ты же сказал. Возможно, те же самые люди, которых ты имеешь в виду. Как я понял из намеков и душеспасительных бесед, уже принято решение об обновлении правящей команды. В Овальном кабинете Белого дома должен комфортно устроиться молодой харизматичный лидер типа Джона Кеннеди. Он будет символизировать разрыв с печальным наследием Буша, Чейни, Кондолизы Райс и «других одиозных личностей», как мне сказал один влиятельный политик.

– А ведь совсем недавно их так хвалили! Вот и верь после этого пророкам и льстецам, – язвительно заметил Кински. – Вся наша политика стала формой заговора, вернее – нескольких заговоров сразу, из которых получится очередной мутант.

– У меня спросили прямо: стоит ли нанести удары по Пакистану и Ирану до выборов или лучше оставить эту проблему новому президенту? – сказал Мак-Грегор.

– И ты выступил в роли миротворца?

– Я не совсем миротворец, даже совсем не миротворец! – возмутился Мак-Грегор.

– Не обижайся. Пошутил. Понимаю, «миротворец» стало ругательством, когда вспоминают про Ирак и Афганистан. Но что ты поведал своему начальству? Интересно.

– Ответил я с присущей мне деликатностью. Никакие военные операции против Ирана и Пакистана в обозримой перспективе нереальны и нежелательны. И заодно начальство поинтересовалось, что я делаю в Пакистане, если там хотят все разбомбить. Посылали меня вроде с другой задачей – обеспечить стабильность, привести к власти наших друзей и подавить терроризм. А военная акция даст прямо противоположные результаты. Поэтому я и не понимаю, что там напридумывали Кевин Батлер и его ребята. Но чудесным образом их предложения совпадают с тем, что мне говорили в высоких кабинетах. Это и удручает. У них странная логика.

– В принципе все понятно, – заметил Кински, который только что ознакомил Мак-Грегора с планами Кей Би. – Первый шаг – устранение Беназир.

– Мерзавцы! Я уже не говорю, что мне лично жаль эту женщину. Но ведь меня послали помочь ей прийти к власти и одновременно замышляют ее убийство.

– Успокойся. Они пытаются доказать, что после устранения Беназир Пакистан обязательно взорвется. А волны пойдут на Иран, Афганистан, докатятся до Центральной Азии и Каспия. Дестабилизация будет нарастать, как энергия ядерного взрыва. Далее последует серия атак против западных посольств и туристов в Исламабаде, Тегеране, Дели, Баку. И кульминация – теракт в отношении лидеров прикаспийских государств на саммите в Иране.

– Это уже шизофрения, – сказал Мак-Грегор.

– А американское вторжение в Ирак не шизофрения? Они считают иначе. Элиты будут обезглавлены и дезорганизованы. Вслед за этим – выступления недовольных мусульман. В Азербайджане, Казахстане, Туркмении – мятежи. В некоторых государствах Средней Азии, в Киргизии, Узбекистане, Таджикистане, случатся «цветные революции», которые по тактическим соображениям поддержат исламисты. Одновременно возникнут массовые волнения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Пекин их жестко подавит и окажется в международной изоляции.

– Как будто кто-то сбрасывает шахматные фигуры с доски, как только стало ясно, что партию мы проигрываем. И все начинается с чистого листа. Так получается?

– Ну вот, ты понял их логику, – согласился Кински.

– А если сорвется?

– Предусмотрен дублирующий вариант. При поддержке агентуры в армии и разведке Пакистана группа шахидов, которую финансирует Шейх Анвар, захватывает военно-воздушную базу и наносит удар с пакистанской территории по столице Ирана. Предлог – месть за гибель братьев-шиитов от рук мусульман-суннитов в Ираке. Проведение операции – во время каспийского форума в Тегеране. С захваченной базы самолеты перелетают на территорию Ирана и наносят ракетно-бомбовый удар по местам размещения прикаспийских лидеров. Должен тебе сказать, что Шейх Анвар по просьбе Кей Би уже выделил для основного и запасного вариантов огромные ресурсы.

– Хаос и паника облегчают ввод войск коалиции в Пакистан, и даже в Иран и Азербайджан – в зависимости от развития внутренней обстановки в этих странах. И это сближает «план Кевина» с официальной стратегией.

– В любом случае Кевин и компания ничего не теряют. Даже в случае срыва операции получается вполне приличный набор бонусов: подтверждается необходимость подавления терроризма в «дуге нестабильности» от Ближнего Востока до Каспия и границ Китая. Резко возрастает военный бюджет. Промышленность получает массированную финансовую поддержку. Наблюдается стремительный рост цен на нефть. Саудовская Аравия и другие арабские страны становятся более надежными союзниками для противодействия экстремизму. И самое главное: «план Кевина» переносит террористическую угрозу в другие регионы – почему от этой болезни должны страдать только Соединенные Штаты и Большой Ближний Восток? – Кински многозначительно посмотрел на Мак-Грегора и взял в руки толстую кожаную папку с меню.

– В голове не укладывается. Успокаивает, что мы говорим не о планах федерального правительства, а о рекомендациях Кей Би. Мало ли чего он может насоветовать! – признался Мак-Грегор.

– Как сказать? Успокаивает, но не сильно. Советы Кей Би часто превращаются в реальную политику. Кстати, скоро появится доклад ЦРУ, в котором будет сказано, что Иран прекратил работы по созданию ядерного оружия еще в 2003 году. Это на какое-то время нейтрализует попытки нанести удар по Ирану. Основной предлог для ударов – уничтожение ядерных объектов. Как и в Ираке. А тут выйдет иначе. Что уничтожать, если ядерных объектов нет? Однако, как ни странно, доклад выгоден Кевину. Отдельно взятая акция против Ирана не вписывается в его стратегию. Ему нужен мировой масштаб, полная смена декораций.

– Нет, все же нужно выпить, – решил Мак-Грегор. – Мозги плавятся.

– У Кей Би голова покрепче. Научился играть на разных досках, да еще вслепую. Шииты против суннитов, христиане против иудеев, все против всех, а он вроде арбитра, – невозмутимо продолжал Кински.

– Ты Омара Хайяма любишь? – нетерпеливо спросил Мак-Грегор.

– Ты же знаешь, я давно не пью, – поморщился Кински.

– Я имею в виду не коньяк «Омар», а персидского поэта Омара Хайяма.

– Персидского, говоришь? Фамилия у него хорошая, политкорректная, но до стихов, признаться, я не охотник. Меня клонит от них в сон. Недостатки воспитания.

– Ничего страшного. Раз занимаешься Ираном, нужно знать этого поэта. Его мысль, мне кажется, тебе понравится:

Тот, кто следует разуму, – доит быка.Умник будет в убытке наверняка!В наше время доходней валять дурака,Ибо разум сегодня в цене чеснока.

– Очень поучительно. Персам, говоришь, нравится? Буду иметь в виду. Нужно следить за конъюнктурой на чесночном рынке. Как-то раньше не обращал на это внимания, а зря, – сказал Кински. – Но вообще-то я хотел попросить тебя подумать. Крепко подумать. Что можно сделать, чтобы утопить «план Кевина»?

– Ты же сказал, что он на уровне теоретического бреда.

– К сожалению, не совсем так. По моим данным, люди Шейха Анвара уже приступили к реализации.

– Тебе проще прикрыть эту безумную лавочку. Все рычаги власти здесь, в Вашингтоне, – заметил Мак-Грегор.

– Ничего не получается, – признался Кински. – Хожу к влиятельным людям, пытаюсь предупредить, что эти сумасбродные проекты доведут нас до краха. Стена молчания!

– Как накануне удара японцев по американскому флоту в Пирл-Харборе. Тогда начальник разведки ходил по Вашингтону с дешифровками японских приказов, и его никто не хотел слушать.

– Похожая ситуация. Действительно напоминает Пирл-Харбор. Скоро меня будут воспринимать как городского сумасшедшего. Очень опасаюсь, что тандем Кевин – Шейх погубит Америку. Попробую что-либо сделать. Но очень тебя прошу – используй контакты на Востоке. Если появятся новые данные, тут же подошлю к тебе человека. Мы можем не успеть за событиями. Еще месяц-два, и катастрофа неизбежна.

– Это меняет дело, – сказал Мак-Грегор и вспомнил о Питере Штайнере.

То, что он прочитал о нем в досье ЦРУ, впечатляло.

И рождало идеи, которые необходимо проверить на месте.

Декабрь 2007 года,

Пакистан, Исламабад

Президент Мушарраф выглядел расстроенным, неуверенным и совершенно не похожим на свой образ ковбоя. Гражданский костюм сидел неестественно, выдавая привычку профессионального военного к форме.

Камуфляж стал второй кожей, придавал ощущение стабильности и предсказуемости. Сейчас не было ни того ни другого. В костюмчике Мушарраф чувствовал себя приниженным и беззащитным.

Запинаясь и рассеянно поглядывая в заявление, напечатанное крупными буквами на листке бумаги, президент жевал и выплевывал слова, вызывающие у него физическую брезгливость и недоумение.

Питер не сразу «врубился». Внешний вид и манера выступления Мушаррафа отвлекали внимание от содержания.