Ян Флеминг - На тайной службе Ее Величества Страница 41

— Коммандер Джеймс Бонд и миссис Бонд! — провозгласил тот громоподобным голосом. У Бонда возникло ощущение, что элегантная толпа, находившаяся в белой, отделанной золотом гостиной, внезапно онемела.

Он проследовал за Трейси через парадные двойные двери. Трейси затарахтела на французском, обмениваясь ничего не значащими светскими поцелуйчиками с присутствующими дамами. Самый сочный поцелуй, почти в губы, достался хозяйке дома, Трейси потащила Бонда вперед. "А это Джеймс. Не правда ли, он очарователен, а какая красивая медаль на шее? Все равно как на старой рекламе сигарет «Де Рецке!»

— Пристегните, пожалуйста, ремни. И погасите сигареты.

Бонд проснулся весь в поту. Боже милостивый! Что он натворил! Но нет! Все будет не так. Определенно не так. Он не бросит свою тяжелую, полную приключений работу, просто дома теперь его будет ждать Трейси. А не мала ли станет его квартира в Челси? Может быть, снять и верхний этаж? А что делать с Мэй — его шотландским сокровищем? Будет сложно. Придется как-нибудь уговорить ее остаться.

«Каравелла» коснулась взлетной полосы. Послышался рев моторе", и затем они покатились под моросящим дождем по дорожке аэродрома. Внезапно Бонд вспомнил, что у него нет багажа, что он может идти прямо на паспортный контроль, а потом сразу домой, где снимет с себя это нелепое лыжное одеяние, все пропахшее потом. Интересно, пришлют ли за ним машину? Машина была. С мисс Мэри Гуднайт, сидящей рядом с водителем.

— Боже мой, Мэри, забавно же мы справляем Рождество! Разве это входит в рамки твоих служебных обязанностей? Давай-ка перебирайся ко мне на заднее сиденье и расскажи, почему не занялась сливовым пудингом, почему не пошла в церковь, в чем дело?

Она пересела на заднее сиденье. Бонд последовал за ней.

— По-моему, ты совсем не разбираешься в том, что готовят на Рождество, — сказала она. — Сливовые пудинги делаются по крайней мере за два месяца до этого, им дают отстояться, вызреть. А в церковь до одиннадцати часов не ходят. — Она взглянула на него. — Вообще-то я приехала посмотреть, как ты выглядишь. Кажется, опять попал в переделку. Здорово же тебя потрепало. Расческа хоть есть? И не брит. Ну прямо — пират. Фи, — она сморщила нос, — когда ты последний раз принимал ванну? Удивляюсь, как тебя выпустили из аэропорта. Нужно было поместить в карантин.

Бонд рассмеялся:

— Зимний спорт поглощает много энергии. Все эти снежки, катание на санках. А вообще-то вчера вечером я был на предрождественском маскараде. Задержался там до петухов.

— В этих огромных уродливых ботинках! Не верю.

— Да ну тебя, в самом деле. Это было на катке. Я серьезно, Мэри. В чем дело? И почему такой прием по высшему разряду?

— М. распорядился. Тебе сначала нужно отметиться в штаб-квартире, а затем он приглашает на обед — к себе на «ют». Затем после обеда к нему придут те люди, с которыми ты хотел побеседовать. Все весьма срочно. Поэтому я и подумала, что мне лучше быть рядом. А так как ты испортил Рождество многим людям, мне пришлось, как и другим, отказаться от празднования. А вообще, если хочешь знать, я Уже отпраздновала Рождество со своей тетей. И ненавижу я индейку и сливовый пудинг. Во всяком случае, я просто не хотела пропустить такое развлечение и, когда час назад дежурный офицер нашел меня и сказал, что объявлен общий сбор, попросила по дороге в аэропорт захватить и меня.

— Очень мило с твоей стороны, — серьезно сказал Бонд. — Нам придется, не откладывая в долгий ящик, подготовить отчет — на основе разрозненных фактов. Потом надо задействовать лабораторию. Там кто-нибудь есть?

— Конечно. Должны быть. Знаешь, М. настоял, чтобы в каждом отделе, невзирая на Рождество или еще что, дежурило необходимое число сотрудников. А если серьезно, Джеймс, действительно пришлось нелегко? Выглядишь просто ужасно.

— Да, досталось. Когда начну диктовать, поймешь. — Машина остановилась у входа в квартиру Бонда. — Теперь будь так добра, расшевели Мэй, пока я буду приводить себя в порядок и сброшу с себя эту чертову одежду. Заставь ее сварить мне много черного кофе и добавить в кофейник пару стаканчиков самого лучшего виски. Попроси у Мэй все, что захочешь. У нее может даже быть сливовый пудинг. Сейчас 9:30. Будь паинькой, позвони дежурному офицеру и скажи, что я выполню приказание М. и к 10:30 буду в его распоряжении. И попроси его предупредить лабораторию, чтобы через полчаса были наготове. — Бонд вытащил из заднего кармана свой паспорт. — Вот это передай водителю, скажи, чтобы он пулей доставил паспорт лично дежурному офицеру. Передай дежурному, — Бонд загнул уголок одной страницы, — чтобы он проинформировал лабораторию о том, что чернила, э-э, как бы это сказать, домашнего изготовления. Их нужно нагреть. Они поймут. Ясно? Молодчина. Теперь пойдем, постараемся расшевелить Мэй. — Бонд поднялся по ступенькам и позвонил. Два коротких и один длинный звонок.

Когда почти в 10:30 — на несколько минут он все-таки задержался — Бонд подошел к своему столу, чувствуя себя теперь почти человеком, он обнаружил там папку с красной звездой в верхнем правом углу что означало «Совершенно секретно». В папке лежал его паспорт и дюжина фотокопий увеличенной страницы под номером 21. Список с фамилиями девушек выглядел блекло, но читать было можно. Кроме того, в папке лежала записка с пометкой «Лично». Бонд развернул ее и рассмеялся. Все коротко и ясно: «В чернилах избыток мочевины, что, как правило, свидетельствует о наличии избыточного количества алкоголя в крови. Минздрав предупреждает!» Подписи не было. Рождественское настроение прокралось даже в этот уголок одного из самых секретных отделов, оно прокралось в здание штаб-квартиры — Бонд смял бумажку, а затем, подумав о том, что Мэри Гуднайт способна к ясновидению, для верности поднес ее к зажигалке.

Она вошла и села, держа в руках блокнот для стенографии.

— Это только черновик, — сказал Бонд, — но его нужно сделать быстро. Не обращай внимания на ошибки. М. поймет. Если к обеду я должен попасть в Виндзор, то у нас только полтора часа. Как, справишься? Хорошо, тогда диктую. «Совершенно секретно. Лично М. В соответствии с инструкциями 22 декабря в 13:30 я прилетел в центральный аэропорт Цюриха рейсом „Свиссэр“ для установления первых контактов в связи с операцией „Корона“…»

Бонд встал боком к секретарше и, продолжая диктовать, смотрел на оголенные деревья Риджентс-Парка, вспоминая по минутам все, что произошло с ним за последние три дня. Резкий и безвкусный запах воздуха и снега, темно-зеленые озера глаз Блофелда, ребро ладони своей левой руки, все еще опухшей, хруст открытой для удара шеи охранника. И затем все остальное вплоть до Трейси, которую, не говоря о своем романе с ней, он также упомянул в отчете: она сейчас на пути в Мюнхен, гостиница «Вир Ярезитен». Он отчитался. Из-за закрытой двери слышался приглушенный стук пишущей машинки Мэри. Сегодня вечером он позвонит Трейси, как только придет домой. Он даже уже слышал ее смеющийся голос на другом конце провода. Он забыл о страшном сне, привидевшемся ему на самолете. Теперь оставалось лишь с замиранием сердца ждать счастливых грядущих дней. Бонд растерялся — столько предстояло сделать: как получить отгулы, как достать необходимые бумаги, где в Шотландии обвенчаться? Но он взял себя в руки, захватил фотокопию списка с именами девушек и отправился в центр связи, чтобы передать информацию по телетайпу на пост «Зет».

М. хотел бы жить у моря — рядом с Плимутом или, может быть, Бристолем. Там, где он мог бы встречаться с сотрудниками в любое время, когда ему заблагорассудится, а по ночам слушать шум моря. Но так как он был вынужден постоянно находиться в пределах обычной телефонной связи с Лондоном, пришлось выбирать из всех зол меньшее, он все-таки поселился рядом с водой и среди деревьев — в небольшом старом доме на краю Видзорского леса. Земля эта принадлежала королевской семье, и Бонд всегда подозревал, что этот фактор был определяющим в решении М. арендовать здание — ну знаете, «с соизволения и по именному указу…». Глава Секретной службы получал 5 тысяч фунтов в год. За ним был закреплен древний «Роллс-ройс» с водителем. От флота (как вице-адмирал в отставке) он, вероятно, получал еще тысячи полторы. После выплаты налогов на житье оставалось около четырех тысяч. Чтобы сносно существовать в Лондоне, нужно было потратить по крайней мере половину этой суммы. Содержание в сельской местности такого прекрасного дома в стиле английский ампир было для него возможно только в том случае, если арендная плата и местные налоги не превышали 500 фунтов.

Вот такие мысли бродили в голове Бонда, когда он дернул за язык медного колокола, снятого с корабля военно-морских сил, носившего название «Упорный», — боевого крейсера, который был последним местом службы М. Хаммонд, старшина первой статьи, также служивший на флоте вместе с М. и последовавший за ним в отставку, встретил Бонда как старого друга и проводил в кабинет М.