Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра Страница 41

До назначенного времени оставалось еще полчаса. Когда у крупье выпал туз, Дронго получил десятку, а сидевшая рядом с ним женщина — шестерку. Затем выпали тройка у Дронго и восьмерка у женщины. Когда крупье начал раздавать по третьему разу, он посмотрел на женщину. Она взглянула на Дронго и покачала головой. У нее набралось четырнадцать, и рисковать не имело смысла. У Дронго было тринадцать, и он попросил карту. Выпала шестерка.

Крупье начал сдавать карты. Ему выпали последовательно восьмерка, еще одна восьмерка. Крупье чуть поколебался, посмотрел на карты Дронго и открыл еще одну. Это оказался король, и крупье разочарованно пододвинул жетоны в сторону женщины и Дронго.

— Мерси, — услышал Дронго ее голос.

Он улыбнулся женщине. Сидя рядом с ней, он чувствовал, как все его тело пронзали невидимые токи напряжения, вызванного присутствием ослепительной красавицы. За спиной послышалось тяжелое дыхание Маира, подошедшего к их столику. Он встал слева от Дронго и задышал ему в ухо.

— Ты видишь, какая женщина сидит рядом с тобой? Красавица. Честное слово, она либо итальянка, либо француженка. Я не успокоюсь, пока она не будет моей.

Дронго, не обращая внимания на его шепот, продолжал игру. Он заметил, что Савельев в этот раз посмотрел в их сторону более внимательно. Подошедший незнакомец явно не входил в расчеты Игната Савельева, и тот терялся в догадках, соображая, правильно ли он вычислил самого напарника Потапчука, появившегося в казино с незнакомцем.

— Ты посмотри, какая женщина — Маир не мог унять возбуждение. — Ты видишь или нет?

— Вижу. Только стой спокойно, не дергайся. Ты же видишь, что я играю. Как у тебя с рулеткой?

— Проиграл тысячу долларов, — огорченно сообщил Маир и снова заладил свое:

— Но какая женщина! Ты посмотри на нее внимательно. Честное слово, я давно таких не видел.

Рядом с женщиной освободился стул, и он быстро занял его. Теперь женщина сидела между ним и Дронго. Маир повернул голову к незнакомке и, улыбаясь, спросил по-английски:

— Надеюсь, я вам не помешаю?

— Нет, — холодно ответила она, даже не взглянув в его сторону.

После этого начался обычный цирк. Каждый раз, получая карту, Маир огорченно вздыхал, стонал, шипел, задавал какие-то вопросы, стараясь привлечь ее внимание. Дронго продолжал играть в том самом рваном темпе, в каком он обычно играл, и следил за Савельевым. Но теперь он наблюдал за ходом игры, отмечая ошибки торопившегося Маира и удивляясь дерзкой игре сидевшей рядом с ним женщины.

Савельев встал, перед тем как отойти от своего стола, он обернулся и посмотрел на Дронго, словно приглашая его последовать за ним. Дронго выждал несколько минут и тоже поднялся. В этот момент в зал вошел Потапчук. Он даже не стал притворяться, что его интересует игра, а сразу начал искать Игната Савельева, озираясь по сторонам. От Дронго не укрылось, что его напарник вздрогнул, узнав своего бывшего руководителя. И только потом решительным шагом направился к нему. Они обнялись, расцеловались и прошли к диванам, стоявшим в глубине зала, заказали для себя виски.

Дронго с сожалением посмотрел на женщину, которой что-то оживленно говорил Маир, и перешел к рулетке. Отсюда удобнее было наблюдать за Потапчуком и Савельевым. Долетали даже некоторые слова. Потапчук, видимо, рассказывал об изменениях в своей жизни, о смерти Лозинского, об их поисках.

«А если они договорятся?» — вдруг тревожно подумал Дронго, глядя, как Савельев согласно кивает головой, слушая своего бывшего офицера. Но, заметив, как Игнат холодно смотрит в зал, не упуская из виду ни одной детали происходившего, он несколько успокоился. Савельев никогда не поверит своему бывшему «ликвидатору». Они долго не общались, более пяти с половиной лет — это слишком большой срок, чтобы после него «иезуит» так просто поверил товарищу.

Тем более что на пути Потапчука в Ниццу лежал и труп другого офицера их группы — Лозинского, убитого неизвестно кем и неизвестно за что.

Дронго опять уловил аромат знакомого парфюма. Повернул голову и увидел женщину, которая, оставив разговорчивого Маира, следом за ним подошла к столу, где крутилась рулетка.

Он с большим интересом посмотрел на нее. Потом, чуть улыбнувшись, сказал:

— Кажется, мой друг не сумел вас заинтересовать.

Она покачала головой.

— Он плохо играет. У вас это получается гораздо интереснее.

— Спасибо, — кивнул Дронго.

Даже разговаривая с прекрасной незнакомкой, он продолжал следить за Савельевым и Потапчуком. Женщина между тем поставила на цифру «три», а он на цифру «десять». Выпало двадцать пять. Во второй раз они поставили на восемь и тридцать два. Выпало семнадцать. В третий раз у них получилось одинаково на двадцать два. Причем Дронго ставил следом за дамой, и лишь когда она подвинула свои жетоны на двадцать два, он двинул их туда же. Но выпало двадцать три.

— Нам не очень везет в рулетку, — улыбнулась она.

— Давайте поставим на семерку, — предложил Дронго, — попробуем это число.

— Почему семерка? — не поняла женщина.

— Просто мое любимое число — семь.

Она согласно кивнула, и они передвинули свои жетоны на семерку. Шарик крутился долго и выпал на четырнадцать.

— Не повезло, — усмехнулась она.

Он упрямо подвинул новые жетоны на семерку. Она, не колеблясь, подвинула туда же свои. И снова выпала другая цифра. На этот раз «зеро» — ноль.

— Нам, кажется, все-таки не везет, — констатировала она без сожаления.

К ним подошел Маир.

— Что-нибудь выиграли или только проигрываете? — осведомился он деловито.

Как хороший товарищ, он не стал возобновлять попыток знакомства, увидев, что у его друга налаживается прочный контакт с незнакомкой, и тактично отошел, даже не дожидаясь ответа.

— Опять на семерку? — спросила она.

Дронго боялся признаться, что его сильно задела вызывающая красота женщины, одетой в длинное черное платье, чуть закрывающее плечи и грудь. Он неплохо разбирался в подобных тонкостях и по достоинству оценил и ее простой наряд, стоивший не меньше нескольких тысяч долларов, и ее сумочку от Живанши, и ее ненавязчивую косметику, и, конечно, ее обувь, собственно, сразу отличающую любого богатого человека от очень богатого и выскочку от аристократа. На ней были черные туфли от Лагерфельда на высоких каблуках. Характерный знак Карла Лагерфельда невозможно спутать ни с чем.

Женщина также не оставила без внимания его одежду. Он не принадлежал ни к богатым, ни к очень богатым людям, предпочитая тратить все свои гонорары на путешествия. Но в Париже он всегда успевал забежать на авеню Монтеня и купить исключительно дорогие номерные галстуки из эксклюзивных коллекций самых известных дизайнеров. Раньше он предпочитал галстуки только «Монсеньор Кристиан Диор», отдавая предпочтение и парфюмам этой фирмы. В последние годы он иногда позволял себе покупать «Кензо» и «Живанши». Особенно ему нравились галстуки «от кутюр» маэстро Живанши, которые поражали своими невероятными сочетаниями.

Галстуки «Кензо», которые он тщательно подбирал, таили какой-то вызов, агрессивную сексуальность и интеллект, что ему так нравилось в коллекциях Кристиана Диора.

Галстуки были его страстью, его коллекционным украшением. Ремни он приобретал от известной западногерманской фирмы с собственными инициалами на коже, совпадавшими с инициалами самого Дронго. И только в обуви он оставался консерватором, предпочитая «Балли» всем остальным фирмам за их невероятное качество и долговечность.

— Давайте на максимальный выигрыш, — предложил Дронго, подвинув все свои жетоны на цифру «семь». Она, не раздумывая, снова последовала его примеру. У крупье вспыхнули глаза, и он запустил свой шарик.

На этот раз они ждали долго, почти тридцать секунд. И наконец с характерным стуком шарик упал на цифру «семь». Все оживленно зашумели, заметив, какая сумма стояла на этой цифре. Крупье подвинул к ним большую кучу жетонов, состоящую из нескольких столбиков.

— Вы выиграли, месье, — сухо сказал он, — вы выиграли, мадам.

Дронго швырнул обратно несколько жетонов. Незнакомка последовала его примеру.

— Теперь нужно сразу уходить, — сказал она, — иначе мы все проиграем.

Интересно, сколько мы выиграли?

— По-моему, тысяч семь или восемь, — засмеялся Дронго.

— Это благодаря вашей семерке. — Смех у нее оказался мягкий и добрый, какой редко бывает свойствен очень красивым женщинам. Обычно смех красавиц жесткий и неприятный, нечто среднее между насмешкой и издевательским смешком королевы, сознающей свою власть над шутом. У нее был совсем другой смех. И это очень понравилось Дронго. Но ему совсем не понравилось, как шептались в стороне Савельев и Потапчук, бросая в его сторону неприязненные взгляды.

Он вдруг почувствовал на себе удивленный взгляд женщины. И повернулся к ней, вспомнив, что она предложила ему уйти из казино. Уйти отсюда он не мог, а отказывать женщине не хотелось. Он замер, мучительно размышляя, как поступить.