Питер О`Доннел - Серебряная воительница Страница 41

Она это предвидела, подумал Таррант. Она поняла, что Секстон обязательно постарается расправиться с ней голыми руками, если ему представится такой шанс. Слишком свежим было в его памяти ее оскорбление. Секстон остановился в шести шагах от Модести.

— Надеюсь, вы не хотите соблазнить меня? — с улыбкой осведомился он. — И вообще, разве вам здесь не холодно?

Она стояла безмолвная, как изваяние. Секстон сделал еще один шаг проверяя ногой поверхность площадки. Затем внезапно с той плавностью, которая камуфлировала стремительность, он двинулся на Модести.

Впоследствии Таррант, несмотря на все старания, никак не мог восстановить последовательность эпизодов той страшной битвы. Уже с первых секунд ему стало ясно, что Модести не уступает Секстону в скорости, но даже его глазомер фехтовальщика оказался бессилен зафиксировать все те приемы и контрприемы, которые демонстрировали соперники. Он сохранил лишь общее впечатление странного танца, в котором партнеры сходились и расходились, кружили и выкидывали причудливые коленца. Таррант видел, как соперники время от времени быстро выбрасывали то руки, то ноги. Однажды Секстон подпрыгнул, чтобы ударить ногой, как это принято в карате, но неудачно оттолкнулся, в результате чего чуть было не потерял равновесие, и лишь кошачья пластика помогла ему увернуться от контрвыпада Модести.

Главное, что запомнилось в те мгновения Тарранту, — это тело Модести, серебряное, с крепкими грудями и длинными ногами. Модести двигалась кругами, больше отступая, умело сдерживая натиск партнера-соперника, вместе с которым они создавали весьма гармоничный дуэт. Теперь на ее боку появилась кровавая ссадина. Это нога Секстона, проехав по касательной, оставила алый знак. Но Модести словно не обращала на это внимания. Смазка оказалась как нельзя кстати и делала свое дело. Дважды Секстону вроде бы удавалось ухватить ее — один раз за предплечье, второй — за лодыжку, когда он увернулся от удара ногой. У Тарранта от ужаса волосы вставали дыбом, но оба раза Модести посчастливилось высвободиться.

Теперь они приблизились к озерцу. Секстон находился спиной к Тарранту. Он чуть присел, раскинув руки в стороны. Затем стал наступать на Модести. И тут впервые она сама ринулась в атаку, причем с невероятной стремительностью. Она буквально бросилась ему в руки. Этот ход был столь неожиданным, даже безумным, что застал врасплох даже искушенного в ратных делах Секстона. Впрочем, он не особенно переполошился. Она оказалась так близко от него, что уже не могла ударить коленом в пах. Тут не выручало даже ее смазанное маслом тело. С легким удивлением Секстон обнаружил, что он приподнят на дюйм-другой от земли.

Секстон рассмеялся: в этой позиции он оставался в полной безопасности.

Он обхватил ее сзади обеими руками и уже вознамерился медленно, но верно раздавить. Но она упрямо тащила его дальше и дальше. Когда же наконец Секстон понял, что она задумала, было уже поздно. Они падали, не разомкнув объятий. Он успел только охнуть, когда почувствовал обжигающий холод воды подземного озера. Он оказался не готов к этому ни морально, ни физически, и в течение нескольких секунд пребывал в состоянии полной парализованности. Окунувшись в черную ледяную воду, он на какое-то мгновение ослабил захваты, этого оказалось достаточно, чтобы она выскользнула на свободу. Подавив приступ паники, он стал отчаянно молотить руками, выбираясь на поверхность, но она уже оказалась сзади. Просунув руку под его подбородок она сжала горло в захвате, который, конечно же, сломал бы ему шею, если бы не его удивительная сила. Модести стиснула ногами его ребра, отчаянно сдавливая их, все сильнее и сильнее.

На суше Секстон сумел бы освободиться от этого захвата пятью разными способами, в том числе просто применив силу. Но здесь он не мог оттолкнуться ногами, да и внезапная холодная ванна нанесла ощутимый удар по его нервной системе. Секстон прилагал огромные усилия, чтобы восстановить душевное спокойствие. Он ухватил Модести за предплечье, пытаясь нажать на нерв. Но пальцы его заскользили по смазанной маслом коже. Модести же, не теряя даром времени, ударила пяткой ему в пах, одновременно молотя вовсю второй ногой по воде, чтобы они продолжали кружение.

Вода попала Секстону в нос. Он фыркнул, потратив на это драгоценный запас воздуха в легких. Вдруг, словно взбесившись, он стал судорожно хвататься за все, что только было в пределах досягаемости — бедро, руку, плечо Модести, чтобы заставить ее ослабить хватку.

Наконец ему удалось поймать ее ступню. Он призвал на помощь все свои силы, чтобы сломать ее в лодыжке. Но в голове что-то глухо грохотало, в груди бушевал пожар. Модести вроде бы отпустила его горло. В Секстоне загорелась надежда. И тут же угасла, потому как он успел смекнуть, что, ослабив хватку, она одурачила его. Он хотел глотнуть воздуха, а глотнул воды.

После этого Модести снова стиснула его горло, чем вогнала противника в панику. Помутившийся рассудок Секстона вопил, что его одурачили, а не победили. Последнее, что он испытал, было всепоглощающее чувство ненависти, которое погребло под собой даже страх смерти.

Модести почувствовала, как противник вдруг обмяк. Но она не стала ликовать: с таким, как Секстон это было бы преждевременно. Ее организм тоже отчаянно требовал кислорода, но она заставила его замолчать. Собрав все свои силы, она в последний раз стиснула массивную, но уже не сопротивляющуюся шею своего врага.

Стоя на коленях, Таррант напряженно всматривался в полутьму. Рябь на черной воде стала исчезать. Он вдруг почувствовал, как вместо чудовищного напряжения его охватывает апатия. Да, теперь все кончено. Еще недавно, когда он, сидя в лодочке, неистово греб руками, ему казалось, что холод кусает его, словно дикий зверь. Да, с такой водой шутки плохи. Модести ушла на дно, увлекая за собой Секстона. Они оба погибли…

Вдруг что-то плеснуло в десяти футах от того места, куда он всматривался. Таррант увидел, как сверкнуло на черном фоне ее серебряное тело, как судорожно вдохнула она воздух. Ее волосы растрепались, прилипли к лицу. Она откинула их назад и, трижды взмахнув руками, подплыла к берегу, где сидел Таррант.

Когда он кое-как сумел подняться и доковылять до кромки берега, она уже подтянулась и выбралась из воды на камни.

— У-у-х… У-у-х… — Тяжкое дыхание Модести отдавалось глухим эхом в пещере.

Таррант присел возле Модести, хрипло повторяя:

— Милая… Дорогая… Вам надо поскорее одеться… Здесь очень холодно…

Модести подняла голову, посмотрела на него невидящим взглядом.

— Одежда, — только и смогла выговорить она.

Когда Таррант принес ей узел с одеждой, Модести уже стояла на коленях. Она взяла нижнюю рубашку и стала вытираться ею. Вода легко скатывалась со смазки, которая помешала Секстону применить свою хваленую силу и послужила защитой от жуткого холода.

Таррант, помогая Модести обсохнуть, заметил, что ее правая рука расцарапана от плеча до локтя и кровоточит.

Теперь Модести дышала гораздо ровнее. Она надела шерстяные рейтузы, брюки, верхнюю рубашку. Таррант обратил внимание, что у нее стучат зубы и трясутся руки, но холод явно был тут виновен лишь отчасти. Когда Модести посмотрела на Тарранта, он заметил в ее взгляде нечто похожее на страх. Она позволяла страху взять верх, только когда все было позади и он никак уже не мог помешать действовать. Модести тут же подавила вышедшее из-под контроля чувство.

Она кое-как застегнула ремень, мрачно посмотрела на Tap-ранга и срывающимся голосом спросила:

— Какого черта вы еще тут? Я же сказала: уходить!

— Моя дорогая… Я не мог…

— Не могли… Г-господи, вы м-мужчины все од-динаковы… У м-меня ушло д-два г-года, чтобы вразумить Вилли делать свое дело и не мешать мне делать мое…

Таррант едва подавил в себе приступ идиотского смеха.

— Я постараюсь превзойти Вилли, — кротко отозвался он.

Ее гнев погас, и она посмотрела на него с подобием улыбки.

— Погодите. Я заберу лампу. — Она села в лодку, перебралась на ту сторону и вернулась обратно. Когда она выбиралась на берег, по воде снова пошла рябь. Снизу вдруг стало что-то всплывать. Показалась рука в свитере, потом растрепанная копна светлых волос, потом появилось невидящее лицо. Затем тело снова ушло вглубь, но Таррант успел заметить, что голова Секстона была повернута под неестественным углом. Хриплым голосом он сказал:

— Вы проявили предусмотрительность…

Модести кивнула и, выжимая волосы, сказала:

— С такими, как Секстон, иначе нельзя. Сильнее противника у меня еще не было. Я ни за что не победила бы на его поле…

Таррант только кивнул. Да, она была права. Но с другой стороны, сражение есть сражение, и обстоятельства диктуют свои условия. Секстон упустил этот важный нюанс. В отличие от Модести. Она успела заметить еще тогда, в камере, его нелюбовь к холоду, а потом блестяще использовала против него ледяное подземное озеро и смазку…