Елизавета Берестова - Корона клинков Страница 42

— Я могу идти, — храбрился принц.

— Ладно, — смилостивился фавн, — шагай пока сам, но после следующего падения попадёшь ко мне в руки. Никому не надо, чтобы ты разбил себе голову или вывихнул ногу.

— Кроме того, Торки силён, как мул, — подхватил Ясень, — он не только тебя, меня может нести и на хорошей скорости. Вот только недавно предлагал мне свои услуги, когда нам встретился мгляк.

— Мгляк, — оживился Аэций и прибавил шагу, — что ещё за мгляк?

— Мгляк, брат ты мой, — это такая гадина, встречи с которой не пожелаешь и врагу. Нет, Осокорю я бы пожелал. Идём, значит, мы с твоим дядей вот так же ночью по дороге…, — со вкусом начал рассказывать фавн.

Вот и хорошо, — подумал Ясень, — пусть рассказывает. А то мальчишка просто засыпает на ходу, совсем вымотался. Интересно, сколько у них времени, прежде чем милейший парень Осокорь узнает про перебитых контрабандистов и свяжет концы с концами? Поразмыслив немного, он пришёл к выводу, что три, а то и все четыре дня у них в запасе имеются. Они успеют выйти к Военному Серакскому тракту. Затем Торки отправится в Лерону к Титу Северусу. Если повезёт, сенатор будет на месте. И в столицу. Как только Корона клинков увенчает голову Аэция, можно будет вздохнуть спокойно.

Торки впереди скакал между деревьев, изображая, как они расправились с гулями. Аэций восторженно хохотал над ужимками фавна.

А ещё нужно поговорить с мальчиком о родителях, наследовании и всём прочем, — подумал эльф с некоторой тоской. У него не было детей, и его общение с молодёжью ограничивалось студентами, которым он читал монстрологию, так что Ясень понятия не имел, как всё объяснить племяннику. Ладно, — решил он, — сначала пускай выспится хорошенько, а потом выложу без обиняков. В конце концов, будущий император — не чувствительная столичная барышня, и чем раньше он окунётся в суровую прозу жизни, тем лучше.

Аэций, потрясённый приключениями друзей, даже временно забыл про усталость. Он засыпал Торки вопросами, на которые фавн отвечал со снисходительным самодовольством героя дня. Но ни увлекательное повествование, ни детали боя не смогли надолго поддержать мальчика. Он снова стал спотыкаться, и, невзирая на вялые протесты, Торки подхватил его и понёс на руках легко, как ребёнка.

Когда небо на востоке начало светлеть в предвкушении рассвета, Ясень разрешил, наконец, устроить привал. Им как раз попалась отличная сухая низинка, поросшая по краям густым тороном. Торки соблазнился голубыми ягодами и сунул в рот несколько. На вкус они оказались жутко кислыми и вяжущими. Фавн отплёвывался, сетуя, что у него на родине торон был совсем другим. Спящего Аэция уложили на одеяло, он беспокойно заворочался, потом свернулся калачиком и затих.

— Умаялся, — кивнул Торки, размахивавший руками, чтобы прогнать усталость из затёкших мышц.

— Нам всем хорошо досталось, — Ясень ходил по низинке, что-то едва слышно насвистывая.

— Вы бы прилегли, сударь, а я подежурю, — Торки уселся на землю, ловко скрестив копыта.

— Никому из нас сторожить не придётся, — сказал Брэк, — я не чувствую присутствие людей на несколько миль вокруг, да и нелюдей тоже. Так что спи спокойно.

Аэций проснулся только под вечер. Его разбудил голод и запах еды. У костра Торки помешивал что-то в котелке.

— А где дядя? — спросил мальчик, оглядев поляну.

— Если ты пройдёшь мимо вон того дуба вдоль ручья, — ответил фавн, облизывая ложку, — то найдёшь его возле родника. А там сможешь и умыться, и напиться.

Аэций побрёл в указанном направлении и вскоре практически наткнулся на Брэка с фляжкой в руках.

— Как выспался?

— Спалось-то мне нормально, — ответил мальчик, — только чувствую себя усталым и разбитым, будто не спал вовсе.

— Все так чувствуют себя в начале перехода, но скоро втянешься и будешь есть и спать, как никогда не ел и не спал.

— Мы сегодня опять пойдём ночью? — жалобный тон мальчика говорил сам за себя.

— Нет, — успокоил его Ясень, — у нас есть время, чтобы отдохнуть хорошенько. Умывайся и к столу.

Ледяная вода освежила и прояснила голову, так что на поляну Аэций вернулся почти бодрым.

После сытного ужина (спасибо запасам контрабандистов!) все снова улеглись на одеяла. Костёр догорал, угли уже стали подёргиваться серебристым пеплом, когда Ясень подбросил новую порцию хвороста. На небе одна за другой вспыхивали звёзды.

— Хорошо бы вскипятить ещё чаю, — протянул Торки, с сожалением выплёскивая в кусты остатки воды из котелка. — Давненько я не пил настоящего ягодно-травяного, как дома.

— Вот и прогуляйся за водой, — предложил эльф, — не поленись только котелок прополоскать хорошенько.

Торки с шутливым ворчанием об угнетении младших рас пошёл набирать воду, а Ясень решил, наконец, поговорить с племянником.

— Антоний что-нибудь рассказывал о твоей семье?

— Нет, — мальчик отрицательно покачал головой, — естественно, я его спрашивал, а бывало и доставал по малолетству. Дед объяснил, что мама давно умерла, а отец воюет. Когда я попробовал хитростью и обиняками вытянуть из него больше, он здорово рассердился и вообще запретил обсуждать эту тему. Говорил, что в своё время я всё узнаю. Конечно, я размышлял, даже придумывал судьбу родителей. — Аэций рассказывал откровенно, как человек, который долго не имел возможности порассуждать о наболевшем. — Я полагаю, что мой отец — профессиональный военный. Мы ведь никогда не бедствовали, и более того, дед покупал мне книги, пергамент, чтобы учить меня. А всё это стоит недёшево.

— Ты совершенно прав, друг мой, — сказал Ясень с несвойственной ему мягкостью, — твой отец действительно был воином, и не просто воином, а великим полководцем. Во всей империи не найдётся человека, который бы не знал Хелвуда Барса.

— Император? — не поверил своим ушам мальчик.

— Да, — взял быка за рога его дядя, — твоим отцом был Барс. Он женился на моей младшей сестре Ирис Меллорн. Она была твоей мамой.

— Стойте, стойте! — воскликнул Аэций, — вы наверняка меня с кем-то перепутали. Я — точно никакой не принц. Родись я принцем, я бы жил во дворце в Рие, а не в домике у озера.

— Нет, Аэций, тут ошибки быть не может, — улыбнулся Ясень, — именно ты — сын Барса и законный наследник Лирийского престола. К Антонию я тебя привёз сам, трёх лет отроду, поэтому ты и не помнишь Рию и жизнь во дворце.

— Но зачем? Почему родители отдали меня деду, то есть Антонию? — в голосе Аэция слышалась обида.

— Видишь ли, того требовали обстоятельства.

— Не вижу обстоятельств, которые заставили бы родителей отказаться от своего ребёнка. Вот я своего сына ни за что бы никому не отдал.

Брэк почесал бровь, раздумывая, как лучше объяснить мальчику, что в жизни невсегда получается делать так, как хочется, а уж у императора таких возможностей куда меньше, чем у травника.

— Твоя мама умерла при трагических обстоятельствах: её убил фанатик, ударив кинжалом. Он даже не пытался скрыться, ему, видите ли, обещали заклятие невидимости, — эльф усмехнулся, — похоже, плохо старались. Конечно, он выдал всех своих сообщников. Заговор возглавляла экс супруга твоего отца, так и не смирившаяся с разводом и потерей положения.

— И что с ними стало? — голубые глаза Аэция метали молнии.

— С убийцы содрали кожу, а Аспарзии, бывшей императрице, предложили на выбор топор палача или яд. Она выбрала яд.

— Зря Барс так с ней поступил, — прокомментировал подошедший с котелком Торки, — я бы тоже с неё кожу содрал. Так, чтоб её любовнику не обидно было, и вообще, для острастки хорошо.

— Тут ещё Кумейское ханство напало на восточные провинции. Барс был вынужден снова воевать и воевать с некромантами. Взять с собой в поход ребёнка, которому не было и трёх лет, это почти наверняка угробить его. Некроманты славились своим искусством убивать на расстоянии, и ты стал бы лёгкой мишенью для их чар. Оставить же тебя в столице он побоялся: ах, принц играл с ножичком и зарезался в глазик! Ах, его высочество засмотрелось на золотых рыбок в фонтане и захлебнулось! Увы, наследника престола закусала до смерти взбесившаяся борзая его папеньки! С тобой могли произойти тысячи «несчастных» случаев. У заговора явно были тайные сторонники, а, возможно, и вдохновители, которые с удовольствием избавились бы от наследника престола, оставшегося без отцовской опеки. Я не очень подходил на роль воспитателя, а вот мой друг детства Антоний был отличной кандидатурой. Мы думали, ты пробудешь у него год или два, но судьба распорядилась так, что домик у озера стал твоим домом на долгие годы, а травник — твоей единственной семьёй.

— Теперь я понимаю, зачем дед, то есть Антоний, учил меня геральдике и староэльфийскому, — произнёс мальчик после недолгого молчания, — ведь внуку травника это ни к чему, как и основы фехтования. Но теперь, когда разрешились одни вопросы, возникли новые. И главный: что мне теперь делать?