Сергей Донской - На секретной службе Страница 44

– Побудешь немного лягушкой и обратно в царевну превратишься, – пояснили ей, после чего обратились к Бондарю: – Ты ведь не возражаешь?

– Нет, – сказал он. – Я не возражаю.

– Как? – возмутилась Марго, испепеляя его негодующим взглядом.

А парни, вместо того чтобы обрадоваться, переглянулись и одновременно шагнули вперед:

– Значит, не возражаешь?

– А зачем? – удивился Бондарь. – Вы сейчас и сами передумаете.

Появление развязной парочки было подозрительным. Парни в кепочках не походили ни на сексуально озабоченных маньяков, ни на обычных дебоширов, стремящихся затеять драку с кем попало, лишь бы поразмяться на славу. Слишком сосредоточенные и слишком трезвые, чтобы нарываться на неприятности в людном месте.

Ловушка? Покушение под видом пьяной драки?

Обмениваясь с парнями репликами, Бондарь пробежался взглядом по посетителям забегаловки. Все они сидели на своих местах, не проявляя желания принять посильного участия в намечающейся потасовке. Явно перебравшая компания, состоящая из двух очкариков и невменяемой кудлатой девицы… Демонстративно отвернувшиеся кавказцы… Парочка алкашей с пластмассовыми стаканчиками… Спина одинокой женщины, обтянутая черным кожаным плащом…

Все выглядело довольно благопристойно. До того, как Бондарь вскочил на ноги и замахнулся.

Стоявший ближе противник, подброшенный ударом в челюсть, оторвался от пола и отлетел назад, сметая в полете всю незатейливую мебель, которая оказалась у него на пути. Его остановил игральный автомат, но парень вряд ли осознал это. Он отключился еще в момент соприкосновения кулака с подбородком, и привести в чувство его могла разве что холодная вода, которую пока что лить на него никто не порывался.

Очень похожий полет повторил его товарищ, успевший издать короткий протестующий возглас. Этому падать пришлось несколько дольше, поскольку удар отправил его прямехонько в проход, где не было ни столов, ни стульев, ни игральных автоматов. Первую треть маршрута он проделал в воздухе, вторую – на мелко семенящих ногах, а завершил путешествие – на собственной заднице, прошуршавшей по полу. Когда сила инерции наконец иссякла, нокаутированный опрокинулся навзничь, произведя затылком отчетливый костяной звук.

– Официант, – позвал Бондарь в наступившей тишине. – Растормоши этих балбесов и выпроводи их на улицу. Больше им тут делать нечего.

– А за испорченную мебель и разбитую посуду платить кто будет? Пушкин?

Задав этот сакраментальный вопрос, официант внутренне сжался. В последний раз его били давно, на заре юности, и ему вовсе не хотелось освежать опыт подобного рода.

– Прежде чем приводить балбесов в чувство, поройся у них в карманах, – посоветовал Бондарь. – На пару стульев и пяток тарелок наскребешь. – Тронув оцепеневшую Марго за плечо, он сказал: – Нам пора. Идем. Не люблю находиться в центре внимания.

– Я не могу, – пролепетала она.

– В чем дело?

– Мне нужно в туалет.

– Это так срочно?

– Срочнее не бывает. Я чуть не обмочилась от страха, – честно призналась Марго.

– Разве было так страшно? – не поверил Бондарь.

– Ага. Особенно, когда ты сказал, что не возражаешь, чтобы мной попользовались в общественном сортире.

– Странная щепетильность для девушки твоей профессии…

– Моя профессия научила меня держаться подальше от отморозков, – сказала Марго, вставая. – Так я пошла?

Бондарь взглянул на поливаемых водой головорезов и кивнул:

– Давай. Жду тебя у выхода. И поторапливайся. Кто-нибудь мог вызвать милицию.

– Я быстро, – пообещала Марго и, дошагав рядом с Бондарем до вестибюля, свернула налево, где виднелась дверь дамского туалета. Прежде чем проскользнуть туда, она поймала спутника за локоть и прошептала: – Я бы не возражала, если бы ты не ограничился одними вопросами.

– Думаю, когда ты их услышишь, прыти у тебя поубавится, – усмехнулся Бондарь.

– Глупости. Я знаю, что тебя интересует.

– Откуда?

– Почти всем в последнее время нужно от меня одно и то же. Ты станешь выяснять у меня приметы убийцы Андрея Пинчука, разве не так?

– Так.

Марго торжествующе улыбнулась:

– Учти, мне действительно известно кое-что важное, но я расскажу тебе об этом только в том случае, если…

– Если я тебе хорошо заплачу, – перебил ее Бондарь.

– И если будешь со мной милым в придачу. Ты умеешь быть милым?

– Я постараюсь.

– Тебе придется очень постараться.

С этими словами Марго скрылась в туалете, а Бондарь, убедившись, что никто не собирается ее преследовать, шагнул на крыльцо, закурил и подставил лицо моросящему дождю. На опасливо проскользнувших мимо балбесов в кепочках он не обратил внимания, поскольку их помятые личности не представляли особого интереса. Имея в своем распоряжении Марго, Бондарь рассчитывал выйти на след убийцы в кратчайшие сроки. Правда, подумал он, для пользы дела придется побыть с проституткой не милым, а как раз очень и очень грубым. Но церемониться с ней некогда. И так времени в обрез.

Бросив взгляд на циферблат часов, Бондарь выругался и вернулся в вестибюль, где по-прежнему не было ни души. Потоптавшись возле двери с символическим изображением женской фигурки, он грохнул в нее кулаком и окликнул:

– Эй, дитя порока! Ты там не уснула?

Ответа не последовало. Из-за двери не раздавалось ни звука. Выхватив «беретту», Бондарь ворвался в довольно вонючую комнатушку и чуть не споткнулся о ноги сидящей на полу Марго. Ее лоб был помечен черной дырочкой с голубоватым ободком, а кафельная стена, к которой она прислонилась, выглядела так, словно ее попытались наспех выкрасить красной краской, пользуясь при этом не кистью, а шевелюрой покойницы.

Она действительно уснула. Тем беспробудным сном, который принято называть вечным.

Бегом вернувшись в зал, Бондарь схватил за шкирку подвернувшегося официанта, заволок его в подсобку и спросил:

– Кто-нибудь выходил из зала во время драки?

– Только баба в черном плаще, – промямлил официант.

– Дальше, – потребовал Бондарь.

– Потом вы с девушкой ушли, а баба в плаще вернулась.

– И?

– И смылась через служебный выход. Я подумал, что она побоялась проходить мимо вас.

У Бондаря опустились руки. Начинать преследование не имело смысла. Если незнакомка сумела хладнокровно пристрелить жертву, воспользовавшись пистолетом с глушителем, то она настоящая профессионалка, а профессионалка не станет дожидаться, пока ее схватят на месте преступления.

– Опиши ее, – устало попросил Бондарь. – Подробно.

– Да не приглядывался я к ней. – Официант сделал безуспешную попытку выскользнуть из угла, куда был загнан.

Бондарь по-прежнему преграждал ему дорогу.

– А ты представь, что приглядывался. Это в твоих интересах.

– Ну, короткая прическа… Глаза какие-то водянистые… Густые брови…

– И это все? Так мало?

Ожидая сокрушительного удара, официант втянул голову в плечи и выкрикнул:

– Вспомнил! У этой бабы челюсти обезьяньи. Она не то чтобы страхолюдина, но если зубами тяпнет, то не обрадуешься.

– Ах ты, чертова Кобыла, – выругался Бондарь, догадавшийся, что его обставила Оксанина массажистка, Катерина.

– Я не говорил кобыла!.. Я сказал: обезьяна!..

Бондарь хлопнул официанта по плечу:

– Молодчага. Глаз у тебя зоркий. Будем надеяться, что милиционеры это тоже отметят.

Официант зажмурился, как поднятый за шкирку кот:

– Я не вызывал милицию, честное слово!

– Тогда немедленно исправляй эту досадную оплошность, – сказал Бондарь, отступая назад.

– Шутите?

– У вас в сортире труп. Если это смешно, тогда можешь считать, что я пошутил.

Подмигнув побледневшему официанту, Бондарь вышел.

XX. В постельных тонах

Даже самый страстный любовник не дожидался бы ночного визита Оксаны с тем нетерпением, которое владело Бондарем. Не меньше десятка окурков лежало в пепельнице, а он все чиркал и чиркал зажигалкой, размышляя, не закурить ли ему снова.

Было принято решение воздержаться. Прихватив пепельницу, Бондарь отнес ее в ванную, тщательно вымыл и почистил зубы.

Стоило ему улечься в постель, как дверь тихонько отворилась, впуская в комнату шкодливо улыбающуюся Оксану. Окутанная облаком парфюмерии и таинственности, она потребовала выключить свет, а потом бесцеремонно откинула край одеяла, под которое вознамерилась юркнуть, не поинтересовавшись мнением Бондаря.

– Хочу познакомиться с тобой как можно ближе, – проворковала она. – Ты ведь расскажешь мне о себе, правда?

Кимоно, в котором она явилась на свидание, с шорохом упало рядом с кроватью. Потом на пол опустилось что-то совсем уж невесомое. Избавившись от одежды, Оксана бесцеремонно легла рядом с Бондарем. От нее веяло холодом и духами, но когда она придвинулась вплотную, оказалось, что губы у нее горячие, а кожа атласная.