Анна Клодзиньская - Очная ставка Страница 44

— Неужели тебе, Збышек, не дорога честь пилота? — спросил Тадек с укоризной.

— Честь?.. В данном случае не испытываю особой потребности в этом, старик. И вообще, все это меня мало трогает. Ошибки могут быть у каждого, только как их преподнести. Нельзя оправдывать этим оплошности механика, потерю ценных зачетных очков и лишение пилота былой славы мастера воздушного боя, — не унимался Збышек.

— Поэтому Казик на предстоящих учениях и участвует только в групповых полетах. И не потому, что он перестал быть мастером воздушного боя, а в силу технической неисправности в его самолете, — пояснил Бараняк.

— Тогда нет проблемы. Остается только посочувствовать коллеге по службе.

— Нет, дорогой Збышек, проблема остается!

— Какая?

— А такая, что ты личную неприязнь к Казику переносишь на служебную почву! — отрезал Тадек.

— Старик, что с тобой? Ты в своем уме?

— Подумай хорошенько и поймешь, что я прав. — Тадек, решив, что дискуссия затянулась, осторожно раздвинул ветки кустарника и зашагал дальше по извилистой лесной тропинке.

Збышек двинулся следом за приятелем, размышляя на ходу; «Может, я действительно говорил о Казике такое, что дает Тадеку основание упрекать меня? Но какое мне дело до служебных забот Казика и его механика? Или он имел в виду что-то другое?.. Конечно, я был зол на Казика за то, что он тайно встречался с Вандой и способствовал тому, что она ушла от меня. Но откуда это могло быть известно Тадеку? Может, Казик доверился ему? Не исключено, что я обвинял его совсем понапрасну. По правде говоря, я никогда не старался выяснить все до конца. Может, это все мое болезненное самолюбие? Кто знает, не принял ли я желаемое за действительное?»

Тропинка вывела их на поляну, на краю которой, возле опушки леса, расположился уютный белый домик. Рядом с ним были разбиты большие армейские палатки.

Территория лагеря была ограждена забором из жердей, словно перенесенным сюда из фильмов о диком Западе. Везде были отменная чистота и порядок.

Оба молодых офицера уверенно направились к арке у входа. Их задержала дежурная по лагерю с красной повязкой на рукаве:

— Панове офицеры, вы к кому?

— Ищем хозяйку вот этого… — Збышек показал купальную шапочку как драгоценный трофей.

— А также девушку, которая забыла на пляже вот эту мыльницу, — добавил Тадек.

— Благодарю… Видимо, наши девушки оставили эти вещи на пляже. Давайте, я передам им, — строго сказала дежурная.

— А расписку?

— Какую расписку? — удивилась девушка.

— Как — какую? Эти вещи стоят денег… — Збышек внезапно умолк, ибо в этот момент из палатки вышла та самая, заинтриговавшая их, стройная девушка с яхты Казика, которую они встретили на берегу.

Заметив молодых офицеров, девушка поспешно поправила волосы и бросила взгляд на домик. Там уже строились в две шеренги ее подруги, отправлявшиеся на лагерные работы. Пожилой мужчина в форме лесничего что-то говорил им, размахивая руками. Со стороны озера доносился рокот моторов, видимо, стартовала очередная пара воднолыжников.

— Это те самые парни, которые приставали ко мне на пляже, — сказала девушка дежурной по лагерю. — Извините, но я спешу на работу… — Девушка протянула руку, чтобы на ходу выхватить у парней купальную шапочку и мыльницу.

— Наверно, это Зоська забыла их на пляже, — подсказала ей ее подружка дежурная.

— Вы, кажется, летчик? И мы с вами, по-моему, где-то встречались… — игриво обратилась девушка к Тадеку.

— Возможно. Ведь мы не только летаем, но и ходим по земле, — отшутился молодой офицер.

Ему показалось, что девушка не очень спешит на лагерные работы.

— А вы надолго приехали сюда? — поинтересовался Збышек.

— Кажется, на целый месяц! Перед отъездом нас пугали глухоманью, убогой избушкой лесника. А оказалось, это чудесный уголок, настоящий рай для отдыха и развлечений! — проговорила знакомая Казика Магурского. И, обращаясь снова к Тадеку, добавила: — Так где же мы все-таки с вами встречались?

— В дискотеке гарнизонного клуба. Я был тогда с Казиком…

— Извините, но там, на пляже, я как-то не сразу вспомнила…

Девушку явно забавляла беседа с молодым офицером.

— В таком случае, позвольте представить вам моего приятеля, Збышека Сосновского, аса среди истребителей-перехватчиков, — поспешил Тадек выставить друга в достойном свете.

Збышек, улыбаясь, подал девушке руку.

— Рада познакомиться. Каролина.

— Ванда, — представилась дежурная по лагерю.

— Приглашаем вас…

— В дискотеку? — перебила Каролина.

— Нет. Вы увидите нечто необычное, захватывающее, — ответил Збышек.

— Что же это?

— Соревнования по водным лыжам. Тадек — один из лучших мастеров-воднолыжников. У него многие берут уроки и добиваются успеха. Рекомендую и вам попробовать, — шутливо продолжал Збышек.

— А вы уже пробовали? — послышался голос Ванды.

— Что, водные лыжи?

— Нет, науку своего приятеля?

— Конечно. Хотя у него лучше получается с девушками. Он обладает исключительным педагогическим талантом, — закончил Збышек.

— Прекрасно! Кажется, вы убедили нас, — проговорила Ванда, пытаясь закончить беседу.

— В таком случае, встретимся завтра утром? — уверенно предложил Збышек.

— Нет. Утром мы заняты. Лучше после работы, скажем, часу в пятом. Привет, мальчики!

И обе девушки одарили очаровательными улыбками своих молодых собеседников.

— До встречи! — ответили окрыленные офицеры.

Девушки, помахав рукой, побежали к домику лесничего, где их ждали подружки по лагерю.

— Пойдем, старик, здесь нам делать больше нечего. Может, позавтракаем? — предложил Збышек.

— А как же водные лыжи?

— Ну, если Казик на своей яхте уже добрался до пристани, то и я должен там быть, — ответил Збышек.

— Опять этот Казик? Вижу, ты не прочь выиграть соревнование в паре с сильнейшим воднолыжником, — заключил Тадек.

3

В этот же день на международном гражданском аэродроме в Варшаве царило необычное оживление.

Летний сезон был в разгаре, толпы авиапассажиров, многие с детьми, ожидали сообщения по радио о предстоящих рейсах. В залах, ресторане и буфетах не хватало мест даже для иностранных гостей, пролетавших транзитом. Длинные очереди пассажиров выстраивались у стоек таможенного досмотра. А до этого они должны были пройти еще паспортный контроль и ожидать получения багажа. У кассы обмена валюты стояла группа пассажиров-иностранцев.

Среди них был один, не привлекавший к себе особого внимания мужчина неопределенного возраста, крепкого телосложения, в очках с металлической оправой, подстриженный под ежик, не слишком модно одетый.

На контрольно-пропускном пункте он предъявил паспорт одного из западных государств на имя Майера. Сейчас он разговаривал с кассиршей:

— Я не хотел бы менять много валюты, поскольку приехал в Польшу ненадолго…

Стоя в очереди, он зря времени не терял. Присматривался к потным лицам таможенников, которых обступила толпа пассажиров, стремившихся побыстрее пройти досмотр и покинуть душный улей аэропорта.

С фотоаппаратом через плечо и небольшой дорожной сумкой Майер направился к особенно придирчивой женщине-таможеннику, которую с опаской обходили многие пассажиры.

Майер не вызвал к себе особого интереса; как обычно, она исправно исполняла свои служебные обязанности.

На вопрос, что у него имеется для таможенного досмотра, Майер в недоумении таращил глаза, пожимал плечами и что-то бормотал на разных иностранных языках. После формального осмотра ручной клади Майер спокойно покинул контрольный пункт.

Местные фарцовщики, охотившиеся на выходе из аэропорта за иностранными туристами, не остановили своего взгляда на скромно одетом иностранце.

Майер подошел к остановке такси и встал в длинную очередь. Он не оглядывался вокруг, никого не выискивал, не реагировал на выкрики в толпе, стоял и терпеливо ждал. Когда подошла его очередь, он спокойно уселся в машину и бросил таксисту по-польски:

— На Центральный вокзал.

По приезде заплатил точно по счетчику. На вокзале заглянул в бар и буфет, побродил по магазинчикам; потом, подобно другим пассажирам, посматривая на часы, стал прохаживаться по залу ожидания. Через какое-то время купил в кассе билет на поезд до одной из курортных станций на юге страны, отходивший через два часа.

В камере хранения он бросил жетон в автомат багажного ящика, в котором оставил свою дорожную сумку и фотоаппарат.

Привокзальный шум и суета, похоже, не раздражали Майера. Он спустился вниз по лестнице и через стекла витрин подземных магазинов стал наблюдать за людьми, мельтешившими во все стороны.