Анна Клодзиньская - Очная ставка Страница 46

Кафе, к которому он подъехал, оказалось открыто. Из окон слышались музыка, громкие голоса. В полумраке зала витали клубы табачного дыма.

Майер посмотрел на часы. Подходило время сеанса связи. Он подошел к бару, где за стойкой суетилась солидная пани. Она готовила кофе, разливала спиртное по рюмкам и бокалам, которые на подносах разносили официантки.

— Прошу вас, пани, я ожидаю телефонного звонка… Если попросят Казика, так это я… — проговорил Майер, любезно улыбаясь замученной работой женщине.

— Телефон в кабинете директора. Многие звонят, но никто не платит!

— Звонить будут лично мне, очень прошу вас, пани…

Майер положил на стойку двадцатизлотовую монету, которая мгновенно исчезла в кармане фартука буфетчицы. Продолжая стоять у бара, он внимательным взглядом окинул зал. Свободных столиков не было.

Шло время, но никто его к телефону не подзывал.

«В то ли кафе я пришел? Вроде все сходится: и адрес, и название. Только телефонный аппарат стоит в другом месте», — размышлял агент.

— Пан Казик? — послышался голос женщины, появившейся в дверях подсобного помещения.

— Да, это я! — встрепенулся Майер.

— Вас просит к телефону шурин.

Майер, не торопясь, озираясь, вошел в небольшой кабинет директора. Ничего подозрительного. Письменный стол завален какими-то бумагами, накладными. Сидевшая за столом полная пани, прервав свои служебные занятия, внимательно посмотрела на вошедшего мужчину.

Майер почувствовал себя неловко, как перед экзаменом, ибо разговор должен был идти на польском языке. Хотя он и владел им, но иногда допускал ошибки, да и акцент чувствовался.

— Привет, Казик!.. Казик, это ты? — послышался, как будто совсем рядом, знакомый голос в трубке, хотя это было на расстоянии сотен километров от Варшавы.

— Да. Это я, Казик. Узнаешь? — Каждое из этих слов, даже паузы между ними означали, что Майер в безопасности, говорит свободно и не схвачен польской контрразведкой. — Слушай, шурин, дорогой, я немного огорчен. Дядя не встретил меня. Может быть, отложим празднование юбилея?

— Не встретил? Где же он?

— В отъезде! Кажется, на море!

Голос в трубке умолк, видимо, решался вопрос, что делать дальше.

— Нет. Празднование должно состояться. Гости приглашены. Необходимо разыскать дядю. Слышишь, необходимо!..

— Не знаю, удастся ли…

— Постарайся! В случае чего, можешь немного задержаться с празднованием юбилея. Но не забудь о подарках… Ясно?

В этих словах Майер почувствовал твердость указаний шефа и вместе с тем понимание создавшегося положения.

Разговаривая по телефону, он заметил, что женщина, сидевшая за директорским столом, прислушивается к его словам. Видимо, ей доставляло удовольствие вникать в чужие дела. Хотя внешне разговор по телефону выглядел как обычный родственный, однако она не могла не обратить внимание на то, что между отдельными словами наступала длительная пауза.

— Задержаться с празднованием юбилея? — повторил Майер с особой интонацией.

— Если дядя задержится, то лучше передвинуть время празднования. Желаю удачи!

— Вам тоже, дорогой шурин.

Майер глубоко вздохнул, положил трубку и вышел из кабинета, провожаемый любопытным взглядом полной пани.

Перед агентом встала проблема, как разыскать человека, к которому он шел на явку. От встречи с ним зависел успех выполнения задания Центра. Может быть, силой проникнуть в явочную квартиру и заставить старуху вспомнить, куда конкретно выехал пан Гузевич?

Выполнение приказа шефа все более осложнялось и становилось опасным. Однако приказ получен, и он должен его выполнить, даже рискуя жизнью.

«Теоретически в Центре могли понять сложность выполнения задания в создавшейся обстановке. Но практически — чем они могли помочь своему агенту, заброшенному в чужую страну?» — размышлял Майер. Он подошел к бару, выпил рюмку коньяка и вышел из кафе.

Центральная улица ночной Варшавы была залита ярким светом электрических фонарей, реклам кинотеатров, витрин магазинов, ресторанов и кафе. На тротуарах — оживленное движение прохожих, на проезжей части громыхали трамваи, мчались машины.

Майер сел в трамвай, через несколько остановок вышел и пересел в автобус. Агента не покидала назойливая мысль еще раз позвонить Гузевичу. На ближайшей остановке он сошел, решительно подошел к автомату и набрал знакомый номер телефона.

Трубку на этот раз подняли, кто-то слегка кашлянул, потом послышался неуверенный скрипучий голос:

— Слушаю! Вам кого?

— Пана Гузевича. Спрашивает его знакомый, хотел бы с ним поговорить.

— Пана Гузевича нет дома. Он в отъезде, будет через две недели, — послышался раздраженный старческий голос и затем треск брошенной трубки.

«Какая дрянь! — подумал Майер о Гузевиче. — В Центре рано или поздно разоблачат его, и тогда не будет пощады изменнику. Он проклянет тот день, когда решил предать нас».

Вместе с тем у Майера начал вырисовываться дерзкий план, один из тех, что были разработаны в разведцентре на случай непредвиденной ситуации. Но выполним ли этот план в чужой стране? Он оказался здесь впервые после многих лет пребывания на Западе. Все его знания об этой стране, где многое изменилось после войны, ограничивались фильмами, прочитанными книгами, прослушанными лекциями, когда готовили его к заброске в Польшу.

В данный момент Майер лихорадочно размышлял над небезопасным планом дальнейших действий, реализация которого требовала от него максимума усилий и изобретательности.

Он подошел к стоянке такси. Взял машину и в игривом тоне обратился к шоферу:

— Подвезите меня к какому-нибудь ночному кабаре… Хочу немного развлечься… Надеюсь, пан понял меня?..

— Можно, — согласился таксист, давая понять, что это для него не впервые.

Машина набрала скорость. Немного покружила по центру и выехала на главную магистраль столицы. Водитель пытался завязать разговор с пассажиром, но Майер не поддержал его. Неуловимым движением руки поправил пластырь, который поддерживал под коленом паспорт в фольговой обложке.

Потом достал из кармана брюк бумажник, отсчитал несколько купюр и демонстративно переложил их в нагрудный карман рубашки.

— Вот в этом ночном ресторанчике пан может неплохо развлечься и найти себе спутницу… — понимающе подмигнул таксист.

Майер расплатился и вышел из машины. Не торопясь, прошелся по тротуару, внимательно осмотрелся вокруг. Ни одна машина не подходила к заведению, откуда слышалась приглушенная музыка и говор посетителей.

Оказавшись в незнакомом месте, агент на миг потерял ориентировку. Однако, поразмыслив, решил, что находится в центре, только в другом районе.

Ресторанчик, с необычным названием «Веселый Юхас», не произвел особого впечатления на Майера. Он непринужденно вошел в прокуренный зал. За стойкой бара, у которой сидели длинноволосые типы с мутными глазами, верховодила пани с бледным, уставшим лицом и погасшей сигаретой. Она автоматически разливала спиртное по рюмкам и бокалам, подавала их, подсчитывала и получала деньги, давала сдачу, споласкивала, вытирала и снова наливала. Ее утомленный взгляд и механические движения рук напоминали автомат.

Майер уселся за один из свободных столиков. После долгого ожидания к нему подошла кокетливо улыбающаяся официантка.

— Что пан желает заказать?

Майер поднял голову и внимательно посмотрел на высокую, стройную молодую женщину.

— Я? Заказываю все, что пани угодно… — игриво ответил агент. — Я приехал в столицу издалека и хотел бы развлечься…

— Я не совсем понимаю пана.

— Да? Очень жаль. В таком случае, принесите бутылку самого лучшего вина и что-нибудь закусить.

Когда официантка принесла заказанное, Майер спросил:

— Может быть, поужинаем вместе?

— Благодарю, но я на службе.

— Какая жалость, пани! А я так надеялся…

Он, не торопясь, налил вина в бокал, отпил глоток-другой, наблюдая за захмелевшим человеком, сидевшим за соседним столиком. Шло время, но никто из посетителей ресторана не обращал на Майера никакого внимания. Расчеты завязать нужное знакомство рушились.

«Неужели снова невезение?» — подумал агент.

— Разрешите присесть к вашему столику? — послышался хрипловатый голос тучного мужчины с опухшим от пьянства лицом.

На мизинце незнакомца блестел перстень с печаткой — символ дешевой элегантности. Его лицо расплывалось в улыбке.

Майер окинул мужчину пристальным взглядом. Мысленно прикинул его возраст — не более пятидесяти. Манеры — нагловатые. Рубашка далеко не первой свежести, галстук засален. Возможно, такой человек и нужен Майеру.

— Прошу пана садиться… — неверным жестом указал он на стул, глуповато усмехнувшись, стараясь при этом казаться тоже охмелевшим.