Треваньян - Санкция Айгер Страница 47

– А у вас что, с Господом Богом договоренность насчет погоды?

– Не надо, пожалуйста, – вмешался Жан-Поль. – Когда Бенджамен высказывает сомнения по поводу вашего маршрута, Карл, он же не нападает на вас лично. Что касается меня, этот маршрут чрезвычайно меня заинтересовал.

Он обернулся к Джонатану, глядящему в окно.

– Вы ничего не сказали, Джонатан. Что думаете вы?

Туман поднялся со стены, и Джонатан обратил свои слова к горе:

– С вашего позволения, Карл, мне хотелось бы уточнить парочку деталей. Предположим, мы дошли до Третьего Ледника согласно вашему плану, и тогда оставшаяся часть восхождения пойдет по классическому маршруту, не так ли? Вверх по Скату, через Траверс Богов, на Паука, по Лесенкам и на Верхний Ледник?

– Именно так.

Джонатан кивнул и мысленно отметил галочкой каждый из упомянутых отрезков маршрута. Потом он посмотрел на снимок диагонального желоба, вдоль которого предполагал двигаться Карл.

– Разумеется, вы понимаете, что, если нас зажмет выше этого желоба, для отхода ваш маршрут не подойдет.

– Я считаю, что планировать маршрут в расчете на отход – это чистое пораженчество!

– Я считаю обратное чистым идиотизмом.

– Идиотизмом?! – Карл очень постарался сдержаться. Потом он пожал плечами, как бы обиженно соглашаясь. – Ладно. Очень хорошо. Право планировать путь, отхода предоставляю доктору Хэмлоку. У него же больше опыта по этой части, чем у меня.

Бен взглянул на Джонатана и удивился, что он стерпел все это, ограничившись лишь улыбкой.

– Значит, я могу считать, что мой план принят? – спросил Карл.

Джонатан кивнул.

– При условии, что сохранится ясная погода и свежий снег примерзнет. Без этого в течение нескольких дней нельзя будет подняться никаким маршрутом.

Жан-Поль не скрывал радости, что Джонатан согласился, и они с Карлом снова принялись шаг за шагом отслеживать маршрут по карте. В то же время Джонатан отвел Андерля в сторонку и спросил о его соображениях касательно маршрута.

– Этот диагональный подъемчик пройти будет интересно. – Таков был единственный комментарий Андерля.

Бену маршрут определенно не понравился – как и группа, как, впрочем, и сама идея восхождения. Джонатан подошел к нему.

– Купить тебе пива?

– Нет, спасибо.

– А что?

– Не хочется мне пива. А хочется выйти из всего этого дела.

– Ты нам нужен.

– Не нравится мне все это.

– Какую погоду обещают?

Бен неохотно признал, что прогноз на три дня чрезвычайно благоприятен – устойчивый антициклон и падение температуры. Джонатан поделился этой доброй вестью с группой, и все разошлись, полные оптимизма, пообещав поужинать вместе.

К ужину погода в долине улучшилась – резко упала температура и воздух стал намного прозрачней. Снег белел под луной, и желающие могли заняться счетом звезд. Эти неожиданные перемены, а также орфографические ошибки в меню составили общую тему застольной беседы, но уже вскоре шестерка распалась на четыре обособленные части.

Жан-Поль и Карл оживленно болтали по-французски, говоря исключительно о восхождении и его проблемах. Карл с радостью демонстрировал ту скрупулезность, с которой он подошел к каждому аспекту данной проблемы, а Жан-Полю нравилось уже то, что он понимает, о чем говорит Карл.

Анна сосредоточила свое внимание на Андерле, и заложенное в том от природы чувство юмора расцвело пышным цветом, чему Анна в немалой степени способствовала, еле заметными жестами показывая ему, что слушает и понимает, пока Андерль не начал работать на пределе своих возможностей. Джонатану было ясно, что Андерля она использует для отвода глаз, но ему нравилось, что обычно сдержанный австриец так веселится – что бы ни служило тому причиной.

Бен явно хандрил. Он водил вилкой по тарелке без всякого аппетита. Психологически для него восхождение уже закончилось, он больше не был неотъемлемой частью команды, хотя, разумеется, он будет и дальше ответственно выполнять свои обязанности.

Поначалу Джонатан принимал некоторое участие в обоих диалогах, которые велись за столом, вставляя свои реплики лишь тогда, когда этого требовала пауза или взгляд кого-то из собеседников. Но вскоре он совсем ушел в себя, чего остальные даже не заметили и не сильно от этого страдали. Его очень беспокоила шифровка Дракона. Спецрозыск еще не установил имени объекта. А что если они смогут передать информацию Джонатану только перед самым восхождением? Удастся ли ему провести санкцию непосредственно на маршруте?

И который же из них? Неприятнее всего было бы убивать Андерля, легче всего – Карла. Но не так уж и легко. Прежде санкция предполагала лишь имя, фамилию, перечень привычек и распорядок дня в сухой справке Спецрозыска. Лицо человека он видел лишь за несколько минут до санкции.

– ...вам так неинтересны? – Анна обращалась к нему, весело поблескивая глазами.

– Прошу прощения? – Джонатан постарался выйти из состояния глубокой задумчивости.

– Вы за весь вечер не произнесли и двадцати слов. Мы вам настолько неинтересны?

– Помилуйте! Я просто ничего существенного или занятного не могу сейчас сказать.

– И из-за этого молчите? – Карл от души рассмеялся. – Как это не похоже на американца!

Джонатан лучезарно улыбнулся ему, а про себя подумал, – насколько Карлу пошла бы на пользу небольшая порка. Это национальная особенность немцев – им всем не повредила бы порка.

Бен встал и пробормотал извинения. Если погода не изменится – а до завтра они этого наверняка знать не могут, – восхождение начнется через двадцать девять часов, и он предложил, чтобы все как можно дольше поспали и окончательно проверили личное снаряжение. Бен угрюмо вышел из-за стола. В своем общении с журналистами, обратившимися к нему в вестибюле, он был особенно резок.

Поднялся и Карл.

– То, что говорит герр Боумен, совершенно справедливо. Если погода удержится, нам придется отбыть послезавтра в три часа утра.

– Значит, сегодня наша последняя ночь? – Анна спокойно посмотрела на него, потом одарила взглядом каждого, и всем досталось совершенно поровну.

– Не обязательно последняя, – сказал Джонатан. – Мы еще, знаете ли, можем вернуться.

– Плохая шутка, – объявил Карл.

Все начали расходиться. Джонатан пожелал им спокойной ночи и в одиночестве вернулся к своему кофе с коньяком. Он вновь погрузился в мрачные мысли. Для того чтобы точно назвать ему объект, у Дракона оставались всего сутки.

Гора, объект, Джемайма. И за всем этим – его дом, его картины. Вот что самое главное.

Он заметил, что начинает нервничать, и тут же подал по всей нервной системе команду успокоиться. И все же плечи его оставались напряженными, а для того, чтобы согнать с лица хмурые складки, потребовалось усилие мускулов.

– Можно к вам присоединиться? – Сама фраза была вопросительной, интонация же – нет. Карл уселся, прежде чем Джонатан успел ответить.

Последовала пауза, во время которой Джонатан допил коньяк. Фрейтаг нервничал. Его осанка была настолько напряжена, что сделалась какой-то хрупкой.

– Я пришел переговорить с вами.

– Да, я догадался.

– Я хочу поблагодарить вас.

– Меня? Поблагодарить?

– Я ожидал, что вы будете против моего маршрута... моего руководства. Если бы вы стали возражать, остальные бы присоединились к вам. Ведь мистер Боумен – это ваш человек. А Биде – это флюгер, повернет туда, куда ветер подует. – Карл опустил глаза, не меняя угловатой позы. – Знаете, для меня это очень важно. Очень важно быть руководителем в этой группе.

– Да, мне тоже так показалось.

Фрейтаг поднял ложку и аккуратно положил ее на то же самое место.

– Герр доктор? – сказал он, не поднимая глаз. – Я ведь вам не очень симпатичен?

– Нет. Не очень.

Карл кивнул.

– Так я и думал. Вы находите меня... неприятным? – Он посмотрел на Джонатана с еле заметной улыбкой, исполненной отваги.

– Да, неприятным. А также весьма неловким в общении и ужасно неуверенным в себе.

Карл хрипло рассмеялся.

– Меня? Неуверенным в себе?

– Угу. С обычной в таких условиях избыточной компенсацией за абсолютно обоснованное чувство собственной неполноценности, свойственное типичному немцу.

– Вы всех людей подразделяете по национальному типу?

– Не всех. Только типичных.

– Как, должно быть, для вас проста жизнь!

– Нет, жизнь не проста. Просты, по большей части, люди, с которыми она меня сводит.

Фрейтаг слегка поправил ложку указательным пальцем.

– Спасибо вам, герр доктор. Вы были очень добры, проявив такую откровенность. Теперь и я буду с вами откровенен. Я хочу, чтобы вы поняли, почему мне так важно возглавить это восхождение.

– Это совершенно не обязательно.

– Мой отец...

– Ей-богу, Карл! Мне это решительно безразлично.

– Мой отец не сочувствует моему интересу к альпинизму. Я – последний в семье, и он хочет, чтобы я унаследовал дело.