Джон Гарднер - Операция «Ледокол» Страница 48

— А зигзагами безопасно? — проорал он в ухо девушки, вспомнив о минном поле.

— Сейчас узнаем! — прокричала Пола, обернувшись, и налегла на руль — снегоход кинуло в сторону, и Бонд тут же услышал, как слева зловеще засвистели пули.

Пола вывернула руль обратно, в ней проснулась та самая сила, которая появляется у человека в критических ситуациях. Снегоход постоянно болтало и заносило, иногда он шел зигзагами, иногда — боком, а иногда — прямым курсом, на полном газу.

Свет от первой сигнальной ракеты потухал, но вокруг по-прежнему свистели пули. И дважды Бонд наблюдал, как перед ними почти лениво падали длинные полосы от трассирующих пуль, красные и зеленые, сперва слева, потом — справа.

Бонд и Пола вжались в седло, и он почувствовал в себе странную смесь злости и отчаянья. Через мгновение он понял причину этого: все его инстинкты приказывали ему остаться на русской территории и продолжить бой с Колей Мосоловым, однако вместо этого он позорно бежал. В голове вертелась старая поговорка: «Кто, сражаясь, убегает, завтра снова в бой вступает». Убегать — это было как-то не в характере Бонда. И все же глубоко в душе он понимал, что бегство было необходимостью. И он, и Пола должны были завершить миссию и вернуться домой невредимыми, и сейчас для них представился единственный шанс сделать это.

Трассирующие пули продолжали свистеть, хотя сигнальная ракета уже давно потухла. Внезапно раздался еще один слабый взрыв, ознаменовавший запуск второй ракеты, однако на этот раз стрельба прекратилась. Вместо нее раздался ужасающий шум, будто их стремительно догонял скоростной экспресс. Этот звук продолжался до тех пор, пока минометный снаряд не угодил в землю, где-то далеко позади, слева. Последовал оглушительный грохот, за ним второй и третий. Все три — сзади.

Теперь Пола выжимала из двигателя «Ямахи» все что могла и мчалась по прямой, чтобы не терять в скорости. Временами Бонду даже казалось, что они вот-вот оторвутся от земли, поэтому в такие моменты он крепко-крепко прижимался к девушке. Вдруг вновь раздался визг минометных снарядов, на этот раз — справа, спереди, и три ядовито-оранжевых вспышки, возникшие в темноте, ослепили их, оставив на сетчатках глаз остатки картины.

Сперва минометные снаряды упали позади, теперь — впереди. Это означало только одно: Колины люди пристреливались, и было не исключено, что следующий снаряд угодит точно в цель.

Чтобы избежать этого, Поле нужно было вырваться из зоны поражения. И девушка старалась изо всех сил: ручка газа была выжата до предела и «Ямаха» летела стрелой по ледяной корке. Впереди в белой дымке чернел гигантский склон — там был лес и Финляндия.

Наступил страшный момент: где-то вдали раздался тяжелый хлопок и за ним свист от летящих минометных снарядов. Однако последовавшие взрывы раздались далеко позади: Пола сумела-таки выехать из зоны обстрела. Теперь, если только они не подорвутся на мине — а у них уже была масса возможностей сделать это, — они должны были добраться до леса.

Это случилось еще до того, как Пола и Бонд совершили свой отчаянный бросок через финскую границу. С наступлением сумерек со скал, расположенных вокруг объятых пламенем руин «Ледяного дворца», на землю спустились двое мужчин. Вокруг не было ни души, кто бы мог их заметить.

С самого окончания воздушной атаки эти двое спешно расчищали вход в единственный чудом уцелевший фрагмент бункера — железобетонный ангар, в котором стоял легкий самолет «Сессна 150 Коммьютер», серого цвета, на трех подвесных лыжах, но сумели распахнуть перекосившие двери ангара лишь, когда стемнело.

Самолет остался без повреждений, однако взлетная полоса была искалечена и завалена обломками. Тот, что повыше, дружеским тоном отдал своему напарнику указания. Напарник, который и так уже успел усердно потрудиться, с готовностью пробрался на взлетную полосу и там, сдвигая, все что мог, в стороны, расчистил для самолета несколько сотен ярдов.

Двигатель «Сессны» вяло кашлянул, завелся и, разогревшись, загудел спокойным, ровным тоном.

Вернувшись обратно, напарник залез в кабину самолета, сел рядом с Высоким, и маленький самолетик осторожно двинулся вперед, будто его пилот проверял взлетную полосу на прочность.

Пилот обернулся к напарнику, просигналив ему большим пальцем о готовности, выдвинул закрылки на максимальный подъем и через секунду нежно нажал на газ. Двигатель разогнался до максимального числа оборотов, и самолет, подпрыгивая на неровной поверхности, стал набирать скорость. Пилоту при этом приходилось внимательно всматриваться вперед, то и дело объезжая самые худшие участки. Но вот самолет, подпрыгнув, выскочил на короткий заледенелый участок, тем самым чуть увеличив скорость разгона, и помчался вперед, едва касаясь неровной поверхности.

Впереди замаячил лес, деревья росли с каждой секундой. Пилот почувствовал, что настал тот момент, когда машина послушно берет весь вес на свои крылья, и нежно потянул штурвал на себя. Нос «Сессны» задрался, и на миг показалось, что машина замешкалась, однако затем все же ринулась вперед, с каждой секундой набирая скорость и высоту.

Держа газ на максимуме, пилот сильней потянул штурвал на себя, затем сбавил обороты, и в хвосте прибавилось веса. Пропеллер стал жадно загребать воздух, но самолет клюнул носом. Пропеллер не сдался и вскоре принялся энергично ввинчиваться в воздушную гладь. В итоге управление стабилизировалось, самолет поднял нос и устремился ввысь.

Машина прошла буквально в считанных дюймах над еловыми ветками.

Граф Конрад фон Глёда улыбнулся и лег на курс. Он летел к своей следующей цели. Сегодня граф проиграл, с треском, но он и не думал сдаваться. Целые легионы по всему миру ждали его приказа. Однако сперва ему нужно было свести кое с кем счеты. В знак благодарности граф кивнул своему напарнику — Гансу Бухтману, которого Бонд знал под именем «Гаденыш» Брэд Тирпиц.

Пола и Бонд добрались до отеля «Ревонтули» в два часа ночи, и Бонд сразу же пошел на автостоянку, чтобы отослать из своей машины шифровку для М. Слова для шифровки он подбирал особенно тщательно.

Когда же Бонд вернулся в отель, в регистрационной его ожидала записка:

Дорогой Джеймс, номер наших апартаментов — пятый. Может, выспимся как следует и не поедем до полудня в Хельсинки? С любовью, Пола.

P.S. В данный момент я не чувствую себя особо усталой, поэтому заказала нам шампанского и превосходнейшей копченой лососины.

Бонд с удовольствием вспомнил о ее тайных пристрастиях и богатом опыте и бодро направился к лифту.

19. НЕЗАКОНЧЕННОЕ ДЕЛО

Они поехали в Хельсинки на «Саабе» и проговорили почти всю дорогу.

— И все-таки очень многое для меня до сих пор остается загадкой, — начал Бонд, как только они выехали из Саллы. Сейчас он чувствовал себя свеженьким: в отеле он хорошо отдохнул, побрился, принял душ и переоделся в чистую одежду.

— Например? — Пола прибывала в озорном настроении.

На девушке была меховая шуба, в которой она наконец-то выглядела нормальной женщиной, а не «кульком утепленного нижнего белья», как она сама охарактеризовала себя в своем прежнем одеянии.

Пола откинула свои восхитительные белокурые волосы и положила голову на плечо Бонда.

— Когда твое агентство, СУПО, впервые заподозрило Аарнэ Тудеера, этого графа фон Глёду?

Она улыбнулась, чрезвычайно довольная собой.

— Это была моя идея. Понимаешь, Джеймс. Я никак не могу понять, почему за все эти годы ты так и не раскусил меня? Знаю, мое прикрытие было надежным, но ты ничегошеньки не подозревал!

— Глупец, поверил тебе на слово, — ответил Бонд, глубоко вздохнув. — Проверил тебя один раз. Ничего не нашел. Сейчас-то легко говорить, но тогда порой я удивлялся, как это мы умудряемся натыкаться друг на друга в разных концах света!

— Ага.

— Но ты не ответила на мой вопрос, — настаивал Бонд.

— Дело в том, что мы знали, что он что-то готовит. Ведь вся эта история о том, что я школьная подружка Анни Тудеер, — чистейшей воды правда. Ее мама действительно привезла ее на Родину, и я действительно познакомилась с ней. Но когда я услышала по официальным каналам (я тогда уже давно работала на СУПО), что Анни вступила в Моссад, я просто не могла этому поверить!

— Почему?

На секунду внимание Бонда отвлеклось от дороги. Любое упоминание об Анни Тудеер неизменно вызывало у него неприятные воспоминания.

— Почему я не поверила, что она преданный агент Моссада? — Пола ответила, не раздумывая: — Я слишком хорошо ее знала. Она была кровиночкой своего папаши. И глубоко любила его. Я это чувствовала как женщина. От части благодаря кое-каким ее высказываниям, отчасти — простая интуиция. Про ее отца знали все. Конечно, знали. Никто ведь не делал из этого особого секрета. Секрет Анни состоял в том, что отец промыл ей мозги. Я думаю, что, когда еще она была совсем ребенком, он уже тогда наметил ее будущую роль. Я почти уверена, что он держал с ней постоянную связь, давал ей советы, инструкции. Он был единственным, кто мог обучить Анни, как проникнуть в Моссад.