Питер О`Доннел - Вкус к смерти Страница 49

— Не думал, что тебе удастся изготовить клей из этих костей. Они ведь такие старые. Мне показалось, что они совсем сухие.

— Высох только жир. Мне даже не пришлось его соскабливать. — Вилли налил немного воды в кружку и подбросил в огонь несколько коротких прутиков.

Через десять минут стабилизаторы были приклеены точно в дюйме от конца каждой стрелы. Удовлетворенный своей работой, Вилли встал и спрятал готовые стрелы в углублении под двумя камнями древнего водовода, где хранился весь их арсенал.

Вернувшись, Гарвин растянулся на койке миссис Танджи и взял потрепанный журнал, оставленный Скитом Лоури два дня назад. Некоторое время он сосредоточенно молчал и хмурился, решая кроссворд, потом спросил:

— Сколько «с» в слове «искусство», Принцесса?

Модести вскинула бровь.

— В правописании я не очень-то сильна. Трех хватит, а?

— С тремя в самый раз. Тогда поперек предпоследняя буква в слове будет «в». Что это за ночная птица?

Модести посмотрела на Колльера.

— Да нет такой птицы, правда?

Стива охватил острый приступ раздражения.

— Что-то сегодня меня совсем не интересуют вопросы орфографии, а тем более орнитологии. Даже не знаю почему. Возможно, из-за погоды.

Модести лукаво улыбнулась.

— Давай, давай, Стив, мне нравится, как ты бесишься. Я просто обожаю тебя в гневе.

— Ради Бога, не говори со мной, как с неразумным ребенком!

— Хорошо, хорошо. Но ты в самом деле можешь нам помочь. Так сколько же «с», в слове «искусство»?

Колльер озадаченно уставился на нее. Дайна сказала:

— Думаю, мы со Стивом не совсем понимаем, Модести…

Вилли посмотрел на них.

— Это адреналиновая усталость. Ты неподвижно сидишь, перемалывая в голове одни и те же мысли, и тратишь при этом больше энергии, чем если бы взбирался по лестнице на крышу небоскреба. Лучше решать кроссворды и беречь силы, вот и все. А у вас в Канаде, милая, есть ночные птицы, в названии которых предпоследняя буква — «в»?

С приближением вечера напряжение нарастало. Около шести часов со стороны форума раздался шум возбужденных голосов. Модести работала неподалеку. Она увидела, как Габриэль, Макуиртэр и Деликата одновременно бросились к Дайне. Издали во всю прыть мчался Венцель.

Прислушавшись, Модести разобрала, что между Габриэлем и Деликатой идет перепалка. Человек-гора смеялся, а Габриэль кричал на него:

— …Установить прожекторы и копать ночью!

— Опять ты за свое, Габриэль. Нет, нет и нет… Копать начнем завтра, — хохоча, твердил Деликата.

В конце концов Габриэль со злостью пожал плечами. Модести заметила, что Деликата бросил взгляд в ее сторону. Теперь она ясно услышала его голос:

— Кроме того, мы не можем лишить майора Венцеля его законного права на сатисфакцию, так ведь? Лично я не могу.

Он подошел к Модести и остановился перед ней.

— Наши труды близятся к завершению, если можно доверять таланту мисс Пилгрим. А пока — разве нас не ждет великолепный аперитив перед главным событием? — Деликата радостно улыбался. — У вас назначена встреча, помните? Майор Венцель обещал еще разок потрясти перед вами своей шпагой.

Глава 18

Песчаная поверхность небольшой овальной арены была еще теплой от дневной жары. Вокруг расположились зрители. Слева на каменном возвышении громоздилась необъятная туша Деликата. Рядом с ним сидел Габриэль. Теперь он больше не злился. Казалось, происходящее доставляет ему удовольствие.

На противоположной стороне арены, справа, два первых ряда сидений отвели пленникам. Здесь были все. Дайна сидела впереди между Колльером и Вилли Гарвином. Профессор Танджи и его археологи, находившиеся позади них, не шевелились и не разговаривали друг с другом. Трудно было сказать, понимают ли они, что происходит. Выше разместились охранники. Многие из них курили в ожидании представления. Двое стояли с краю, держа автоматы на изготовку.

Вряд ли жители древнего Маса смотрели с этих каменных скамей на настоящие гладиаторские бои. Оторванное от внешнего мира, пестрое и довольно немногочисленное население города было лишено возможности устраивать здесь классическое представление древних римлян. Вероятнее всего, в цирке проходили спортивные состязания, скачки, петушиные бои, различные тренировки и празднества. Странно, но, похоже, Модести Блейз и Венцель оказались первыми людьми за всю многовековую историю города, которым предстояло встретиться на этой арене в дуэли не на жизнь, а на смерть.

В дальнем конце арены появился Макуиртэр со шпагой в руке. Модести сняла башмаки, потом брюки и рубашку. Ботинки могут заскользить на тонком слое песка, покрывающего выжженную солнцем поверхность. Что же касается остального… Для этого у нее тоже были причины.

Модести расстегнула бюстгальтер и выпрямилась. На ней остались только плотные черные трусики. Макуиртэр замер на некотором расстоянии от нее, не сводя с Модести похотливых глаз.

— Значит, вот эти мишени вы предлагаете ему?

Модести ничего не ответила. Не сводя с нее взгляда, Макуиртэр добавил:

— Этим вам не удастся отвлечь его внимание.

В ее голосе прозвучало нескрываемое презрение:

— Я просто не хочу, чтобы кусочки ткани попали в рану… если, конечно, я буду ранена.

Объяснение выглядело вполне правдоподобным. В старину многие дуэлянты умирали от заражения крови, вызванного попаданием в раны загрязненных частиц одежды, поэтому доктора в те времена советовали сражаться обнаженными по пояс.

Макуиртэр хихикнул:

— Боже ты мой! Может быть, крошка, ты думаешь, что бой прекратится при первой крови? Да он же просто сделает из тебя решето!

Модести прекрасно видела, какими жадными глазами Макуиртэр пожирал ее обнаженное тело. Она уже давно догадывалась, что по своему сексуальному развитию он находится на уровне школьника. Его слова и поведение только подтверждали это. Страстное желание дотронуться до нее боролось в нем с каким-то стародавним запретом, заложенным скорее всего пуританским воспитанием в детстве.

Наконец шотландец протянул ей шпагу, держась за эфес, чтобы Модести пришлось взять ее прямо за клинок, и быстро отскочил назад. В осторожности Макуиртэру нельзя было отказать. За несколько дней он умудрился ни разу не подойти ближе чем на четыре шага к Модести Блейз или Вилли Гарвину, кроме тех случаев, когда держал их на мушке.

— Да, конечно, прискорбно расставаться с таким роскошным телом, — ухмыляясь, проговорил он. — Но я все равно буду рад, когда ты уйдешь из этого мира, Блейз. Ты должна расплатиться по всем счетам. — Внезапно в его глазах вспыхнула злоба, а усмешка превратилась в гримасу ненависти. Он круто повернулся и направился к Габриэлю и Деликате, сидевшим на трибуне.

Конструкция эфеса была такой, что, взявшись за него, Модести ощутила, будто в ладонь легла рукоятка пистолета. Она сделала несколько движений шпагой, примериваясь к ней, и та моментально ожила, словно стала продолжением ее руки.

Модести опустила шпагу и стала спокойно ждать. Размышлять ей было уже не о чем. Как бы то ни было, решение принято. Теперь остается избрать тактику, но это она сделает только после того, как сможет полностью оценить фехтовальное мастерство Венцеля.

Вероятнее всего, он превосходный спортсмен. В этом, пожалуй, нет сомнений. Кроме того, у него будет одно несомненное преимущество. Правда, Модести надеялась в глубине души, что гордость не позволит Венцелю подчиниться приказу Деликаты и надеть стальную кольчугу. Но она и сама считала эту надежду почти не существующей.

Сама же она располагает двумя преимуществами. Во-первых, Венцель наверняка предоставит ей некоторое время. Он не станет убивать ее в первые же минуты боя. Ведь со страстью фанатика он жаждет этой дуэли не просто для того, чтобы покончить с Модести. Он будет действовать не торопясь, наслаждаясь своим искусством владения шпагой, пользуясь всеми отработанными приемами, чтобы постепенно истощить ее силы многочисленными мелкими ранениями. Только когда она окончательно ослабеет, Венцель нанесет решающий удар. Все это доставит ему такое же удовольствие, как долгая любовная игра, завершающаяся бурным оргазмом.

Таким образом, Модести не сомневалась, что у нее будет достаточно времени, необходимого для использования второго преимущества. Силу Венцеля она попытается обратить в его слабость. Он привык относиться к фехтованию как к одному из видов высокого искусства. Наверняка он поведет бой строго согласно правилам, так, как делал это всю жизнь на спортивной дорожке. Грубая драка, навязанная ему, вызовет у него отвращение и приведет в ярость.

Но Модести предпочитает именно такой стиль. Конечно, Венцель мог уже догадаться об этом и быть настороже на случай неожиданных действий с ее стороны. Но все равно, так или иначе, в какой-то степени его возможности будут ограничены.