Анатолий Ромов - Таможенный досмотр Страница 5

— Испугался… Испугался. А чего?

— Наказания, естественно.

— А может быть, не наказания? — Сторожев помедлил. — Ладно, хорошо. — Он протянул нам бумажки с заключениями и фотографии. — Вот, посмотрите, баллистическая и трассологическая экспертизы, медицинское заключение, результаты вскрытия… ну и фото. Хотя вы сами все видели.

Мы с Антом старательно просмотрели заключения и фото. Ничего нового для нас в них не было. И все-таки мне сейчас хотелось хоть что-то выцарапать из этих заключений. Я вгляделся. “Бригада патологоанатомов… в составе… установила… Пробита правая височная кость… с одновременным поражением… Смерть… наступила мгновенно”.

— Судя по всему, стрелял специалист. — Сторожев взял одну из фотографий. — Как в десятку. Специалист, который умело использовал обстановку, приготовившись к стрельбе заранее и применив глушитель и оптический прицел. Дополнительные данные в пользу этого заключения: ни в одном из домов, откуда мог быть произведен выстрел, не обнаружено никаких следов стрелявшего. Не найдено ни одного свидетеля, который мог бы хоть что-то сказать. Скажем хотя бы, кто видел что-то подозрительное. Или кого-то. Будто не человек стрелял, а тень. Выстрелила эта тень бесшумно — и нет ничего.

— Сергей Валентинович, это, кстати, вполне возможно, — сказал Ант. — Просто для такого выстреле надо было знать, что Горбачев придет к нам с утра. У того, кто стрелял, наверняка была облюбованная заранее точка. Бесшумно выстрелить, насадив глушитель, и попасть с первого выстрела в висок для классного стрелка да еще с оптическим прицелом, задача нетрудная. А скрыться… Скрыться в такой ситуации, пока разберутся, что к чему, еще проще. Спрятал оружие, скажем, в портфель или в сумку, вышел на улицу. И привет.

— Хорошо излагаешь. Не спорю. Но спрашивается: зачем было такому человеку убивать, в общем, мелкого спекулянта, шестерку? Володя, вопрос и к тебе.

— Ну, думаю… — Честно говоря, я и сам сейчас не понимал зачем. Помедлив, решил отделаться общей фразой: — Думаю, кому-то он мог очень помешать, этот Горбачев.

— Понимаешь. Все правильно, правильно. Только вот кому и чем? — Сторожев взял записную книжку. — Может быть, что-то есть в этой книжке?

— Наверняка, — сказал Ант. Ясно было, что шеф уже давал эту книжку “на обработку”.

— Я показывал эту книжку в НТО.

— Кому интересно? — спросил Ант.

— Уфимцеву. Знаете такого?

— О, — Ант покачал головой, — Эдик Уфимцев — это марка. Возможно ли вообще в этом мире не знать Уфимцева.

— Ну, ну, — сказал Сторожев. — Рад, что цените.

Эдик Уфимцев, или, если уж по всем правилам, Эдуард Андреевич Уфимцев, номинально занимал в нашем управлении должность заместителя начальника научно-технического отдела. Кроме того, он возглавлял лабораторию по валюте и ценностям. Но, если говорить честно, для меня, да и для всех Эдик Уфимцев был чем-то гораздо большим. Хоть он и кончил исторический факультет, но, скажем, все, что касалось алмазов и бриллиантов, знал на уровне хорошего ученого-петрографа. Фанатик? Нет, пожалуй, не то слово. Эдик был в какой-то степени энциклопедией, человеком, который знает все или почти все о мире фарцовщиков, спекулянтов валютой и драгоценными камнями, где бы они ни жили — в Москве, Ленинграде, Таллине или, допустим, каком-то еще городе. Скажем так, Эдик был в какой-то степени человеком увлеченным. Если тебе нужно было срочно узнать хоть что-то о законах, обычаях, порядке совершения сделок или еще о чем-то, что происходит в мире, как он выражался, “крупной фарцы”, Эдик мог в любой момент, поймав тебя за пуговицу, подробно и точно, не заглядывая ни в какие справочники, изложить тебе все, что требовалось.

Если Сторожев отдавал записную книжку Горбачева на исследование Уфимцеву — значит, шеф считает, что убийство явщика каким-то образом может быть связано со сводкой “14-В” и вернее всего какой-то контрабандой.

— И что Уфимцев, Сергей Валентинович? Если не секрет?

— Об этом ты, Володя, вместе с Антом спросишь у него сам. Через полчаса.

— Что, он теперь будет работать на нас? — поинтересовался Пааво.

— Ну… в какой-то степени. Собственно, вся эта история с Горбачевым — дополнение.

Ант незаметно составил вместе два больших пальца. Я отлично понял, что значит этот его жест. Если история с Горбачевым — дополнение, то что же тогда основное?

— Знаете такой теплоход — “Норденшельд”?

Мы с Антом промолчали. Каждый из нас, кажется, не хотел первым отвечать на этот вопрос. Знали ли мы “Норденшельд”. Кажется, мы теперь знали все о “Норденшельде”.

— Так знаете или нет?

Ант покосился на меня.

— Да, Сергей Валентиныч, — сказал я. — “Норденшельд” — круизный теплоход компании “Трансбалтик шип лайн”. Заходы в Таллин, Ленинград, снова в Таллин и дальше в Европу и Америку. С интервалами в полтора месяца. Стоянка у нас три дня.

— Все верно. Так вот, две недели тому назад наша служба радиоперехвата засекла шифровку. Если вы помните. Шифровка… довольно милая. Она предупреждала кого-то здесь, что в ближайший заход на “Норденшельде” прибудет контейнер. Нелегально, конечно. Магнитный контейнер, который будет закреплен на днище в районе примерно тридцать шестого—тридцать седьмого шпангоутов. Помнишь эту шифровку, Володя?

— Отлично помню, — сказал я. — Сводка “14-В”, я хорошо помню в ней каждое слово.

— Все это подтвердилось. Мы обнаружили контейнер. Было это десять дней назад. Снимали ночью, перед швартовкой. Работали лучшие аквалангисты, обработали без шума, сфотографировали и тут же поставили на место. В контейнере оказалась крупная сумма иностранной валюты. Естественно, за “Норденшельдом” установили наблюдение. Засаду по всем правилам. Но, хотя все было организовано чисто, никто за контейнером не явился. Ни в первый раз, у нас, ни в Ленинграде, ни во второй раз у нас. “Норденшельд” сегодня ушел из Таллина в дальнейший круиз. А контейнер так и остался без хозяина. Бери полмиллиона — не хочу.

— Контейнер, естественно, сняли? — спросил Пааво.

— Да, конечно. Вся сумма оприходована и пока, до сдачи в Госбанк, хранится в портовой таможне. А сам контейнер — вот он. Можете полюбоваться.

Я подтянул к себе контейнер. Да. Найти такую маленькую заплатку на необъятном днище океанского лайнера даже для опытного аквалангиста задача почти непосильная. С одной стороны контейнера — четыре небольших выступа-ножки.

— Кажется, с дистанционным управлением, Сергей Валентинович? — спросил я.

— Да. Вот приемное устройство. Четыре магнитных держателя с капсулами. При подаче импульса магниты срезаются ударной волной направленного действия. Взрыв тихий. Под водой практически бесшумный. Да и не взрыв, мини-взрыв, заряд-то крохотный. Стоит, сидя в каюте, подать импульс — и контейнер всплывает рядом с бортом, в районе тридцать седьмого шпангоута.

— Чисто, — заметил Ант.

— Но он не всплыл. Да и вообще даже попыток явиться за этим контейнером не было. Хотя засада, как я уже говорил, была организована по всем правилам.

— Ну, почему за контейнером никто не пришел, можно объяснить, — сказал Ант. — У хозяина вполне могла быть какая-то система предупреждения. Которая давала сигнал, как только контейнер не просто даже снимали, а сдвигали с места.

— Может быть. Так вот, все это дело придется разбирать вам. Тебе, Володя. Ты назначаешься старшим. И тебе, Ант.

— Извините, Сергей Валентинович, не пойму, — сказал Ант после молчания. — Мы что, чем-нибудь перед вами провинились? За что вы решили повесить на нас контрабанду? Ведь этим обычно занимаются даже не младшие следователи — таможня.

— Ант, милый ты мой, я бы ничего этого на вас не вешал. Слишком крупная сумма инвалюты.

— Сколько?

— Пятьсот тысяч долларов.

Честно говоря, я сначала даже не поверил своим ушам. Здесь, в приграничном районе, мы слышали и видели всякое. Попытки провоза крупных сумм бывали не так уж редки. Но обычно такая контрабанда не превышала пяти тысяч долларов. Если провоз превышал пятьдесят тысяч — это считалось уже ЧП, которым должны были заниматься следователи по особо важным делам. Может быть, даже из центра. Сто тысяч — о таком мне не приходилось слышать. Но пятьсот тысяч? Теперь все ясно, почему так долго длился вчерашний утренний разговор с Москвой. И еще одно ясно — Москва это дело отдает нам.

— Да, дела, — только и сказал Ант.

— Посмотрите, вот образцы банкнотов.

Мы с Антом стали изучать банкноты. Они были, как я уже заметил, совершенно новыми, и, на мой взгляд, хотя я и не считал себя специалистом, на фальсификат не походили.

— Д-да. — Ант положил банкноты на стол. — Такой суммы не истратить даже за год. И не только в Таллине.

— А тот, кто привез их, — Сторожев подравнял бумажки, — думаю, рассчитывал истратить эти деньги за три дня. Ну что, поиграем? Мы с Антом переглянулись.