Сергей Сергеев - Заговор Страница 5

– Интересный опыт. Как вам это удавалось? Какие приемы вы использовали?

– Многие иранцы были заинтересованы в торговле с Германией. Они ненавидели англичан и воспринимали Германию как естественного союзника в борьбе против Британской колониальной империи. Эти настроения создавали огромный вербовочный контингент. Кроме того, мы неплохо приспособили к иранскому менталитету нашу идеологию. Иранцы были официально объявлены арийской нацией. Японцы, кстати, тоже. Истинно арийской религией мы называли шиитский ислам в противовес арабскому и семитскому исламу суннитов. Распространяли слухи, что Гитлер – тайный «двенадцатый имам». В других случаях говорили, что Гитлер принял ислам и его новое имя – Гейдар. Придумали легенду о том, что Гитлер родился с зеленой каймой вокруг пояса, как мусульманский святой.

– Гитлеру эта идея вряд ли понравилась бы?

– Но его не спросили. По крайней мере Шелленберг ему об этом не докладывал.

– А что в результате?

– Конечный результат оказался плачевным из-за событий на фронте. Мы планировали поднять восстание 27 июля 1942 года на территории всего Ирана, особенно в северных районах. Предполагалось, что в это время вермахт займет Сталинград и выйдет на побережье Каспийского моря. Потом сроки восстания перенесли на осень 1942 года, а затем и вообще о нем забыли. После сражения под Сталинградом стало ясно, что Германия войну проигрывает, как я и предупреждал. Имели значение и другие обстоятельства. Вожди племен в северных провинциях охотно воевали против британцев, но сохраняли лояльность Советам. Поэтому они все время нарушали договоренности о нападениях на русские гарнизоны и коммуникации.

– После вступления советских и британских войск в Иран в августе 1941 года немцы были высланы из Ирана. Как вам удавалось заниматься разведывательной деятельностью?

– До этого момента Германия контролировала почти всю экономику Ирана, кроме добычи нефти. Поэтому выслать всех немецких специалистов и предпринимателей не удалось. Некоторые остались в стране при помощи своих иранских друзей и партнеров. Высылка и аресты не затронули ни одного из руководителей германской разведки в Иране.

– Уточните, кого вы имеете в виду.

– Мой коллега из абвера Шульце-Хольтус был ненадолго интернирован в шведское посольство, но потом перешел на нелегальное положение – выдавал себя за муллу. Другой ключевой игрок, Гамотта, бежал в Турцию, а затем перебрался в Германию. Фюрер лично наградил его Железным крестом. Мне же пришлось скрываться на армянском кладбище, выдавать себя за могильщика, а потом я нашел приют у моего друга, иранского торговца Хассана.

– Вы участвовали в подготовке диверсии против товарища Сталина, а также Рузвельта и Черчилля во время проведения встречи «большой тройки» в Тегеране?

– Нет, не участвовал. Эта встреча состоялась в ноябре 1943 года. К тому времени я уже покинул Иран и занимался планированием загранопераций в разведке Шелленберга.

– Насколько нам известно, вы играли заметную роль в нацистской разведке. Но вы умалчиваете об одном существенном факте вашей биографии.

– Что вы имеете в виду? Я предельно откровенен.

– В Иране вы вновь не поладили с берлинским начальством. Просили прислать вам радистов и деньги. В одном из своих донесений в Центр вы писали: «Вопрос с деньгами стал особенно животрепещущим. Каждый шаг стоит денег, а у нас лишь нищенские запасы, которых не хватает даже для того, чтобы уплатить курьерам. В стране, где деньги – все, отсутствие средств – большая проблема».

– Удивительно. Не ожидал. Я действительно писал это.

– И ответа не получили.

– Вы перехватывали мои сообщения? Впрочем, зачем я спрашиваю! И так все ясно. Вы видели всю переписку?

– Не всю, но кое-что знаем.

– Вы цитируете донесение, которое я пытался передать в Берлин через жену моего коллеги Шульце-Хольтуса. Ее арестовали?

– Какое это имеет значение? Германская разведка неплохо работала в Иране, но и мы не сидели сложа руки.

– Не сомневаюсь.

– Вот и хорошо. Значит, вы не отрицаете, что отношения с Центром у вас были напряженные?

– Не отрицаю. В Берлине было много зарвавшихся и самонадеянных идиотов. Результат известен – Германия разрушена и оккупирована. Третий рейх был формой коллективного безумия, но когда я смотрю на наших американских друзей, то мои бывшие начальники кажутся мне просто гениальными. Допустить, чтобы мною командовали примитивные американские лавочники? Для меня это было бы высшей степенью морального унижения. Вы, возможно, знаете, что у президента США Трумэна разведкой занимается его приятель и партнер по покеру адмирал Сидни Сауэрс. Он вообще-то не военный, а торговец – владел сетью магазинов «Пиггли-Виггли». Я не хочу служить в «Пиггли-Виггли». Ни продавцом, ни охранником, ни даже директором секции женского белья. Не испытываю ни малейшего желания!

– А чего вы добиваетесь?

– Я разведчик. Ничего другого в жизни не умею. Хотел бы сотрудничать с вашей службой и новой Германией. В ней не будет места тупым нацистским бонзам и американским розничным торговцам. По крайней мере я на это надеюсь.

– Хорошо, мы подумаем. Благодарю вас за информацию и за откровенность. Беседу продолжим завтра.

«Вербовка, кажется, получилась. Впрочем, какая это вербовка? Он сам предложил свои услуги», – поскромничал Старостин, прекрасно понимая, что без его профессионального умения строить беседу Штайнер не раскрылся бы.

Удовлетворение, однако, не приходило. Тяжелым грузом давили опустошенность и усталость.

Круглов сочувственно поглядывал из затемненного угла комнаты. Этот допрос, а точнее вербовку, проводил Старостин, а он наблюдал и помалкивал.

«Как мышонок, глазами поблескивает», – подумал Старостин.

– Не знаю, насколько нежно он нас любит, но своих бывших и нынешних боссов он ненавидит намного больше.

– Главное – чтобы не поругался с нашим начальством. Оно тоже не подарок, – предупредил Круглов.

– Будем надеяться, – вздохнул Старостин.

Штайнер чем-то походил на Старостина, но Старостин был осторожнее.

Намного.

По крайней мере сейчас.

Глава 3

Сегодня лучше, чем вчера

Май 2007 года,

Мюнхен

– Вы любите баварский стиль?

Незнакомый мужчина был заметно старше Валерии – не меньше сорока, но не больше пятидесяти. Дорогая, респектабельная куртка, поло «Лакост», удобные замшевые ботинки. Живые, быстрые глаза выдавали в нем опытного охотника за женскими сердцами.

В любой другой ситуации Валерия молча бы отвернулась и отошла в сторонку. Она не любила знакомиться при случайных обстоятельствах, тем более на улице.

Однако атмосфера на выставке-продаже сувениров была умиротворяющая. Без всяких условностей посетители общались друг с другом, громко смеялись, охотно покупали всевозможные поделки.

Совсем рядом призывно застучали пивные кружки и аппетитно запахло поджаренным на огне мясом.

На этом фоне вопрос незнакомца выглядел более чем корректным, и если выбивался из общей картины, то только по причине своей излишней серьезности.

– А что вы называете баварским стилем? – спросила, в свою очередь, Валерия.

«Вопросом на вопрос – не очень вежливо. Но он, кажется, не обиделся».

– В самую точку! Каждый называет баварским стилем все, что ему придет в голову. Сами баварцы исповедуют культ семьи, а его символом считают уточек. Видите, сколько здесь глиняных уточек. Самых разных размеров. Многие даже в платочках на шее.

– Да, очень симпатичные.

– Мне они тоже нравятся. А вот другой вариант баварского стиля. Ничего общего с культурой бюргеров. Нежные лилии, бледно-розовый и салатный цвета. Чаши изогнутой формы. Нервная, утонченная эстетика. Похож на стиль модерн, но появился намного раньше.

– Удивительно. Я даже не подозревала, что это называется баварским стилем, – призналась Валерия. – Я увлекалась немецким романтизмом.

– Не пугайте меня. Законченным продуктом немецкого романтизма был Гитлер. Кстати, своим избранием он в основном обязан голосам женщин.

В любое другое время высказывание незнакомца показалось бы Валерии неделикатным и даже злобным. При чем здесь Гитлер? О нем вообще не принято вспоминать. По крайней мере это неприятная тема, совсем не подходящая для первого знакомства. Однако после бессонной ночи всякие странности не вызывали раздражения и выглядели естественными.

– Я не интересуюсь политикой, – кратко ответила Валерия. – Чем плоха эстетика немецкого романтизма? Неужели она может не нравиться! Вы из Баварии?

– Мой отец родился в Баварии. У него была семья, но она погибла в Дрездене во время бомбежек. После войны отец вновь женился. Так что я ребенок от послевоенного брака. Отец был уже в возрасте. Приезжаю сюда отдохнуть и повидаться с родственниками.