Чингиз Абдуллаев - Разорванная связь Страница 5

Вот здесь, собственно, все и началось. Мы были вместе в одной комнате. У меня не было никаких проблем. Инна мне всегда нравилась. Да и она была не из робкого десятка. Мы занялись сексом, искоса поглядывая на другую пару. Вернее, поглядывал я, а Инна даже не смотрела в их сторону. Я видел, как Павел смущается, как нервничает Алиса. Видел их неловкие движения, их ватные конечности. Видел, как им неловко и плохо. И они оба смотрели в нашу сторону. В общем, не вдаваясь в подробности, я вам честно скажу, что у меня все получилось. Еще как получилось. А у них ничего не вышло. Ни у Павла, который впервые в жизни вел себя скованно и зажато, ни у Алисы, которая была просто не похожа сама на себя. Ничего не получилось. Мы уже «кувыркались» с Инной, а они, отдалившись друг от друга, старались даже не смотреть в сторону своего партнера. Они просто ждали, когда мы закончим. Инна отправилась в ванную, Алиса надела халат и пошла в наш номер. Мы остались с Павлом вдвоем. Сначала долго молчали, слушали, как моется Инна, потом неожиданно Павел сказал:

– Сволочь ты, Петя. Настоящая сволочь…

– Почему?

– По кочану, – отрезал он, – можно подумать, сам не видел. У тебя такая жена, а ты себя ведешь как паскудник.

– Это была твоя идея, – разозлился я.

– Ну и что? А ты почему согласился? И еще ее уговорил. С Инной все понятно. Как была секретуткой, так ею и осталась. Хоть замужем, хоть нет. А вы с Алисой женаты уже столько лет. Как ты мог?

– И ты меня еще смеешь укорять? – Я чуть не перешел на крик.

Павел не знал, что однажды мы разошлись и несколько лет прожили раздельно. Он ничего не знал о наших прежних отношениях, но он был прав. И я понимал, что он прав. К тому же у него впервые ничего не получилось. Вообще ничего. Когда мужчине сорок девять, он может сойти с ума именно из-за этого. У меня получилось с его женой, а у него ничего не вышло с моей. Хотя разница у нас только четыре года. Можете себе представить, как он на меня смотрел. Я не знаю, почему у него не получилось. Может, он перенервничал, пока Алиса не выходила из ванной, может, просто боялся сравнения не в свою пользу. Только у него ничего не вышло, это я знал точно. И он знал, что я знаю.

– Ты сам во всем виноват, – крикнул я ему, – если у тебя ничего не выходит, то при чем тут я?! Или Алиса?

Вот этих слов он не смог мне простить. Я мог говорить все, что угодно, но, когда я намекнул на его мужскую несостоятельность, он просто взбесился. Сейчас я думаю, что тогда был неправ. Не нужно было ему так говорить. Мы все были не в лучшем состоянии после случившегося. Все-таки такая встреча очень сильный удар по нервам и самолюбию. Особенно когда у тебя ничего не выходит, а у твоего друга получается. Можно просто сойти с ума от бешенства. Не знаю, как бы я вел себя на его месте, если бы все было наоборот. Он бы получал удовольствие с Алисой, а я бы сидел голым импотентом с его женой. Наверно, я бы просто выбросился из окна. Павел услышал мои слова и кинулся на меня. Когда Инна вышла из ванной, мы катались по полу. Она изумленно смотрела на нас. Видимо, поняла наши проблемы. Мы вели себя как глупые дети. Хотя дети наверняка не занимаются подобными экспериментами. Мы отпустили друг друга, тяжело дыша. Потом я поднялся и тихо ушел. К ужину мы не спустились. Позже я узнал, что они тоже не выходили из номера. За завтраком мы с Павлом хмуро кивнули друг другу. Перекинулись несколькими словами. И я увидел его лицо. Словно с него сняли маску. Я неожиданно понял, что он всегда меня ненавидел. Все эти годы он меня ненавидел. А теперь просто готов был меня разорвать.

Я сразу все вспомнил. И как он себя обычно вел. И как часто подставлял меня по мелочам. И как просил своих женщин кричать во время наших совместных встреч. Он ненавидел меня за то, что у меня лучше получалось с женщинами. За то, что они скорее соглашались встречаться со мной, чем с ним. Однажды у нас даже возник спор. Мы привычно решили поменяться своими женщинами, когда особа, которая была у меня, вдруг отказалась идти к нему в комнату. Нужно было видеть, как он психовал. Он даже ее ударил. И я все это вспомнил. И понял самое главное. Он никогда не простит мне этого унижения, этого позора, который он пережил, когда у него ничего не получилось. А у меня все получилось.

Золотарев с каким-то ожесточением махнул рукой и отвернулся. Немного помолчал и продолжал:

– Ни Алисы, ни Инны за завтраком не было. А днем прилетела Лиза со своим мужем. Я подумал, что так будет лучше, это несколько разрядит обстановку. Но Алиса вот уже двое суток не сказала мне ни слова. Ни одного слова. Закрывает дверь спальни и выгоняет меня спать на диван. И поэтому сейчас я сижу в этом чертовом ресторане и пью водку, понимая, как глупо и пошло я поступил. Решил показать себя победителем, устроить эксперимент из собственной семейной жизни. И получил по полной программе. Ненависть жены и компаньона одновременно. Днем я видел Инну. Она ходила по магазинам со счастливым выражением лица. И видел Павла. Я, конечно, потерял своего компаньона. У него такое лицо, словно он хочет меня убить. Не могу понять, за что. Он пытался спать с моей женой, у него ничего не получилось, и он же меня в этом обвиняет. Такая несуразица. Но я видел его лицо. Может, поэтому я вам все это говорю. Сейчас я думаю, что его вторая супруга могла умереть не совсем так, как нам тогда рассказали. Может, электрик не случайно оставил этот провод. И вообще, произошла не случайная трагедия, а умышленное убийство. Я уже не знаю, что подумать. Не знаю, как мне быть. Алиса не хочет меня даже видеть, Павел со мной не разговаривает. Вот так завершился мой идиотский эксперимент.

Золотарев тяжело вздохнул, тряхнул головой и снова потянулся к бутылке. Дронго перехватил его руку.

– Хватит, – сказал он жестко, – вы уже с трудом сидите. Еще немного, и вы свалитесь. Вы свою норму уже выпили. Я думаю, нам лучше подняться наверх, в ваш номер.

– Нет, – решительно возразил Золотарев, – нет. К себе я не пойду. Там Алиса. И еще Лиза приехала. Она, наверно, с матерью сидит. Не хочу я туда идти…

– Как это не хочу? А куда вы пойдете в таком состоянии?

– В ваш номер, – предложил Золотарев.

– У меня обычный одноместный номер. Хотя кровать большая, но боюсь, что я не горю желанием разделить с вами это ложе. Что остается делать?

– Не знаю, – вздохнул Золотарев.

– В таком случае пойдемте и снимем для вас одноместный номер, – предложил Дронго, – где вы сможете поспать не на диване. Кредитные карточки у вас с собой?

– Да, конечно. Вы хороший человек. Но вы мне ничего не сказали. Как мне быть? Что мне делать?

– Не знаю. Я не даю советов в подобных вопросах, – ответил Дронго, помогая Золотареву подняться. – Идемте к портье. Попросим одноместный номер.

Золотарев сделал движение рукой и задел бутылку, которая упала на пол и покатилась. Все официанты и немногочисленные клиенты ресторана повернулись в их сторону.

– Идемте, – разозлился Дронго, – мы привлекаем внимание окружающих.

Они вышли из ресторана, прошли через большой холл к стойке портье, находящейся слева от входа. За стойкой находился молодой человек лет тридцати. Среднего роста, с волнистыми, курчавыми волосами, влажными темными глазами. Дронго коротко объяснил молодому человеку, что его друг сильно выпил и не может в таком виде появиться перед своей семьей. Он просит предоставить ему одноместный номер где-нибудь рядом.

– Расходы отнесите на его счет, – предложил Дронго.

– Мы не имеем права без согласия самого сеньора, – сказал портье, – но он в таком состоянии… Может, вы дадите нам его кредитную карточку?

– Сейчас дам. – Дронго повернулся к Золотареву и попросил у него кредитную карточку. Тот попытался достать бумажник, но он упал на стойку перед портье. Бумажник был набит золотыми карточками и пачкой евро. Дронго немного подумал и достал одну из золотых карточек.

– Простите, сеньор, – торопливо произнес портье, – но мне кажется, что ваш друг в таком состоянии, когда нельзя пользоваться его кредитной карточкой. Он не вполне… простите меня, дееспособен. Я совсем не уверен, что будет правильно, если мы воспользуемся ею именно сейчас. Он не сможет расписаться.

– Правильно. Не будем больше копаться в его карманах, – Дронго взглянул на табличку с фамилией портье, – сделаем иначе, сеньор Эрнандес. Вот моя кредитка. Как гарантия оплаты. И я сам распишусь. Дайте мне его ключ.

– Пожалуйста. Я оформлю номер на одну ночь на ваше имя. Четырнадцатый этаж, – любезно сообщил портье.

Дронго взял магнитную карточку-ключ и, повернувшись, поднял уже сползавшего на пол Петра Золотарева.

– Идемте быстрее, – предложил Дронго, отдавая ему бумажник. Золотарев с трудом запихнул бумажник обратно к себе в карман.

Дронго пришлось почти тащить на себе своего выпившего собеседника, которого окончательно развезло. Он втолкнул Золотарева в кабину лифта. Здесь были прозрачные кабины лифта, которые можно было увидеть из холла. Они поднялись на четырнадцатый этаж. Дронго нашел нужную дверь, довел туда Золотарева и втащил его в номер. Несчастный сделал несколько шагов и упал на кровать. Дронго наклонился, снял обувь у лежавшего на постели, приподнял его, стаскивая пиджак. Что-то упало на пол. Разозлившись, Дронго ощупал стол, включил лампу, посмотрел на пол. Здесь ничего нет. Он положил карточку-ключ в карман, наклонился, чтобы найти упавшую вещь. Ничего не нашел. Это разозлило его еще больше. Он поднялся, стараясь успокоиться. В конце концов, завтра можно будет найти упавшую вещь, сказав об этом Золотареву. Ему не хотелось долго оставаться в этом номере. Повесив пиджак на стул, Дронго посмотрел на засыпающего Золотарева. Достав из кармана карточку-ключ от номера, он оставил ее на столике, потушил свет и вышел из номера, закрыв за собой дверь. Повесил на замок табличку «не беспокоить» и отправился к лифту.