Джек Хиггинс - Орел улетел Страница 5

– Боже, что за игру вы задумали, сэр? – спросил Картер.

– Это не игра, Джек, это война. Ну, давай еще выпьем, и езжай домой отдыхать. Завтра у тебя будет много дел.

В Вевельсбурге, маленьком городке в Вестфалии, недалеко от Падерборна, есть старинный замок. В 1934 году этот замок был передан в распоряжение Гиммлера. Сначала он намеревался разместить там военное училище для подготовки старших офицеров СС. На перестройку здания затратили миллионы марок, а в результате получилось архитектурное чудовище в готическом стиле, ничем не хуже павильона кинокомпании «Метро Голдвин Мейер» – одной из огромных съемочных площадок в Голливуде, где многие режиссеры снимали свои картины в те годы, когда была мода на исторические фильмы.

Замок имел три крыла, башни, вокруг был прорыт крепостной ров. В южном крыле находились апартаменты самого рейхсфюрера, рядом с ними – огромный зал, которым Гиммлер особенно гордился. В этом зале проводились заседания Суда чести – совещания, на которые приглашались лишь избранные офицеры СС. Во всем этом чувствовалось стремление Гиммлера возродить ритуалы времен короля Артура и рыцарей «Круглого стола», а также его увлечение оккультизмом.

В декабре 1943 года Гиммлер вызвал в Вевельсбург Шелленберга. Приказ пришел в Берлин днем, а вечером Шелленберг уже подъезжал в своем «мерседесе» к резиденции рейхсфюрера. До замка оставалось около десяти миль, и Шелленберг закурил сигарету, размышляя о причинах вызова. Он вовсе не был польщен столь высоким приглашением.

Шелленберг и раньше бывал в Вевельсбурге; кроме того, в штабе СД имелся подробный план замка, и он хорошо изучил его.

Шелленберг знал, что на совещаниях у рейхсфюрера собираются идиоты, под стать самому Гиммлеру, которые верят во всякую средневековую чушь о превосходстве саксонской расы, да еще приспособленцы, которым нравится восседать на именных стульях с серебряными табличками. Все это выглядело совершенно абсурдно, ведь Артур был королем бриттов и боролся против саксонских завоевателей. Но Шелленберг давно уже перестал удивляться подобным перекосам в жизни «третьего рейха».

Согласно порядку, заведенному в Вевельсбурге, Шелленберг приехал в парадной форме СС, с Железным крестом первой степени на груди.

Машина свернула на дорогу, ведущую к замку.

– Мир сошел с ума, – тихо произнес Шелленберг, глядя в окно машины на падающий снег. – Иногда я спрашиваю себя, кто же управляет этим сумасшедшим домом.

Он откинулся на спинку сиденья и улыбнулся и сразу стал очень обаятельным; только шрам на щеке, полученный на дуэли, напоминал, что этот человек умеет быть жестоким. Этот шрам он получил в студенческие годы, когда учился в Боннском университете. У Шелленберга были незаурядные способности к языкам, но он поступил на медицинский факультет, затем перешел на юридический. 1933 год был трудным для Германии, и даже лучшие выпускники университетов не могли устроиться на работу.

В то время одаренных молодых людей с высшим образованием активно привлекали к работе в высших инстанциях СС. Как и многие другие, Шелленберг поступил на службу в СС не из политических убеждений, а просто чтобы иметь возможность работать; его карьера была стремительной.

Лингвистические способности Шелленберга оценил сам Гейдрих; он и рекомендовал его для работы в службе безопасности СС, известной как СД. Там Шелленберг в основном занимался организацией разведывательной деятельности за границей; это нередко приводило к конфликтам с абвером, хотя с Канарисом его связывали прекрасные личные отношения. Он подготовил несколько блестящих разведывательных операций и молниеносно продвинулся по служебной лестнице. В тридцать лет Шелленберг был бригадефюрером СС и генерал-майором немецкой полиции.

Как это ни странно, Шелленберг не причислял себя к нацистам. Он считал «третий рейх» жалким балаганом, а его главных апологетов – никуда не годными актерами. Он спас многих евреев, которые неминуемо погибли бы в концлагерях, если бы он не переправил их в Швецию. Шелленберг вел эту опасную игру, пытаясь успокоить свою совесть, а ведь у него было немало врагов. Сам он уцелел только по одной причине: Гиммлер не мог обойтись без ума и многочисленных талантов Шелленберга. Это его и спасло.

На дне крепостного рва лежал тонкий слой снега. Машина переехала через мост и подкатила к воротам. Шелленберг откинулся на спинку сиденья и едва слышно произнес:

– Спрыгивать с карусели поздно, Вальтер. Поздно.

Гиммлер принял Шелленберга в своей гостиной в южном крыле замка, куда его проводил сержант СС, одетый в парадную форму. Возле двери за столом сидел личный адъютант Гиммлера штурмбаннфюрер Россман, тоже в парадной форме.

– Майор, – кивнул ему Шелленберг.

Россман жестом отпустил сержанта.

– Рад вас видеть, генерал. Он ждет. Между прочим, у него плохое настроение.

– Я учту это.

Россман толкнул дверь, и Шелленберг вошел в просторную комнату с каменным полом и сводчатым потолком. Комната была заставлена темной дубовой мебелью. На стенах висели гобелены. В большом камине пылали дрова. Рейхсфюрер сидел за дубовым столом, заваленным бумагами, и работал. На нем был твидовый костюм, белая рубашка с черным галстуком, и это сразу же бросалось в глаза, так как обычно он ходил в форме. В своем пенсне с серебряной оправой Гиммлер был похож на директора школы, не вызывавшего особых симпатий.

В отличие от Гейдриха, который всегда обращался к Шелленбергу по имени, Гиммлер держался подчеркнуто официально.

– Генерал Шелленберг. – Он поднял голову от бумаг. – Наконец-то.

В его словах прозвучало недовольство, и Шелленберг ответил:

– Я выехал из Берлина сразу же, как только получил ваш приказ, рейхсфюрер. Я к вашим услугам.

– Вам известно об операции «Орел», о плане похищения Черчилля. Я не стал поручать эту операцию вам, так как вы были заняты другими делами. Но вам наверняка известны все подробности.

– Да, конечно, рейхсфюрер.

Неожиданно Гиммлер изменил тему разговора.

– Шелленберг, меня все больше беспокоят предательские действия многих офицеров высшего командования. Как вам известно, на прошлой неделе у подъезда Ставки фюрера в Растенбурге взорвалась машина. Сидевший в ней молодой майор погиб. Уверен, этот негодяй собирался убить нашего фюрера.

– Боюсь, что вы правы, рейхсфюрер.

Гиммлер подошел к Шелленбергу и положил руку ему на плечо.

– Мы с вами, генерал, члены одного братства – СС. Мы все давали клятву защищать фюрера, и тем не менее существует постоянная угроза заговора среди высшего офицерского состава.

– Но прямых доказательств нет, рейхсфюрер, – возразил Шелленберг, хотя это было не совсем так.

Гиммлер продолжал:

– Генералы фон Штульпнагель, фон Фалькенхаузен, Штиф, Вагнер и другие. Даже ваш друг адмирал Вильгельм Канарис. Вы удивлены?

Шелленберг пытался сохранить невозмутимый вид, понимая, что Гиммлер вот-вот может назвать и его фамилию.

– Не знаю, что и сказать, рейхсфюрер.

– И даже Роммель, генерал. Знаменитый Лис Пустынь. Народный герой.

– Боже мой! – Шелленберг раскрыл рот от изумления, рассудив, что в данной ситуации это – наиболее верная реакция.

– Доказательства, – презрительно фыркнул Гиммлер. – Я добуду их, меня не так-то просто обвести вокруг пальца. Всех заговорщиков повесят, всех до единого. Однако я вызвал вас по другому поводу. – Он снова уселся в свое кресло за письменным столом. – Вы когда-нибудь имели дело с агентом по имени Варгас? – Он заглянул в лежавший перед ним документ. – Хосе Варгас.

– Я слышал о нем. Это агент абвера. Он работает торговым атташе в посольстве Испании в Лондоне. Насколько мне известно, его услугами пользуются нечасто.

– У него есть двоюродный брат, тоже торговый атташе – в посольстве Испании у нас, в Берлине. Его зовут Хуан Ривера. – Гиммлер посмотрел на Шелленберга. – Эти сведения верны?

– Насколько я знаю, да, рейхсфюрер. Варгас переправляет свои сообщения из Лондона дипломатической почтой. Его брат в Берлине получает их в течение тридцати шести часов. Все это, конечно, противозаконно.

– И слава Богу, – сказал Гиммлер. – Теперь об операции «Орел». Значит, вам известны все подробности?

– Да, рейхсфюрер, – спокойно ответил Шелленберг.

– Тут есть одна тонкость, генерал. Идея похищения была подсказана фюрером, но – как бы вам сказать – это было не более чем пожелание, он не имел в виду ничего конкретного. Канарис, конечно, не стал бы ничего предпринимать. Похоже, что у него есть более важные цели, чем победа рейха. Поэтому я сам решил взяться за подготовку и проведение операции. Мне помогал полковник Радл из абвера; с ним случился сердечный приступ, и, вероятно, он долго не протянет.

– Значит, фюрер ничего не знает об операции? – осторожно спросил Шелленберг.